Собрание сочинений. Том 3

* * *

Пускай за нас расскажут травы,Расскажут камни и снега,В чем были правы, в чем не правыИ в чем была права пурга.Пускай за нас расскажут птицы,Что нынче, в поисках кормов,Слетелись около столицы,Ее старинных теремов.Пускай же, горбясь и сутулясь,Ероша перья на спине,Они летят вдоль наших улиц,Отлично видимые мне.Им снег полезней манной каши,Им лед — блаженство и уют.Они, как я, из синей чашиХолодный воздух жадно пьют.

* * *

Ты слишком клейкая, бумага,И от тебя мне не отстать,Не сделать в сторону ни шагу,Не опуститься на кровать.Ведь страшно ей проснуться белой,Какой ложилась ввечеру,И быть от солнца пожелтелойИ выгоревшей на ветру.Уж лучше б все она стерпела,Ходя в любых черновиках,Лишь только б ей не быть без делаИ не остаться в дураках.И хорошо, что есть чернила,Чтобы услышанное мной,Бумага свято сохранилаИ увела на свет дневной.

* * *

Ты видишь, подружка,Что облака стружкаПросыпана на небеса.А ветра здесь нету,Чтоб вынести этуВихрастую стружку в леса.Что лайковой ивыЦветных переливовПод солнцем сегодня не счесть.Что листья гак липки,А ветки так гибки,Что можно их в косы заплесть.А елки зубчатыхЗеленых перчатокНе снимут, не сбросят весной,И нынче и преждеВсе в зимней одеждеВстречают и холод и зной.Но время пролитьсяНевидимой птицыВесеннему пенью, и вотЗвенит поднебесьеЗнакомою песней, —И жаворонок поет…

* * * [57]

В воле твоей — остановитьЭтот поток запоздалых признаний.В воле твоей — разорвать эту нитьНаших воспоминаний.Только тогда разрывай до конца,Чтобы связавшая крепко вначале,Если не судьбы, то наши сердца,Нить, как струна, зазвучала…

* * *

Я о деревьях не пишу,Я приказал карандашуБежать любых пейзажей.Все, что в глаза бросалось днем,Я, перед лунным встав огнем,Замазываю сажей.А скалы — скалы далеки.Они не так уж высоки,Как я когда-то думал.Но мне по-прежнему близкиЛюдские приступы тоски,Ее ночные шумы.

57

Это стихотворение, написанное в 1956 году в Калининской области, — предмет моего детского тщеславия. Мне казалось, что я достиг совершенства в лаконизме, новизне, остроте лирической темы, поставил и решил вопросы происхождения искусства. В своем детском тщеславии я полагал, что эти восемь строк — оптимальный, по мнению Пастернака, размер для русского лирического стихотворения — не уступают пушкинскому «Я вас любил». Стихотворение было опубликовано журналом «Юность» и осталось вовсе незамеченным.

ПОСЛЕ ЛИВНЯ

Вдруг ослепляет солнца свет,И изменяют разом цветПоля,И жарко дышит синевой,И к небу тянется травойЗемля.

У КРАЯ ПОЖАРА

Взлетающий пепел пожара,Серебряный легкий туманМешается с дымом и паром,Сырым ядовитым угаромДорогу запутает нам.Наверно, и мы несчастливы,Что сумрачны и молчаливы,И так напряженно глядимНа синей травы переливы,На черный приземистый дым.

* * *

Я целюсь плохо зачастую,Я забираю слишком вверх,Но мой заряд не вхолостую,И выстрел мой — не фейерверк.Нет, я не гнался за удачей.Ствол, раскаленный горячо,Дал выстрел с тяжкою отдачей,Меня ударившей в плечо.Всего за миг до перегрева,Когда, казалось, у стрелкаЛишилась меткости от гневаУже нетвердая рука.Я брошен наземь в той надежде,Что, погруженный в эту грязь,Я буду меток так, как прежде,В холодной луже остудясь.

* * *

Приводит нынешнее летоПослушать пенье в темный лес,И вместо древнего дуэта —Дуэта моря и небес —Вся чаща тысячами звуковТревожит нынче сердце мне,Чтобы и я постиг наукуСопротивленья тишине.

* * *

Незащищенность бытия,Где горя слишком много,И кажется душа твояПоверхностью ожога,Не только грубостью обид,Жестокостью суждений,Тебя дыханье оскорбит,Неловкий взгляд заденет.И, очевидно, оттогоСовсем не в нашей волеКасаться сердца твоего,Не причиняя боли.И тяжело мне даже стихБросать, почти не целясь,В тех детских хитростей твоихДоверчивую прелесть.

* * *

Мечта не остается дома,Не лезет в страхе под кровать,Когда горит в степи солома,Она с пожарами знакома,Ее огнем не испугать.Мечта окапывает поле,Оберегая отчий дом,И кто сказал, что поневолеОна беснуется от боли,Когда сражается с огнем.Ручей, кипящий по соседству,Ее от смерти не спасет.Она другое знает средство,Что ей досталось по наследствуИ с детства взято на учет.Она не бросится к заречнойНедостижимой стороне,А хладнокровно и беспечноОна огонь запалит встречныйПоближе к огненной волне.И ярко вспыхивают травы,И обожженная земляВ дыму, в угаре, в черной славеНа жизнь свое отыщет правоИ защитит свои поля.

* * *

Гроза как сварка кислородная,И ей немало нынче дела,Чтобы сухая и бесплоднаяЗемля опять зазеленела.Земля и небо вместе связаны,Как будто мира половинкиСкрепили этой сваркой газовой —Небесной техники новинкой.Земля хватает с неба лишнегоВо время гроз, во время буриИ средь заоблачного, вышнего,Средь замутившейся лазури.Она привыкла бредить ливнямиИ откровеньем Иоанна,Нравоучениями дивными,Разоблачением обмана.Но все ж не знаменьем магическим —Франклиновым бумажным змеемМы ловим высверк электрическийИ обуздать грозу посмеем.Все приготовлено для этого:И листьев бурное кипенье,И занавесок фиолетовыхВ окне мгновенное явленье.

* * *

Всю ночь он трудится упорноИ на бумажные листкиКак бы провеивает зернаДоспевшей, вызревшей тоски.Сор легкомысленного слова,Клочки житейской шелухиВзлетают кверху, как полова,Когда слагаются стихи.Его посев подобен жатве.Он, собирая, отдаетПризнанья, жалобы и клятвыИ неизбежно слезы льет.Тем больше слез, тем больше плача,Глухих рыданий невзначай,Чем тяжелее и богачеЕго посев и урожай.

ВОДОПАД

В свету зажженных лунной ночьюХрустальных ледяных лампадБурлит, бросает пены клочьяИ скалит зубы водопад.И замороженная пенаВыносится на валуны,В объятья ледяного пленаНа гребне стынущей волны.Вся наша жизнь — ему потеха.Моленья наши и тоскаЕму лишь поводом для смехаБывали целые века.