Собрание сочинений в 2-х томах. Т.I : Стиховорения и поэмы

«Так уходит море, на песке…»

Так уходит море, на песке Слизь медуз и водорослей бросив. До волны последней не успев Дотянуться, ничего не просят. Умирают, источая яд Разложенья — прокаженных муки! И на запах тленья прилетят Вороны и бронзовые мухи. Легкий стебель, купол голубой, Всё, что жило, плавало, дышало, — Скатано в бессмысленный клубок, Клювами костлявыми обшаренный. И когда вернется море вспять, Отшагав положенные бури, Унесет оно, взыграв, вскипя, — Только трупы, пахнущие дурно.

О РОССИИ [105]

Россия отошла, как пароход От берега, от пристани отходит. Печаль, как расстояние, растет. Уж лиц не различить на пароходе. Лишь взмах платка и лишь ответный взмах. Басовое взывание сирены. И вот корма. И за кормой — тесьма Клубящейся, всё уносящей пены. Сегодня мили и десятки миль, А завтра сотни, тысячи — завеса. И я печаль свою переломил, Как лезвие. У самого эфеса. Пойдемте же! Не возвратится вспять Тяжелая ревущая громада. Зачем рыдать и руки простирать, Ни призывать, ни проклинать — не надо. Но по ночам — заветную строфу Боюсь начать, изгнанием подрублен, — Упорно прорубающий тайфун, Ты близок мне, гигант четырехтрубный! Скрипят борта. Ни искры впереди, С горы и в пропасть!.. Но, обувший уши В наушники, не думает радист Бросать сигнал: «Спасайте наши души!» Я, как спортсмен, любуюсь на тебя (Что проиграю — дуться не причина) И думаю, по-новому любя: «Петровская закваска… Молодчина!»

105

О России. «Ты близок мне, гигант четырехтрубный!»— СССР первоначально состояла из четырех республик (Российской, Украинской, Белорусской и Закавказской).

БЕЛЫЙ ОСТРОВ [106]

Айсберги. Льдины. Не три, не две — Голубоглазая вся флотилия. Замер на синей скале медведь, Белый, полярный. Седой, как лилия! Поднята морда. И из ноздрей — Пар. Серебра не звончее разве? Смотрит в трубу на него Андрэ, Смотрит медведь на летящий айсберг. К полюсу. Сердце запороша Радостью, видит, склонясь над картой: В нежных ладонях уносит шар Голубоглазая Сольвейг — Арктика. Словно невеста, она нежна, Словно невеста, она безжалостна. Словно подарок, несет она Этот кораблик воздушный, парусный. Шепчет: «Сияньем к тебе сойду, Стужу поставлю вокруг, как изгородь. Тридцать три года лежать во льду Будешь, любимый, желанный, избранный!» Падает шар. На полгода — ночь. Умерли спутники. Одиночество. Двигаться надо, молиться, но Спать, только спать бесконечно хочется. «Голову дай на колени мне, Холодом девственности согрейся. Тридцать три года во льду, во сне Ждать из Норвегии будешь крейсера!» Очи устами спешит согреть, Сердце прикрыла белейшим фартуком… Славу свою стережет, Андрэ, Голубоглазая Сольвейг — Арктика.

106

Белый остров.Стихотворение основано на реальном факте: Соломон Август Андрэ (1854–1897), шведский инженер и полярный исследователь, в 1897 предпринял первую попытку достичь Северного полюса на воздушном шаре; экспедиция закончилась трагически. Лишь через тридцать три года норвежское судно «Братвог» обнаружило последний лагерь Андрэ на скованном льдами острове Белом (отсюда название стихотворения) в архипелаге Шпицбергена. Тела воздухоплавателей, их дневники и фотопленки были доставлены на родину.

ЗА [107]

Анне

За вечера в подвижнической схиме, За тишину, прильнувшую к крыльцу… За чистоту. За ласковое имя, За вытканное пальцами твоими Прикосновенье к моему лицу. За скупость слов. За клятвенную тяжесть Их, поднимаемых с глубин души. За щедрость глаз, которые как чаши, Как нежность подносящие ковши. За слабость рук. За мужество. За мнимость Неотвратимостей отвергнутых. И за Неповторяемую неповторимость Игры без декламаторства и грима С финалом вдохновенным, как гроза.

107

За. Анне— т. е. Анне Александровне Кушель, гражданской жене поэта в Харбине.

МЫ

Мы — каменноугольного дыма Клочья, вырванные из трубы. Но не с детства ли была любима Доля беззаботной голытьбы? По дорогам шляемся, таская Ветхий скарб твой, певчая тоска… У рабочих всё же мастерская, Дом и поле есть у мужика. Темное, досадливое чувство Пробуждаем мы в иных умах: Мы несем ненужное искусство На усталых наших раменах. В век бетона странен рыцарь лиры, Словно призрак, вставший наяву… Но ведь флорентийцы-ювелиры Приходили ж в скифскую Москву! Чтобы из тончайшей паутины Золотой старательной резьбы На ковши и грузные братины Положить прекрасные гербы. Ах, и не они ль неодолимо Приняли бессмертья торжество От тебя, большое мастерство, Сотканное творчеством из дыма!

МАСТЕРСТВО

Поднятые под купол цирка, Повисли двое в голубом. Под ними шут свистел и фыркал, Ловя шары цветные — лбом. Но смолк оркестр, и клоун изгнан, И акробат дугу прыжка С бестрепетностью механизма Рассчитывает до вершка. И напряженней гибкой стали Скользнул с подпрыгнувшей доски, Но над его сальтомортале Две подлетевшие руки. Метнулся трос, подобно ветке Отпущенной… Летун-стрела. Большими мячиками в сетке Два раза прыгнули тела. Кричит толпа, скамьи сгибая, Зеленый шут трясет горбом, И кланяются, улыбаясь, Два акробата в голубом.

ИЗНЕМОЖЕНИЕ [108]

Окончив труд, с погасшей папиросой, С душой угасшей встал из-за стола, Где абажура череп безволосый Беззубая обсасывала мгла. Как раненый, ладонь прижавший к ране, Я сердце нес и тень свою шатал — Анаглифом, с холщового экрана В отчаяньи перешагнувшим в зал. Безмолвие. Безгласные минуты — Как дождь осенний в чахлую листву. Воистину, непобедимо круты Ступени восхожденья к Божеству.

108

Изнеможение. Анаглиф— стереоскопическое цветное изображение.

ГРЕБНЫЕ ГОНКИ

Руки вперед, до отказу — Раз! — и пружиной назад. По голубому алмазу Легкие лодки скользят. Раз! — Поупористей, туже, Чтобы скачками несло. Два!.. Упирайте упруже В глубь молодое весло. Смокла носатая кепка. Пот у прищуренных глаз. Резко, отрывисто, крепко — Раз!.. и отчетливей: раз! Крепостью, мужеством взрослым Бега берем рубежи. Раз!.. Не забрасывай весла. Два!.. Направленье держи. Раз!.. Напрягается стойко Воля души и весла, Чтобы летящая двойка Первой к победе пришла. Раз!.. До отказу, до цели. Два!.. Разорвутся тела… Три!.. И победно взлетели Вверх все четыре весла!

ВПЕРЕД [109]

Как в исключения не норови — Не уцелеть под маской недотроги: Догонит неуклюжий паровик, Трамбующий шоссейные дороги. И гальки розовая крупа (Ей у залива греться бы, хорошей!) Потрескивает, как скорлупа, Под медленной чугунною калошей. Скрежещут розовые прыщи, Заласканные некогда волною. И каждый плачет, сетует, пищит Под медленной чугунною пятою. Какой же шлак фильтруется в стихах О звонкой речке и печальных нивах, О деревенском домике в садах, О мамочке и о годах счастливых. А сколько тошных проливалось слез, Что не вернуться вновь к себе, ребенку, Что паровоза — милый паровоз! — Не обскакать паршивцу жеребенку. — А сам — вопрос — к какому рубежу Перегибаешь собственную ветку? И, улыбаясь, я в ответ скажу: — А видели ли вы мотоциклетку? Так это — я. И мы. Простор велик, А путь один. И этот путь — погоня, Но неуклюжий черный паровик Ее, неистовую, не догонит!

109

Вперед. «Что паровоза — милый паровоз! — / Не обскакать паршивцу жеребенку…»— парафраза строк С.А. Есенина из стихотворения «Сорокоуст» (1920): «А за ним / По большой траве / как на празднике отчаянных гонок,/ Тонкие ноги закидывая к голове,/ Скачет красногривый жеребенок <…> И за тысячи пудов конской кожи и мяса / Покупают теперь паровоз».

УВЕРЕННОСТЬ

Над крышею — лианами — провода. Черные и толстые. С крыши стекает вода. Трубы каменноствол стоит. Голубь пьет, запрокидывая голову, — Коричневый лакированный голубок. На его шее розовой и голой Топорщится белоснежное жабо. Можете строить бетон и клетчатые Кружева мостов и радиомачт, Но все-таки будут собирать дождевую воду Складками цинковых крыш — дома! И голубь с беззащитной розовой шеей, Бесполезный, Которого тщитесь убить, — Будет бродить по крышам Всё выше, выше И, Закидывая горло, Пить!

ПОЛУСТАНОК (Харбин, 1938)

«Уезжающий в Африку или…» [110]

Уезжающий в Африку или Улетающий на Целебес Позабудет беззлобно бессилье Оставляемых бледных небес. Для любви, для борьбы, для сражений Берегущий запасы души, Вас обходит он без раздраженья, Пресмыкающиеся ужи! И когда загудевший пропеллер Распылит расставания час, Он, к высоким стремящийся целям, Не оглянется даже на вас. Я же не путешественник янки, Нахлобучивший пробковый шлем, — На китайском моем полустанке Даже ветер бессилен и нем! Ни крыла, ни руля, ни кабины, Ни солдатского даже коня. И в простор лучезарно-глубинный Только мужество взносит меня.

110

«Уезжающий в Африку или…».Эпиграф — Евангелие от Матфея, 14:29. Целебес— прежнее название о. Сулавеси в Индонезии.