Собирая реальность

Я вновь возвращаюсь к составленному в самолете списку, чтобы уточнить имена, фамилии, семейное положение, место жительства, привычки и пристрастия. Японцы намертво вдолбили мне в голову, что свидетели - это лишняя переменная в любом уравнении. После долгих трудов список уменьшается до шести человек. К каждому из них я нахожу подход и каждый знает немного больше, чем хотелось бы.

Когда я созреваю для разговора на часах уже половина второго. Мегги озадачена столь поздним визитом. Подобно многим нердам она предпочитает работать по ночам и неизменно удивляется, когда такие, как я, следуют этому примеру.

– Что-то случилось, Шон?

На ней нет ничего, кроме футболки, едва доходящей до середины бедер. Острые грудки Мегги превращают портрет командарма Че в пародию.

– Извини, что так поздно.
– На подносе в моих руках кофейник, сахарница и две красные кружки с логотипами "Coca-Cola".
– Нужно поговорить.

– Заходи.

Она усаживается в кресло и пробегает пальцами по клавиатуре проецируемой на поверхность стола. На мой консервативный взгляд это не очень удобно.

– Ложки захватил?

– Ммм... Нет, забыл. Я сейчас схожу.

– Сиди.
– Мегги размешивает кофе световым пером.
– Выкладывай, Шон.

– Наоборот. Ты выкладывай. Мне нужна четверть миллиона.

– Двести пятьдесят тысяч долларов?

– Точно. У нас есть свободные средства?

Мегги не спеша отпивает кофе.

– Я заработала сто восемьдесят тысяч на финансовом кризисе в Юго-Восточной Азии...

– Что за кризис?

– Китаезы запустили очередную военную орбитальную станцию и Япония сейчас выступает в роли недотепы, который пытался укрыться от дождя палочками для еды. Это вызвало панику на бирже и астрономический обвал курса йены.

– Для их экономики это скорее радость. Объем экспорта наверняка побьет все рекорды.

– Расскажи это биржевым брокерам. Четыре случая самоубийств. Демонстрации. К тому же падение уровня производства на Тайване. Нервничающий работник - плохой работник.

– Они забыли главный принцип: "Don't Panic".

– Не буду спорить.

– Данные о станции получены разведкой или Пекин объявил об этом официально?

– Диссиденты, утечка разведданных из ЦРУ - всего понемногу... Ты же знаешь, был бы повод, а недостатка желающих поиграть с курсом нет.

– Значит, ты удачно поймала момент. Я всегда тобой восхищался.

– Спасибо, Шон. Это мило.

– Так можешь устроить мне четверть миллиона?..

– Сумма небольшая, но потребуется два-три часа, чтобы высвободить средства. Индонезийская "прачечная" тебя устроит?

– Более чем. Анонимный счет, но, желательно, чтобы ты могла отследить получателя.

– Собираешься поудить рыбку?

– Нет, это страховка, на тот случай, если что-нибудь пойдет не так.

– Я постараюсь, но готова поспорить, что деньги переведут куда-то еще, а потом еще и еще, до тех пор пока конечный пункт назначения не затеряется. Я бы сделала именно так.

– Попытка - не пытка, как говаривал Берия.

– Никогда не слышала.

– Это русская пословица. В нашей команде был один русский, Павел Красельников. Он часто ее повторял. Думаю, у немцев вместо Берии был Геббельс, а у нас Гувер. Черный юмор.

Мегги наливает вторую порцию кофе. Черный юмор ее не интересует.

– Русского-то как к вам занесло?

– Разочаровался в матушке-России. Все время повторял, что русские только говорят о демократии, а у самих в голове одна вера в хорошего царя-батюшку, да боярскую думу. Каким-то чудом ему удалось получить разрешение на эмиграцию в Японию, а уже через два месяца он влип в какую-то историю с любовницей Таики. Тот как раз начал набирать группу подопытных кроликов и Павел настоял на том, чтобы стать первым. Чертов ублюдок был единственным из нас, кто добровольно согласился на то, чтобы ему отрезали руку. Безумный русский! Представь себе, как мы его ненавидели.

– Сбавь частоту Шон, - говорит Мег.
– Моя бабушка была русской.

– Твоя и Харлана Эллисона. Мой дед был наполовину латышом, наполовину поляком, но я не кричу об этом на каждом углу.

Мегги пожимает плечами.

– А что за история с любовницей?

– Когда я начал копать, никакой любовницы уже и в помине не было, - говорю я.
– Вот и вся история.

– Это намек?

– И достаточно ясный по-моему. Нас натаскивали на такие вещи. Бесконечные тренировки и практические занятия. А фармацевтические препараты - просто чудо. С их помощью можно запросто запихнуть в мозг столько, сколько ты не выучишь и за двадцать лет в MTI. Теперь мне, как и всем из нашей группы, не дотянуть до пятидесяти, но тогда мы об этом не больно-то думали. Найти смысл жизни, быть снова востребованным - это дорогого стоит.

– Быть может ты и прав. У тебя были доказательства, что он ее убил?

– Компромат на босса я искал, но все, чего мне удалось добиться от Павла - бессвязная болтовня. Он тогда здорово накачался водкой и принялся делать намеки на то, что его и Таики связывает нечто такое, о чем мы и представления не имеем... Помню, тогда я здорово испугался. Сболтни русский лишнего и ему могла прийти в голову мысль, что я слишком много знаю. Я принялся подливать ему побольше и он так налакался, что на следующий день ничего не помнил. Не составило особого труда изобразить то же самое. С тех пор я к водке и близко не подхожу.

– Иногда, - медленно говорит Мегги.
– У меня возникает такое ощущение, что ты работал с бандой подонков и убийц.

– В некотором роде так оно и было. В основном мы занимались промышленным шпионажем, но шантаж и убийства тоже не исключались. Хотя, могу тебя заверить, я никого не убивал.

– Но мог бы?

– Да, наверное. В теории меня этому обучили, просто на практике проверить не пришлось и слава Богу, наверное. Мы ведь только с одной стороны были подонками, которые могут запросто выкрутить руку беременной женщине, а с другой - всего лишь подопытными крысами, которые держались за эту работу, потому что она дала в нас веру в себя. Черт, как же высокопарно это звучит!...

Я допиваю кофе и аккуратно ставлю чашку на поднос. Стало только хуже. Теперь еще сильнее хочется пить.

Мегги пристально смотрит на меня.

– Поправь, если я ошибаюсь, но ты не случайно заговорил об этом русском?

– Не случайно... Мег, меня беспокоит Алан.

– А что с ним?

– Он выглядит несколько пассивным и, боюсь, не вполне отдает себе отчет в серьезности ситуации.

– Не бери в голову. Если Ал не бегает кругами, схватившись за голову, это не значит, будто он не обеспокоен. Ты забываешь, что он в некотором роде гений.

– Алан безусловно умен, но слово "гений"...

– Прекрати ревновать.

– Я совершенно серьезно, какая к черту ревность? Мы все вроде бы довольно умные ребята, но мой собственный Ай-Кью застрял на уровне обывателя.

– Ты когда-нибудь пробовал "Генезис"?

– Его знаменитую игру? Нет, Мег. По части игр я навсегда застрял в восьмидесятых прошлого века. С той поры дизайнеры занимаются сплошным "copy&paste".

– Очень зря. Алан сделал замечательную вещь.