Собрание сочинений. Том 3

* * *

Кто, задыхаясь от недоверья,Здесь наклоняется надо мной?Чья это маска, личина зверья,Обезображенная луной?Мне надоело любить животных,Рук человеческих надо мне,Прикосновений горячих, потных,Рукопожатий наедине.

* * *

Нестройным арестантским шагом,Как будто нехотя, со зла,Слова заходят на бумагу,Как на ночевку средь села.Весь груз манер неоткровенных,Приобретений и потерь,Укрыв от зрителей надменных,Они захлопывают дверь.Из-за присутствия конвояЛюбая бедная строкаСвоей рискует головою,И если б, если б не тоска,Влечение к бумаге писчейИ беспорядочность надежд,Она рвалась бы на кладбище,Хотя б и вовсе без одежд…

* * *

Скрой волнения секретыСпособом испытанным.День, закутанный в газету,Брошен недочитанным.Будто сорвана на небеНежность васильковая.Отгибает тонкий стебельТяжесть мотыльковая.Озарит лесную теменьСоснами багровымиЗамечтавшееся времяИспокон вековое.

* * *

Смех в усах знакомой ели,Снег, налипший на усах, —След бежавшей здесь метели,Заблудившейся в лесах.И царапины на телеЗдесь оставила пила,Что на ели еле-елеПоходила и ушла.Эти ссадины и раны,Нанесенные пилой,Наши ели-ветераныБальзамируют смолой.

* * *

К нам из окна еще доносится,Как испытание таланта,Глухих времен разноголосица,Переложенье для диктанта.Но нам записывать не велено,И мы из кубиков хотелиСложить здесь песню колыбельнуюПростую песенку метели.И над рассыпанною азбукойНеграмотными дикарямиМы ждем чудес, что нам показыватьПридут идущие за нами…

* * *

Шатает ветер райский сад,И ветви — как трещотки,Смолкают крики бесенят,Торчащих у решетки.И ты глядишь в мое лицо,Не замечая рая,Холодным золотым кольцомНасмешливо играя…

* * *

Здесь выбирают мертвецовИз знаменитых мудрецов.Здесь жалость вовсе не с руки —Жалеют только дураки.Здесь добрым назовется тот,В котлы смолу кто храбро льет.Не забывай, что в Дантов адВошел не только ГеростратНет — Авиценна и ПлатонДают здесь философский гон…

* * *

Пророчица или кликуша,Посеяв рознь, посеяв грусть,Ты нам рвала на части душуКаким-то бредом наизусть.У губ твоих вздувалась пена,Как пузыри, как кружева,И вырывались в мир из пленаТвои жестокие слова.Но не сломив судьбы опальнойИ встав у времени в тени,Все отдаленней, все печальней,Все глуше слышались они…

* * *

Твои речи — как олово —Матерьял для припоя,Когда сблизятся головыНад пропавшей тропою,Когда следу звериномуДоверяться не надо,Когда горю старинномуНет конца и преграды.Твои речи — как требники —Среди зла и бесчинства,«Миротворец враждебниковИ строитель единства».

* * *

Вот две — две капли дождевые,Добравшиеся до земли,Как существа вполне живыеРаскатываются в пыли.И ветер прямо с поднебесьяБросает ключ от сундука,Где спрятаны все звуки леса,Ночная летняя тоска.Сундук открыт — и вся природа,Сорвав молчания печать,Ревет о том, что нет исхода,И листья пробуют кричать.Осины, вырванные с мясом,Ольхи пугливый голосок,И сосны, стонущие басом,Клонящиеся на песок…Но буре мало даже шквала,Она хватается за скалы —Хрустит и крошится гранит.И в ветре слышен звук металла,Когда он с камнем говорит…

* * *

Пусть я, взрослея и стареяВ моей стосуточной ночи,Не мог остола от хорея,Как ни старался, отличить.Но иногда оленьи нартыСойти, мне кажется, моглиЗа ученические парты,За парты на краю земли,Где я высокую наукуЗаконов жалости постиг,Где перелистывали рукиСтраницы черных, странных книг.Людское горе в обнаженье,Без погремушек и прикрас,Последнее преображенье,Однообразнейший рассказ.Он задан мне таким и на дом.Я повторяю, я учу.Когда-нибудь мы сядем рядом —Я все тебе перешепчу.

* * *

Когда, от засухи измучась,Услышит деревянный домТяжелое дыханье тучи,Набитой градом и дождем.Я у окна откину шторы,Я никого не разбужу.На ослепительные горыГлаза сухие прогляжу.На фиолетовые вспышкиГрозы, на ливня серебро,А если гроз и ливня слишкомБеру бумагу и перо.

* * *

Жизнь другая, жизнь не наша —Участь мертвеца,Точно гречневая каша,Оспины лица.Синий рот полуоткрытый,Мутные глаза.На щеке была забыта —Высохла слеза.И на каменной подушкеСтынет голова.Жмется листьями друг к дружкеЧахлая трава.Над такою головою,Над таким лицом —Ни надзора, ни конвояНет над мертвецом.И осталось караульныхНынче только два:Жесткие кусты — багульникИ разрыв-трава.

* * *

Я двигаюсь, как мышьЛетучая, слепая,Сквозь лес в ночную тишь,Стволов не задевая.Взята напрасно рольТакого напряженья,Где ощущаешь больОт каждого движенья.Моей слепой мечтеЗащиты и оплотыЛишь в чувства остроте,В тревожности полета.И что переживу,И в чем еще раскаюсь,На теплую травуУстало опускаюсь…

* * *

Внезапно молкнет птичье пенье,Все шорохи стихают вдруг.Зловещей ястребиной теньюОписывается круг.Молчанье, взятое аккордом,И, высунутые из листвы.Рогатые оленьи мордыИ добрые глаза совы.И предстает передо мноюВеленьем птичьего пера,Лепной готической стеноюМоя зеленая гора.И я опять в средневековьеЗаоблачных, как церкви, гор,Чистейшей рыцарскою кровьюЕще не сытых до сих пор.Моей религии убранство,Зверье, узорную листвуВсе с тем же, с тем же постоянствомСебе на помощь я зову.