Собрание сочинений. Том 2. Стихотворения

Они зовут, не уставая, За горизонт, где я живу, Там оборвется мостовая И ноги встанут на траву. И мы пойдем по нежным травам Среди цветущих медуниц. Там будем кланяться дубравам И будем слушать пенье птиц. В твоих глазах и грусть и нежность, Твои глаза — живая речь, И неизбежность, неизбежность, И неизбежность наших встреч. Твои глаза — два обещанья Светить через любую мглу, В них две надежды, два признанья, Два вечных слова: — Я люблю! 1972

Голосистый озорник

В балалаечке моей Поселился соловей, Голосистый озорник, Я давно к нему привык. Балалаечка моя Приютила соловья, Соловей не спит всю ночь, Он поет, и я не прочь. Балалайка, трень да брень, Сердце музыкой задень, Разожги, раскочегарь, По тоске струной ударь. Балалайка, семь досок, Нежный, звонкий голосок, Голос — в песню, ноги — в пляс, Вот мы! Все тут! Знайте нас! 1972

Венера

Вечерняя звезда Венера, Среди небесного шатра Ты на рассвете так звенела, Что я проснулся в три утра. И вышел. Ты пылала ярко В предчувствии большой беды Над вечной тишиною парка, Над обморочным сном воды. Ты била мне в глаза набатом, Жгла сердце огненным лучом И с месяцем, глупцом горбатым, Не говорила ни о чем. Звала, звала меня куда-то, Чтоб неразлучно вместе быть. Звала, завала меня, как брата, Которого хотят казнить! 1972

В серый денек

Падает снег Нерешительно, нехотя. Засомневался я: Надо ли ехать-то? Надо ли двигаться В дальнюю сторону? Срочно готовиться К поезду скорому? Сложены крылья, Душе не летается. Спит вдохновенье, Талант угнетается. Суть наша так От природы зависима — Форте исчезло, Звучит пианиссимо. Я не поеду! Залягу в берложину. Сколько и так уже Хожено-брожено. Езжено, бегано, Летано, плавано, Планово и Бестолково-беспланово. Комната чистая, Печка натоплена. Сон — это явь, это жизнь, Не утопия! Здравствуй, подушка, Пуховая схимница, Я засыпаю, Мне грех этот снимется! 1972

* * *

Я был сегодня утром Счастливый человек. Ко мне в почтовый ящик Забрался ночью снег. Надел я полушубок, Взял валенки-пимы, Уселся у окошка Читать письмо зимы. Она меня корила, Что я забыл снега. Что не хожу на лыжах Почти что никогда. Она писала: «Помнишь Сосновые боры? Как ты бесстрашно, парень, Летел с крутой горы». Чего зиме ответить По поводу письма? Не надо оправданий, Зима права весьма. Натер мастикой лыжи, Спортивный лоск навел, От дома оттолкнулся И на весь день ушел! 1972

Гнездо

Метели завывают Под зимнею звездой. А птицы завивают Заветное гнездо. Наперекор метели, Наперекор зиме, Важнее нет им цели — Гнездо у них в уме. В уме очаг, потомство, Даль, высота, полет. У птицы нет притворства, Она о том поет. Особенно отличен На это дело клест, В пернатом царстве птичьем Сам-друг ему мороз. Выводит деток малых Он даже в январе. И нет ему скандала, Что стужа на дворе. Сидит себе на елке И гнездышко чинит Под завыванье волка, Под пение синиц! 1972

* * *

У метели рукава Горностаевые. На сравнении на этом Я настаиваю. У метели ворот — выдра, Да нещипаная. В закромах богатство мира, Ох, несчитанное. Сосчитай-ка озимь в поле, Да по перышку! Миллионам чисел надо Мчать по полюшку. У метели шуба с шумом, С белой проседью. Как она гарцует в паре С белой лошадью! Выступает балериной Невесомою Над рязанскою равниной, Над соломою. Улю-лю! И раскидала Стон пронзительный, И в Рязани напугала Телезрителей!