Собрание сочинений: В 2 т. Т.1: Стихотворения
Шрифт:
* * *
Болею манией величия!(Смиреньем не спасаю душу я!)И на людское равнодушиеЯ отвечаю безразличием.Сосед любезный homo sapiens,Обмениваемся поклонами.Я уезжаю на ГалапагосЗа черепахами зелеными.Вот поймана большая партия.Читаю им стихи (о пьянице).Ко мне одна с восторгом тянетсяИз-под наскучившего панциря.Другой милей стихи об аисте,О розе, небе, свете, ласточке.Она кивает понимающеИ аплодирует мне ластами.И носороги с осьминогамиПриходят слушать… (Твари Божии!)Сравни со многими двуногими:Они совсем не толстокожие! * * *
Под
* * *
То то, то другое, то то, то другое,А хочется озера, сосен, покоя.Среди ежевики, синики, черники —И голос души, словно тень Эвридики.И я очутился в той роще осенней,У берега детских моих впечатлений.И больше не прибыль, не убыль, не гибель,А лист, пожелтелый, на водном изгибеИ жук, малахитовый брат скарабея,Жужжащий в траве, от нее голубея.Там, словно под тенью священного лавра,Корова лежит с головой Минотавра,Египетским богом там кажется дятелИ я наблюдаю, простой наблюдатель,За уткой, которая в реку влетела,Как в небо — душа (только более смело?). * * *
Кого-то кто-то пожирает,Как полагается в природе,Живьем – и облако сияетНа розоватом небосводе.О да, пожравший будет пожран,Возмездие осуществится:В блаженный августовский полденьСудьба расправится с убийцей.Ну что ж! Великий Архитектор,Творец загадочной вселенной,Господь, непостижимый Некто,Распорядился тварью бренной.Тому, кто здесь избегнет казни,Грехи припомнятся за гробом.Но разве он виновен, разве,Когда такой он создан Богом?И пламенной расцветкой тигра,Который разорвал ягненка,Я любовался. Помню игрыТигрят — и клетку. Очень звонкоЗаржала зебра. Лебедь плавал.Я думал о свободе воли.И белый алоглазый кроликСмотрел на черного удава. * * *
Я говорил глухому перуанцуНа неизвестном, странном языке:— Вы разучились поклоняться Солнцу,И ваши храмы — в щебне и песке.И девушек и юношей прекрасныхВы в жертву не приносите давно.И я узнал из ваших взглядов грустных,Что вам с богами быть не суждено.Да, племя кечуа, потомки инков,Империя — закрытая тетрадь.Огромных и таинственных рисунковВ пустыне Наска вам не разгадать.Я под дождем бродил по Мачу-Пичу.Дождями стерт был идол-ягуар.Я удивлялся грозному величьюНе города пустынного, а — гор.Империя? Ни храмы, ни чертоги —Людишки в бурых тряпках, бурый хлам.И лепятся хибарки и лачугиК могущественным скалам и горам.Ты слышишь, а? Империи не вечны.Развалины — на фоне гор и скал.Но перуанец — спал, лежал, беспечный,И не ему я это говорил. * * *
Какие вокруг образины,Какие уродины тут!Крылато-зубчатые спиныУгрюмую душу гнетут.Уйдем от зеленых чудовищ,От синих страшилищ-червейНа Остров Небесных Сокровищ,Где славит бессмертный ОрфейБогов.
Где легко и прозрачно,И жизнь — как большая звезда.Туда — от грязцы аммиачной,От низости злого труда,От низости злого безделья,Дельцов, подлецов, дураков,От злого змеиного зельяУлыбок, оскалов, щипков, –Туда, где ничто не похожеНа скуку наскучивших мест…Но райское пение тоже(Всю вечность!) тебе надоест… * * *
Не феями и не каменами,Не ходом звезд или луны,А хромосомами и генамиНам роли определены.Долой, наследственная химия,Моя врожденная беда!Переменю тебя, как имя, яИ улетучусь в никуда!Неясно, говоря по сути, нам,Где – в царстве света или тьмы, —Чьим — добрым или злым — компьютеромЗапрограммированы мы…Хай, Микки-Маус! Лапку миккинуЖмет вольнодумная душа:Сейчас я на прощанье выкинуНевиданное антраша!Из картотеки смотрит рожица,Пищит: — Не разводи бобы.Ведь точно жизнь твоя уложитсяНа карточке твоей судьбы. * * *
Нейтронная бомба не тронет меня.— Не тронь меня, бомба, — я тихо скажу. —Мой Ангел стоит, от печали храня.К тому же я занят: я рыбу ужу.А впрочем, кончаются годы мои.На дереве жизни последний листокТрепещет над холодом темной струи.Прощай, моя рыбка! Прощай, червячок!Но мне говорят, что конец не конец,И ждет меня встреча в небесной стране.Там душу простят, поведут под венец,И это, наверно, понравится мне.Не надо бояться. Там вечность и рай.Я смело вступлю на таинственный мост.— О, ехать так ехать, — сказал попугай,Когда его кошка — из клетки — за хвост. * * *
Хотя цвели, так нежно-пышно, вишни,И горлышко настраивала птица,И, может быть, прощал грехи ВсевышнийИ воздавал за доброе сторицей;Хотя на столик, бывший в полумраке,Вдруг полилось полуденное пламяИ стали уши, острые, собакиБольшими розовыми лепестками;Хотя сияли чашка и тарелка,И луч висел небеснейшим отрезком,И за окном фонтан вдруг загорелся,Волшебный Феникс, несказанным блеском,И все окно зажглось алмазной гранью —Но ты был грустен, смутно недоволен:Тебе хотелось райского сиянья,Которого ты тоже недостоин. * * *
Серели, желтели развалины(Колонны и – старец седой).Три облака были расставленыНад сине-зеленой водой.Казались янтарными сливамиТяжелые бусы твои,И бусинками некрасивымиКазались глаза змеи.Сияние было мелодией,А тоненький хамелеонЗастыл прекрасной уродиной,Знакомый с древних времен.Был близок берег Далмации,Был парус и кипарис.Одной обнаженной грацииДарил улыбку Парис.А может быть – берег АркадииИ звоны дриад (и цикад).Овальные две виноградиныСлегка отражали закат. * * *
Мраморный фонтан многоузорный,Опоясанный арабской вязью.Голубой павлин глотает зерна.Он персидский принц — не видишь разве?Розовеет персик, дозревая.Он, конечно, самым нежным станет.Птица из чирикающей стаиКлюнула его, червя пугая.Розовато-желты абрикосы,Изжелта зеленоваты сливы.Золотые пчелы или осыНаселяют сад листошумливый.Источил жучок мирок пахучий –Листья ароматные шалфея.Свет сквозь них теперь проходит лучше,Тень узорчатая кружевнее.Белый голубь, мертвый, у беседки,Где Зарема пела о Селиме,И плющом задушенные веткиС листьями увядшими, сухими.
Поделиться с друзьями: