Собрание сочинений в десяти томах. Том первый. Стихотворения

«Бюльбюль пела, сев на ветку…»

Бюльбюль пела, сев на ветку, Звук летел к Владыке света, И в награду ей за это Золотую дал он клетку. Эта клетка — наше тело. Не свободно в нем движенье. Но, обдумав положенье, Вновь душа поет, как пела.

ВЕРА В ЧУДО

Разбив красивейший бокал, Не скрыл я безутешность. Припомнил всех чертей и клял Неловкость и поспешность. Считал осколки, слезы лил, Кричал — что хочешь делай! Господь другой мне смастерил, Такой же, только целый.

«Покинув раковины мрак…»

Покинув раковины мрак, Весьма горда собою, Жемчужина сказала так Трудяге-златобою: «Пропало все! Погиб мой мир! Теперь на нити клейкой Меня ты спаришь, ювелир, С какой-нибудь плебейкой». «Все дело в деньгах! Я жесток, Поверь, лишь с этой целью. Зато ты красоту, дружок, Прибавишь ожерелью».

«Я был изумлен, друзья-мусульмане…»

Я был изумлен, друзья-мусульмане, Увидев перо павлина в Коране. Добро пожаловать в книге святой, Созданье, блистающее красотой! В тебе, точно в звездах, являет нам зренье Величие божье в малом творенье. Он,мир вместивший в свой кругозор, Остановил на тебе свой взор И перьям дал небывалый узор. Напрасно даже цари и царицы Пытались заимствовать роскошь у птицы. Не чванься славой, — следи за собой И будешь достоин святыни любой.

«У шаха было два кассира…»

У шаха было два кассира, Один для даянья, другой — для взиманья, Один не считал и давал без вниманья, Другой не знал, где добыть полтумана. Даятель умер. Шах был не рад: Найти такого — нелегкое дело! А публика и моргнуть не успела, Как стал взиматель безмерно богат. Стоило выплате прекратиться, Дворец от золота начал ломиться. И только тогда до шаха дошло, Откуда беда, где кроется зло. Казалось бы — случай, а пользы немало: Даятеля место потом пустовало.

«Котлу сказал, кичась, горшок…»

Котлу сказал, кичась, горшок: «Где пузо ты измазал в саже?» «Не быв у нас на кухне даже, Молчи ты, гладкий дурачок, Молчи, своей не чванься кастой! Да, ручка у тебя чиста, Но есть и скрытые места: Попробуй, задницей похвастай!»

«Велик иль мелок человек…»

Велик иль мелок человек, Свой мир он ткет себе весь век И с ножницами посредине Сидит уютненько в той паутине. Но щеткой туда саданут — и конец! А он кричит: какой подлец Разрушил мой несравненный дворец?

«Чтоб дать Евангелье векам…»

Чтоб дать Евангелье векам, Христос в наш мир с небес сошел И стал внушать ученикам Святой божественный глагол. Потом вознесся ввысь опять, Они ж, во славу божества, Пошли писать и повторять, Кто как запомнил, те слова. И все различно, как обычно,— Но и способны все различно! И вот у христиан беда: Терпи до Страшного суда!

ДОБРО ВАМ

Адам уснул. И твердь спала. Лишь бог не спал и Еву он Слепил, дабы она легла С Адамом, и послал ей сон. Он в плоть облек две мысли смелых И, дав им жизнь в земных пределах, «Добро!» — сказал с улыбкой бог И долго отойти не мог. Так чудо ли, что нам с тех пор Дарит восторг ответный взор, Как будто с ним мы, с тем, кто нас Измыслил, создал в добрый час. И позовет он — мы пойдем, Но только вместе, но вдвоем! И — божью мысль — тебя повсюду В пределах рук хранить я буду.

КНИГА ПАРСА. ПАРСИ-НАМЕ

ЗАВЕТ СТАРОПЕРСИДСКОЙ ВЕРЫ

Набожный бедняк на смертном ложе, Что я завещаю молодежи — Вам, о братья, столько мне отдавшим, Старость одинокую питавшим? Если едет окруженный свитой Царь в одежде, золотом расшитой, И вельможи в золото одеты, И на всех, как звезды, самоцветы, Разве зависть вас обуревает? Разве не прекрасней выплывает, Озаряя Дарнавенд и горы, Солнце утром на крылах Авроры? Кто, когда отвел глаза при этом? Сотни раз был озарен рассветом Мой восторг, и чувство мной владело, Будто с солнцем празднично и смело Воспарял я к трону Всеблагого, Чтоб назвать творца всего живого И вершить в лучах его сиянья Вышних сил достойные деянья. Но когда мне тьма глаза слепила, Столь был светел полный круг светила — Грудь бия, на землю, как на ложе, Лбом вперед, я падал в смутной дрожи. И теперь завет мой — без изъятья Всем, кто хочет, всем, кто помнит, братья: Каждодневно — трудное служенье! В этом — веры высшей откровенье! Чуть рожденный дернул ручкой, ножкой, Дайте солнцу любоваться крошкой, Чтоб оно огнем его омыло, Чтоб, как милость, он встречал светило. Мертвецов живые отпевайте, Праху и животных предавайте, В землю, в землю — с тем же чувством истым Все, что вам покажется нечистым. Чистое да будет вашей нивой, Будет солнцу люб ваш труд счастливый. Лес сажайте в правильном порядке — Больше света при такой посадке. Пусть вода, служа вам, как владыкам, Чистой, свежей льется по арыкам. Зендеруд, как чистым он родится, Должен чистым в море с гор излиться. А канавы надо рыть умело, Чтоб вода в потоке не слабела, Гадов разных, аир да осоку, Эту нечисть — вон их! Что в них проку? Там, где чисты и земля и воды, Солнце лучше греет наши всходы, Где построен труд умно и здраво, Всходит жизнь, а жизни честь и слава! Труд закончен — вновь за труд смиренный, И очищен будет лик Вселенной. А тогда вы, как жрецы, дерзните Образ бога изваять в граните. Где огонь, там радость, там улыбки, Ночь светла, и члены тела гибки, Над огнем вкуснеют в жарком токе И животных и растений соки. Собран хворост — ликованью время! Каждый сук — земного солнца семя. Собран хлопок — возликуйте вдвое: То фитиль, и в нем — Оно, святое. В каждой лампе вспыхнет та же сила Отблеском верховного светила, И судьба не возбранит вам, дети, Чтить престол господень на рассвете. Там живого бытия начало, Духом чистых высшее зерцало. Там орбита всех орбит, быть может, Для всего, что божью славу множит. Я покину берег Зендеруда, Чтоб взлететь на Дарнавенд отсюда И, встречая солнце, в те мгновенья Людям посылать благословенья.

«Если люди, солнцу рады…»

Если люди, солнцу рады,— Ценят землю, любят лозы, Любят кисти винограда, Чьи под нож струятся слезы,— Ибо, став вином, любая Гроздь, созревшая на зное, Кое-что в нас пробуждая, Губит многое другое,— Знают все, что солнце красно Столь различных сил владыка, Но один поет прекрасно, А другой не вяжет лыка.

КНИГА РАЯ. ХУЛЬД-НАМЕ

ПРЕДВКУШЕНИЕ

Расскажут вам о рае мусульмане, Как будто там бывали: слово в слово, Как смертному возвещено в Коране,— И в этом веры праведной основа. Но с поднебесья Книги Книг создатель, Пророк, учуял дух греховный все же И понял: сколько ни мечи проклятий, А веру часто яд сомненья гложет. И повелел он Юности: «Явися В их мир, чтоб молодел он, хорошея!» Она послушно устремилась с выси, Змеей косы моя увита шея. Я заключил небесную в объятья И, на блаженство твердо уповая, Уверовал в существованье рая, Где буду деву вечно целовать я.

ПРАВЕДНЫЕ МУЖИ

_{Магомет}

^{говорит}

Пусть враги над мертвыми рыдают,— Прах зарыт, и павшим нет возврата. Наши братья в небо возлетают — Нам ли плакать над могилой брата! Семь планет, усопшего встречая, Золотые распахнут врата, И душа восходит в кущи рая, От земного тления чиста. И трепещет радостью священной, Глядя в бездны, что раскрылись мне, Когда я сквозь семь небес Вселенной В рай летел на огненном коне. Древо мудрых, все в плодах румяных, Вознеслось превыше кедров там. Древо жизни на лугах медвяных Тень дарит неведомым цветам. Дышит ветер сладостный Востоком, Он приводит хор небесных дев. Их увидишь изумленным оком И уже пылаешь, опьянев. Девы смотрят, — чем велик ты, воин, Опытом иль буйством юных сил? Если ты Эдема удостоен, Ты герой, но что же ты свершил? Каждая зачтется ими рана, Ибо в ранах — слава и почет. Стерла смерть отличья рода, сана И лишь ран за веру не сотрет. И тебя уводят в грот прохладный, В многоцветный лабиринт колонн. И кипеньем влаги виноградной Вскоре ты согрет и обновлен. В каждом вспыхнет молодости сила, Каждый чист и праведен душой. Та, что сердце одного пленила, Станет всем подругой, госпожой. Лишь к одной, достойнейшей на пире, Ты влеком не чувственным соблазном: С ней беседуй в радости и в мире О высоком, о многообразном. То одна из гурий, то другая Кличет гостя к пиру своему. Право, стоит умереть для рая: Много жен — и мир в твоем дому. И скучать о прошлом ты не станешь, И уйти отсюда не сумеешь. От подобных женщин не устанешь, От подобных вин не опьянеешь.