Собрание сочинений в 4 томах. Том 1. Стихотворения

Первая жизнь

1. «Склонясь над ее родниками...»

* * *

Склонясь над ее родниками, Вкусив от печалей и благ, Я к жизни всю жизнь привыкаю, А все не привыкнуть никак. Как первой любви откровенье, Она необычна, нова, — И в радостном недоуменье Я к ней подбираю слова.

2. «О Первая жизнь! Ты одета...»

* * *

О Первая жизнь! Ты одета В грозу и сияние дня, Но к ночи ты скроешься где-то, Ты первая бросишь меня. Побудь же со мною подоле, Уйдешь ты — и станет темно. Я твой однолюб поневоле, Мне встретить второй не дано.

22 июня

Не танцуйте сегодня, не пойте. В предвечерний задумчивый час Молчаливо у окон постойте, Вспомяните погибших за нас. Там, в толпе, средь любимых, влюбленных, Средь веселых и крепких ребят, Чьи-то тени в пилотках зеленых На окраины молча спешат. Им нельзя задержаться, остаться — Их берет этот день навсегда, На путях сортировочных станций Им разлуку трубят поезда. Окликать их и звать их — напрасно, Не промолвят ни слова в ответ, Но с улыбкою грустной и ясной Поглядите им пристально вслед.

Каска

Молчит, сиротлив и обижен, Ветлы искореженный ствол. Заброшенный пруд неподвижен И густ, будто крепкий рассол. Порою, как сонное диво, Из тьмы травяной, водяной Лягушка всплывает лениво, Блестя огуречной спиной. Но мальчик пришел с хворостиной — И нет на пруду тишины: Вот каску, обросшую тиной, Он выудил из глубины. Без грусти, без всякой заботы, Улыбкой блестя озорной, Берет он советской пехоты Тяжелый убор головной. Воды зачерпнет деловито — И слушает, как вода Струится из каски пробитой На гладкую плоскость пруда. О добром, безоблачном небе, О днях без утрат и невзгод, Дрожа, как серебряный стебель, Ему эта струйка поет. Поет ему неторопливо О том, как все тихо кругом, Поет об июне счастливом, А мне о другом, о другом...

Милосердие

Верю в добрых сердец бессмертие. В солнце мира и тишины. Милосердие! Милосердие! Это слово старше войны. В человечества годы ранние Неизвестная медсестра Над охотниками израненными Хлопотала возле костра. Милосердие! Слово вещее, Ты и нам сияло во мгле, — Наклонялись над нами женщины Под огнем на ничьей земле. И когда все войны забудутся, Все оружье на слом пойдет, Все надежды людские сбудутся, — Милосердие не умрет. ...В гимнастерке ль, в платье заплатанном, С горькой складочкою у рта, Как нужна ты нам в веке атомном, Терпеливая доброта!

Невосстановленный дом

Вибрируют балки над темным провалом И стонут, от ветра дрожа. Осенние капли летят до подвала Свободно сквозь три этажа. Осеннего дождика тусклые иглы Летят сквозь холодную тьму, — И те, кого бомба в подвале настигла, Не снятся уже никому. Сюда, где печалились и веселились, Где бились людские сердца, Деревья, как робкие дети, вселились, Вошли, не касаясь крыльца. Подросток осинка глядит из окошка, Кивает кому-то во мглу, И чья-то помятая медная брошка Лежит на бетонном полу.

Донный лед

Бывает так не каждый год. Но иногда со дна реки Всплывает грузный донный лед — Об этом знают речники. Он отрывает ото дна Все, что таила глубина. Выносит он на белый свет, Чтоб в море унести скорей, Обломки ржавых якорей От кораблей, которых нет. Он не скрывает ничего, Прозрачен он, как честный суд, И тайны, вмерзшие в него, Речными плесами плывут. Неотвратимый, как закон, Из глуби, где забвенья мгла, Убийцы нож выносит он, Обрез, что бил из-за угла. Несет он по речной волне На дне лежавший много лет, Не побывавший на войне, Но бывший в деле пистолет. И, вмерзшая в прозрачный лед, Серебреников горсть плывет — Их в страхе бросила рука Иуды и клеветника. Давно истлели мертвецы, Но причинивший много зла И в воду спрятавший концы Вдруг видит: Истина всплыла. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . Чтобы чиста была река Во все грядущие века, Чтоб не мутнела глубина, Всплывают истины со дна.

Молодая

В саду возле белой эстрады Ты с мужем сидишь пожилым, Твои дорогие наряды «На чистые» куплены им. Но взгляды парней примечая И зависть во взорах подруг, Ты зябко поводишь плечами — Иль вьюгой повеяло вдруг? Одел он, затрат не жалея, Еще он не так нарядит, — Но в ситце-то было теплее, А шелк холодит, холодит...

Выбор ветра

Птицам ветер не нужен попутный: Хоть помочь он старается им, Но при нем им становится трудно Управлять опереньем своим. Пусть сидит себе век на болоте Тот, кто ветра попутного ждет. Ведь свободу и точность в полете Не попутный, а встречный дает.

Личный враг

Не наживай дурных приятелей — Уж лучше заведи врага: Он постоянней и внимательней, Его направленность строга. Он учит зоркости и ясности — И вот ты обретаешь дар В час непредвиденной опасности Платить ударом за удар. Но в мире и такое видано: Добром становится беда, Порою к дружбе неожиданно Приводит честная вражда. Не бойся жизни, но внимательно Свою дорогу огляди. Не наживай дурных приятелей — Врага уж лучше заведи.

Вечные бури

Это северный ветер, ломающий старые вязы, Как большой вентилятор, гудит за окошком моим, Через море в тревоге шагает маяк одноглазый, Чернокрылые тучи, как вороны, вьются над ним. Выхожу за порог — и гвоздит меня ливень колючий, И прозрачная тяжесть срывается на плечи мне, — Я, сгибаясь, иду, я ночным ураганом навьючен, Как волшебный мешок, я тащу этот мир на спине. В нем трубят корабли, с непогодой вступая в сраженье, В нем волну отбивают стальные борта лихтеров, И сквозь рваные тучи луна к нам идет на сниженье, Будто белый корабль, прилетевший из дальних миров.

Будущее кино

Смотрите мультфильмы! Там действуют дети и звери, Там к доброму егерю зяблик в окошко стучится. Правдивая ложь, где всегда я заранее верю Во все, что начнется, всему, что сегодня случится. Там людям содействуют звезды, там движутся горы, Там зло наказуется бесповоротно и сразу, — Не надо часами блуждать там наемным актерам В не ими придуманных рощах, и вздохах, и фразах. Там реки и розы умеют грустить и смеяться, Там клены и люди, как братья, пускаются в танцы, Там добрые чувства и мысли впрямую стремятся От пальцев художника в сердце мое — без инстанций. Искусство грядущего, ты, как дитя на рассвете, Наставника ждешь. И провижу я кинокартины, Где гений карает пороки и чтит добродетель, Шекспира с Рембрандтом сливая в себе воедино.

Познавание

О песчинки познаний, осевшие в памяти нашей, Вы навек откололись от Вечности — грузной горы! Нам становится тесно под синей небесною чашей, Из земной колыбели мы видим иные миры. Мы мечтаем о звездах, к просторам и знаниям жадны, Нас теперь не Дедал — Циолковский ведет в высоту, И не крылья уже, а ракет раскаленные жабры Над Землею свистят, вынося на орбиту мечту.