Собрание сочинений. Том 2. Стихотворения

Прощай, мое лесное ложе, Я выспался и бодро встал. Когда бы был чуть-чуть моложе, Уж не один бы тут я спал! Как весело шумело сено На острых вилах мужика. Стог таял, таял постепенно, Растаял весь — и ни клока! Вздохнул мужик: — И вся работа! — Шофер дал газ и тронул воз. И за Горелое болото Мое убежище увез. Где было круглое остожье, Чернела черная нора. И я сказал себе: — Ну, что же Стою, как пень? И мне пора! По этой же лесной дороге, Поддерживаясь посошком, Мои испытанные ноги, Как в старину, пошли пешком. Зачем рассказываю это? Зачем спешу стихи читать? Затем, что есть в природе лето, А летом учатся летать! 1971

Суета

Юрию Ларионову

Улетели мои лета С соловьями прекрасного лета. Кто похитил их? Суета. Суета! Не обидно ли это?! Мало брал я пример у вершин С окруженьем снегов и молчанья, Слишком часто бывал средь мужчин, Жизнь бросающих на измельчанье. Все бы снова начать! Но увы! Не бывает такого повтора. Не изменят седой головы Ни местком, никакая контора! Ах, какая кругом суета, Снег и тот по Москве суетится, Всюду ерзает, как сирота, Величаво ему не летится! Только Пушкин, спокоен и мудр, Переполненный добротою, И задумчив и златокудр, Возвышается над суетою! 1971

* * *

Как захотелось чайку с молочком! Как захотелось уюта и счастья! Чтобы сидеть меж своих вечерком И понапрасну не огорчаться. Как захотелось хороших гостей, Добрых, отзывчивых, сентиментальных, Милых-премилых, отличных людей, В меру веселых и в меру печальных. Чтобы беседа текла, как река, И ворковала, как голубь воскресный. И проносились над нами века, И устремлялись дорогою честной. Как захотелось согласья, любви, Веры, что мы не напрасны, не ложны, Веры, что мы пребывали людьми, Были, где надо, мудры, осторожны. Кто-то уже позвонил. Я открыл. Друг на пороге. Какое событье! — Милый мой! Я уже чай заварил. — Вот и отлично! Начнем чаепитье! 1971

Весеннее

Снега сошли как не бывало. В дубравах птичий перещелк. И мартовское покрывало Сменил апрель на майский шелк. Бьет новизною сквозь аллею Застава яркой синевы. Нет наступления смелее, Чем наступление травы! Как в эту пору не влюбиться, К реке по тропке не свернуть. Там глина, как самоубийца, Бросается в речную муть. Водовороты и воронки Проглатывают рыжий ком, И нет ни слез, ни похоронки, Ни тяжких вздохов ни о ком. Капель кадриль танцует в кадке Задорней все и горячей. На тополях чернеют шапки — Высотные дома грачей. А на собрании грачином Повестка дня полна забот. Всегда бывает так с начином Сельскохозяйственных работ! 1971

* * *

Ночь надвинула черный плат. Зной упал в отзвеневший донник. Тьма густая, прими, я твой брат, Твой царевич и твой разбойник! Кто таится на темном лугу? Чьи шеломы за речкой Истра? Успокойся! Поспи на стогу, Подыши, наберись богатырства! Кто там ветви отвел и притих? Кто смеется средь ночи не к месту?! Не волнуйся! Наверно, жених Уговаривает невесту! Значит, в мире любовь и добро, Лад, согласья, зачатья, рожденья. Ох, как добрые люди давно Совершают свое восхожденье. Все отвесней гора, путь далек Над пространствами мировыми… В темном хлеве проснулся телок И в потемках наткнулся на вымя. А кормилица сено жует, Думу думает над половой, Что телок ее переживет Все невзгоды и станет коровой. 1971

Проталина

Весенняя проталина До земли протаяла. Зеленое окно, Мне нравится оно. Восторженною жалобой Висит на крыльях жаворонок, У него братание С весеннею проталиной. Снега от песни вздрогнули: — Да хватит нам лежать, Не лучше ли за дровнями, За лошадью бежать?.. В санях мужик в тулупчике Везет себе дровец. На топоре-то лучики, А над крыльцом скворец. Такой ручной, домашний, Как не улетал! Такой родной, вчерашний, И мужика узнал. — Зачем тебе дрова, Когда кругом трава? На улице теплынь, Ты полушубок скинь!