Соболья королева

Землеройка мрачно усмехнулась:

– О, я в норме, но погодите. вот старина Звилт увидит того лиса! Ха, уж этот-то кусок отбросов с ним назад не пойдет!

Мамзи уставилась на свою компаньонку:

– Ты помнишь, что случилось с лисом, не так ли?

Флиб свирепо сузила глаза:

– Конечно, помню. Это было - либо он, либо мы. Этот блохастый хищник замордовал бы меня и двух кротят в мгновение ока. Так что я вмешалась первой и убила его. И я не жалею, что сделала это, вот так! Я бы еще раз это сделала, если бы пришлось!

Мамзи хихикнула:

– А я еще тут пытаюсь щадить твои чувства! Да ты и вправду, оказывается, настоящая убийца, мисси Флиб!

Землеройка уставилась вслед уходящим хищникам:

– Это потому, что я из рода воинов Гуосима - и ничто этого не изменит!

Над верхушками деревьев на востоке разгоралась бледная заря, когда Баклер и его друзья осторожно продвигались по лесу. Они не могли идти быстрым шагом из-за Нюхача, следопыта Гуосима, разведывавшего путь впереди них. Перейдя вброд маленький ручей, они увидели его на другом берегу; он сидел на стволе упавшей ольхи, поджидая их.

Они сели рядом с ним - это был долгий путь сквозь ночной Лес Цветущих Мхов, с уклонением от препятствий, обходом болота и прочих подобных угроз. Разделив между собой фляжку Октябрьского эля, они позавтракали овсяными хлебцами и сыром. Пока они ели, Нюхач докладывал:

– Я засек четыре следа вон там, наверху: двое хищников - ласка и горностай - бежали бок о бок с двумя лисами, одна из которых - самка. Затем они разделились и пошли в разных направлениях - хищники направились на северо-восток, а лисы подались южнее.

Баклер продолжил его расспрашивать:

– Нет следов того высокого соболя, Звилта?

Нюхач глотнул из фляжки:

– Никаких. Только ласка, горностай и лисы.

Командор посоветовался с молодым зайцем:

– Что скажешь, Бак? Нам разделиться и идти следом за ними?

Баклер взял плоский кусочек сланца. Плюнув на одну из его сторон, он подбросил его в воздух:

– Что выбираешь, Джанго - мокрую или сухую?

Лог-а-Лог Гуосима отозвался:

– Я говорю - сухая!

Баклер посмотрел на упавший камень:

– Сухая и есть, товарищ. Что ты хочешь делать?

Джанго поглядел на Нюхача:

– Кого из них будет труднее всего выследить?

Нюхач ответил после минутного колебания:

– Я считаю, что лис, вождь. Они, кажется, знают входы и выходы из большинства мест - они всегда были хитрыми зверями, эти лисы.

Командор вмешался в разговор:

– Тогда я и Бак будем выслеживать лис.

Джанго пожал плечами:

– Как хотите, но вам лучше взять с собой Нюхача. От него ни одна лиса не ускользнет. Я возьму Большого Бартиджа. Мы пойдем за остальными двумя, ладно?

Баклер кивнул:

– Ладно, товарищ. Позже мы можем либо встретиться здесь же, либо пойти по следам друг друга.

Поставив Джанго и Бартиджа на след хищников, Нюхач отправился с Командором и Баклером по следу, оставленному Кнутом и Бинтой.

Акстель Твердокогть, крот-воин, пришел в себя. Он пробудился на звук плача Тасси и Борти. Боль в ноге Акстеля была мучительной; она распухла, все еще пронзенная наконечником копья. Однако его первые мысли были не о себе, а о двоих малышах.

Тасси обнимала маленького Борти, пытаясь утешить его, хотя сама была в слезах. Это было жалостное зрелище.

Акстель поманил их:

– Идите-ка сюда, малыши. Не надо, это самое, плакать - я о вас хуррошенько позабочусь.

Они придвинулись к нему, прижавшись к его бархатному меху. Сделав над собой усилие, Тасси взяла свою депрессию под контроль. Рэдволльская белочка-Диббун скривилась при виде раны большого крота:

– У вас лапа очень поранена, сэр. Как вы собираетесь ее поправить?

Акстель медленно сел, наклонившись вперед, чтобы осмотреть пронзенную конечность:

– Первое, что нам, значится, надо сделать, маленькая мисси, это вынуть этот наконечник. Юрр, найди мне хурроший камень - вон тот, значится, подойдет.

Тасси пришлось немного повозиться, но она поднесла кусок известняка к нему. Акстель улыбнулся ей:

– Хуррошо! Теперича подложи его под мою лапу, чтоб он упирался в наконечник.

Малышка-белочка сделала так, как ее попросили. Акстель глубоко вздохнул, готовясь:

– А теперича, значится, отойди в сторонку и пригляди за крошкой-землеройкой.

Тасси повиновалась без вопросов. Крот вынул свой боевой молот и вставил его молотище себе меж зубов. Он взялся за обломок древка копья. Крепко зажмурив глаза, он резко толкнул острие копья об камень, в то же самое время быстро и сильно потянув за обломок. Акстель заревел:

– Хо-о-о-оу-у-у-ур-р-р! Хо-о-о-оа-а-аргх!

Он подался назад, упав на спину с зажатым в лапах высвобожденным наконечником копья.

Неся Борти, Тасси поспешила к нему:

– Оно вышло - вы это сделали! Но у вас кровь течет!

Большой крот разжал свои челюсти, стиснутые на боевом молоте:

– Хурр, так оно и есть. Мне, значится. надо ее перевязать.

Тасси усадила Борти под бок своему другу:

– Вы последите за Борти. Я знаю, как надо делать перевязки - сестричка Фам меня научила. Просто ждите здесь, сэр - я ненадолго!
– она помчалась прочь, чтобы найти то, что ей требовалось.

Увидев, что она уходит, Борти начал рыдать:

– Ва-а-а, хотю к маме!

Акстель усадил маленького парнишку себе на грудь. посмеиваясь:

– Хурр, я тоже, сэрр, но рыдать по ней бесполезно. А ну-ка, это самое, улыбнись-ка мне!
– он пощекотал малыша-землеройку своим носом.

Борти был очень чувствительным к щекотке. Вскоре он уже извивался и хихикал сквозь слезы.

Тасси вернулась с полным фартучком лекарств. Она принялась за дело, как настоящая маленькая медсестра из лазарета:

– А теперь вы лежите тихо, а я перевяжу лапу!