Собачья магия

– А я девочка!

– И чиво?!

– А ничиво!

– И нЕчиво, раз - чиво! Правда, Витька?!

– А я чиво, я - ничиво...

– Вот! И Буранчик ничиво! Правда, сабачка?.. Э, сабака, ты чиво?!

Буран не стал дожидаться окончания перепалки, ухватил зубами верёвку и, заворачивая набок голову, рысью потянул куда-то. Коляска охотно покатила следом, радостно подпрыгивая на бороздах и кочках. Обманутая детвора с визгом кинулась догонять нагло стырянное средство развлечения. Но, оказалось, собака убегать и не думал. Он вдруг крутанулся, бросил верёвку и принялся азартно взгавкивать, пригибая голову и подпрыгивая полусогнутыми передними лапами. Набежавшие было дети испуганно замялась.

– Буранчик, успокойся! Собачка, ну ты чиво?..

– пытались они дистанционно вразумить разбушевавшуюся псину, но тот не унимался:

– Гав! Гав!.. "Бу! Ран! По! Ве! Зёт!.. Бу! Ран! Тя! Нуть!.. Ка! Та! Ем! Ся!.." Гав!

– О! Точна! Буранчик нас будит вазить! Будим на сабаках катацца!

Дважды упрашивать не пришлось. Зато пришлось срочно переделывать упряжь, в которую "ездовая собака" не помещалась. Одно хорошо, верёвка оказалась щедро намотана на раму и с длинной проблем не было. Зато проблемы возникли с "мастерами". Сразу все стали большими доками в изготовлении самодельных хомутов, так что аж переругались, пока развязывали одни узлы и завязывали другие. Буран тоже стремился участвовать и активно совал то нос, то лапы, чем только усугублял неразбериху. Наконец, петля была сделана и торжественно надета собаке на голову. Банда тут же упаковалась в кузов и замерла в ожидании чуда.

Пёс потянул для пробы - коляска натужно заскрипела, с трудом преодолевая разъезженными колёсами неровности дороги. Пёс попустил - коляска с облегчением скатилась обратно. Пёс опять потянул. Коляска пошла бодрее, однако не преодолела крупную кочку, о чём и сообщила со старческим кряхтением своим мучителям и, с надеждой на заслуженный отдых, собралась вернуться в родную яму, но была подхвачена на обратном скате, опять разогнана и "ласточкой" вылетела на более ровный участок. Не давая ей застрять, Буран перешёл на размашистую рысь и они покатили!

Вот это развлечение! Вот такого ни у кого не было! Борька стоял на коленях, держась не столько за раму, сколько за Витьку, так же на коленях умостившегося рядом. Сзади за них обоих держалась Лёлька и восторженно визжала им в уши. И вся банда неслась по кочкам, аж дух захватывало! КЛАСС!! Но, как говориться, по кочкам, по кочкам, по ровной дорожке... в ямку - бух! Разогнавшись до "сколько можно", Буран неожиданно отпрыгнул набок, пропуская мимо себя коляску, и резко упёрся всеми лапами. Удивлённая донельзя, коляска заложила лихой вираж и с чувством выполненного долга перевернулась, вытряхивая содержимое. "Содержимое" взвыло, взмыло и посыпалось на дорогу: Лёлька на Витьку, Витька на Борьку, Борька на горку... песка, на которую подгадал с подлянкой наглый псина. И теперь стоял в сторонке и ухмылялся во всю пасть.

– Дуран!.. Тьфу ты - Бурак!.. Тьфу, тьфу - глупая ты собака!..
– ругались пассажиры, отряхиваясь и отплёвываясь. Пёс ничуть не обиделся, а даже наоборот - с невинным видом выслушал всё, что о нём думают и... принялся приглашающе пихать голову под верёвку. Банда ещё побурчала для порядку, но не выдержала соблазна и взялась устанавливать средство передвижения по новой.

На второй попытке покататься детвора держалась насторожено. Однако Буран, как порядочный, с раскачки набрал ровную скорость и погнал рысью, строго придерживаясь проходимых мест. Их повозка под завистливыми взглядами других искателей приключений сделала круг по стройке, пошла на новый... и детвора расслабилась.

– Но-о, канячка-а-а!.. Не канячка, а сабачка!.. Всё рав-НО-О-О-О!
– под эти понукания Буран, как бы послушно, наддал ходу, картинно "занося" задние лапы. Коляска понеслась.

Перед носом детворы, словно знамя, гордо реял по ветру собачий хвост. Под коленями уже не скрипела "старой клячей", а визжала "недорезанным поросёнком" расхлябанная коляска. А на ней... без малейших удобств, грязные, едва помещаясь в кузове и судорожно вцепившись друга в друга, сидели три шестилетних оболтуса и в душах у них плескалось совершенно неадекватное счастье. Но недолго...

– Буран, стой!
– забеспокоился вперёдсмотрящий Витька, усмотрев впереди достопамятную кучу песка. Не тут-то было! Пёс добавил ходу и вприпрыжку понёсся прямо на кучу.

– Буранчи-и-ик!
– взвыли дети в предвкушении полёта и не ошиблись. Резкий прыжок в сторону - и вся банда опять оказалась вывалена на песок и вываляна в нём же.

– БуранИще-дуралИще, тьфу!.. Пративная пёса, тьфу-тьфу!.. Фу-тьфу, дурная ты сабака!..
– отчаянно ругались товарищи по несчастью. Особенно злила их довольная ухмыляющаяся морда виновника "торжества" без малейших признаков раскаяния. Больше того, этот четвероногий остряк уселся на хвост и принялся чесаться за ухом задней лапой, выражая "фунт презрения" на их детские проблемы. А достаточно выразившись... жизнерадостно запрыгал, приглашая опять покататься. Ну не гад?!

Теперь засомневался даже готовый на любые подвиги Борька. А уж остальным снова лететь кувырком, потом полчаса отряхиваться и отплёвываться от песка вообще ни капельки не улыбалось. Детвора всерьёз обиделась и принялась бурчать и демонстративно отворачиваться. Пёс понял, что слегка переборщил, и принялся тыкаться мордой и толкаться лапой, напрашиваясь на ласки. Первой не выдержала Лёлька и с всепрощающим "пративный саба-а-ака!" повисла у того на холке, сдавливая от избытка чувств лохматую шею. Пацаны подулись ещё немного... и тоже подползли на получетвереньках - чесать. Собака упал на хвост и высунул язык, готовясь к тяжким испытаниям и вдруг...

Это может случиться, и постоянно случается в жизни каждого мужчины, будь он на двух ногах, на четырёх и даже на восьми. Открывается дверь, окно, калитка, падает листок с дерева и... появляется ОНА! И становится единственной на всю оставшуюся жизнь или хотя бы ближайшие пять минут. Позабытые долг, честь, нередко, совесть будут нервно курить в сторонке, а их место займёт жажда героических подвигов во имя прекрасной дамы - порой весьма странно "героических", как и весьма относительно "прекрасной" - но тут дело вкуса... цвета и запаха.

...Дворовая сучка заглянула в дырку в заборе и замерла, с удивлением глядя на их представление. Буран вскочил, стряхнув попутно детвору, и тоже напряжённо замер. Лёлька попыталась вернуть власть над четвероногим другом, но сколько не тянула, пёс даже не шелохнулся. Он "включил" кобеля и весь мир его теперь сосредоточился на той дыре, где переминалась в нерешительности ЕГО сучка. Та скромно пригнула голову и осторожно шагнула навстречу. Буран не шелохнулся, но вся его скульптурно неподвижная фигура выразила ответное стремление. Сучка застеснялась, шагнула было опять, тут же боком отскочила назад и вдруг с разворотом чухнула обратно в дыру. Буран сорвался с места и со всех лап бросился вдогонку. Правда остатки чувства долга пополам с совестью заставили его на полпути на мгновение оглянуться, но хватило их только, чтобы проскулить нечто просительное, вроде "я тут рядом, на минуточку", и героический кобель исчез за забором, крутанув на прощание хвостом.

Брошенная детвора на какое-то время потеряла дар речи, глядя на такое предательство. "Друг, называется!" - подумал Борька. И ещё подумал, что уж он-то никогда не бросит товарища заради какой-то девчонки. Возгордившись своей силой воли, он посмотрел на Витьку и понял, что тот думает примерно так же, потому что взгляд у Витьки стал твёрдый и непреклонный. Они переглянулись и без слов поняли друг друга. А чтоб уж навсегда закрепить братство, суровым мужским жестом взялись за плечи.

– Эй, чиво вы там абнимаитесь? Дивчонки, чё ли?
– врезался в их обряд голос Лёльки.
– Пашли палки искать!