Собрание сочинений. Том 2. Стихотворения

Майские мотивы

Гром выкатил орудия Для майского салюта. Война идет, а люди Спокойны почему-то. А люди беспечны И в Туле и в Ростове, Не могут без песни, Не могут без застолья. А люди по Крещатику, По Невскому шествуют. Брюки трещат От путешествия. А люди в колоннах, Люди под знаменами, Без всяких талонов Пиршество заметано. Потому что май, Потому что зелень, Потому что в садике Мраморный Ленин. Здравствуй, Ильич! Руку мне пожми. Еще раз в будущее Путь укажи! А мирная планета Дает кругали. Спасибо за это Мирянам Земли. Май! Май! Май! Прими, усынови! Дай! Дай! Дай! Синь-синевы! 1974

Летят журавли

Летят журавли Из дальней отлучки. Кричат журавли: — В России нам лучше! Ломается лед. В такое мгновенье Природа поет И ждет обновленья. Очнувшийся шмель, Весь в бархатной форме, Попробовал виолончель: — Гудение в норме! Он начал концерт, Сбежалась вся пресса, И это был центр Всей музыки леса. Стою у берез, Пришел не для соков. Мне хором они: — Привет тебе, Боков! Уже не впервой Сапог мой траву обминает. Бездонною синь-синевой Вселенная мир обнимает! 1974

Сусанин

А кто такой Сусанин? Да крестьянин. Обыкновенный пахарь от сохи. А чем же он особенно прославлен, Когда и в Костроме и в Ярославле Ему почет, и почесть, и стихи? За что ему такой прекрасный памятник? Он что — фельдмаршал или генерал? Да нет! Он рядовой, но он без паники За матушку-Россию жизнь отдал. О нем заговорил великий Глинка, Оркестр заставил петь о мужике, И закачалась на поле былинка, И заходили волны по реке. Запела вся Россия про Ивана, Про патриота с костромских полей, Россия и тогда уж понимала, Что отдается жизнь не за царей! Сусанина любил герой Гастелло. Сусаниным Чапаев дорожил. Ни пытки не боялись, ни расстрела Те патриоты, в ком Сусанин жил. Сторонка костромская! Лес да пашни… Тебя теперь в лицо я узнаю. И, к роднику Истории припавши, Пью из него и Родину пою! 1974

Личность

Когда река подходит к устью — Припомнит мигом путь свой с грустью, Задумается и — впадет! И сразу в море пропадет. И нет ее и не бывало! Большой водой большого вала Другое что-то в берег бьет, Суда качает, снасти рвет. В мятежном этом изумруде Другое что-то видят люди, Что море — это сотни рек, Уже не помнит человек. Он видит пред собою личность, Он слышит эллинство, античность, Весло берет, к волне идет, А сам гекзаметры поет! 1974

Опять о нем

Соловей — паренек Небольшого роста, А одет — посмотри! — До чего же просто! Зипунок, как армяк, Серая рубашка. Говорю ему: — Земляк, Не озяб, бедняжка? — В самый раз холода! Это ли печали?! — Тридцать три его лада Сразу зазвучали. Там, где Волга-река Свои воды катит, Соловья на века, На эпохи хватит. Тема песен — любовь, Родина, Россия… Не беда, если в бровь Бьют дожди косые! 1974

* * *

Заря горят на стяге И требует присяги На верность красоте, На верность идеалам. Довольствоваться малым Позорно — я не раб! Я гений. Я крылатый, Я рыцарь чести в латах — Вот я! Вот мой масштаб! Прочь, мелкое жужжанье! Прочь, жалкое брюзжанье! Прочь, суета сует! Да будет поступь века Достойна человека, Иначе жизни нет! 1974

Лидии Фалалеевой, творцу дымковской игрушки

Не дремлет глина в твоих пальцах, Лида! Ты сказочные образы творишь. Я тайны никому не выдам — Им рукоплещет Лондон и Париж. Ты молода. В тебе талант сверкает И самым чистым голосом поет. А если так, то он свергает Всю серость и подделку под народ. Твори, художник! Путь твой благороден. Не бойся лая ложных мудрецов. Талант твой истинно народен, Как твой земляк художник Васнецов. Век нынче сложен. В сказку вторгся атом, Он сеет свет, но может сеять ночь. Зови меня в искусстве старшим братом, И я тебе готов во всем помочь. Сестра моя родная, ты прекрасна! Не требуют твои творенья виз! Твоя душа на вещи смотрит ясно, А ясность и народность — ваш девиз! 1974

Слово на юбилее

Ходил я — по самому берегу Белого моря, Глядел я — на серые камни, на чаек, Любил я — любовь приносила мне горе, Страдал я — душа тяжелела печалью. Был верен — меня сторожило коварство, Был честен — меня поджидала интрига, Был болен — и мне приносили лекарство, В деревне оно называлось — ржаная коврига! Мне жизнь улыбалась, но чаще грозила — не пальцем! Не мамкиным вздохом: «Сыночек, иди пожалею!» Был в нетях я долго, был хмурым сибирским скитальцем! И как это вышло, что я вот пришел к юбилею?!