Собрание сочинений. Том 42

Железная система, при помощи которой русский деспотизм правит Польшей, и в настоящее время действует столь же неумолимо, как и всегда. Делается все возможное, чтобы на каждом шагу напоминать несчастному поляку, что он раб. Даже на указательных столбах на обочинах надписи должны быть на русском языке и русскими буквами; ни одного польского слова употреблять не разрешается. Польский язык изгнан из всего судопроизводства. Немецкая песня «Цыганский мальчик на севере», которая не содержит ни малейшего намека ни на Россию, ни на Польшу, а выражает лишь огромное желание вернуться на родину, была переведена на польский язык, но запрещена русской цензурой, как патриотическая, и поэтому, разумеется, крамольная песня. И неудивительно, что Николай стремится заставить замолчать немецкую прессу, тот единственный канал, по которому мир узнает о подобных фактах. Я должен сообщить, однако, еще один факт: шесть поляков, солдат русского пограничного полка, дезертировали, но были пойманы, не успев достигнуть Пруссии. Они были приговорены к 1500 ударов кнутом каждый; наказание имело место, их родным было приказано присутствовать при этом; только трое из шести выдержали это телесное наказание.

Написано Ф. Энгельсом в первой половине мая 1844г

Напечатано в газете «The Northern Star» №340, 18 мая 1844г с пометкой редакции: «От нашего собственного корреспондента»

Печатается по тексту газеты

Перевод с английского

Ф. Энгельс. ПИВНЫЕ БУНТЫ

Баварское пиво — самый прославленный из всех сортов этого напитка, изготовляемых в Германии, и, вполне понятно, что жители Баварии весьма охотно употребляют его и в довольно больших количествах. Правительство установило новый налог в 100 шиллингов ad valorem {от стоимости} на пиво, вследствие чего вспыхнул бунт, который продолжался более четырех дней. Рабочие собирались большими толпами, устраивали уличные шествия, осаждали пивные лавки, разбивая окна, ломая мебель и разрушая все, что встречалось на пути, чтобы таким способом отомстить за повышение цен на их излюбленный напиток. Были вызваны войска, но один конногвардейский полк, когда была дана команда «по коням», отказался ее выполнить. Полицейских, ненавистных, как и всюду, народу, жестоко избили и сильно помяли участники бунта; на всех участках, охраняемых ранее полицией, пришлось расставить солдат, которые, будучи в хороших отношениях с народом, вызывали меньше озлобления и проявляли явное нежелание вмешиваться в это дело. Они вмешались только тогда, когда подвергся нападению королевский дворец, и при этом они довольствовались тем, что заняли лишь позицию, позволявшую не допустить бунтовщиков ко дворцу. На следующий день вечером (2 мая) король {Людвиг I}, приняв в своем дворце много знатных гостей по случаю только что отпразднованной свадьбы одного из членов королевской семьи, отправился в театр; но когда после первого акта у театра собралась толпа, угрожая напасть на него, все зрители покинули зал, чтобы узнать, в чем дело. Его величеству и его знатным гостям пришлось последовать за публикой, дабы не остаться в одиночестве на своем месте. Французские газеты утверждают, что король по этому случаю отдал приказ солдатам, выставленным у театра, открыть по народу огонь, но что солдаты отказались. Немецкие газеты не упоминают об этом, как это и следовало ожидать от подцензурной печати. Но поскольку французские газеты нередко бывают плохо осведомлены о внешних событиях, мы не можем ручаться за достоверность этого утверждения. Из всего этого, однако, видно, что король-поэт (Людвиг, король Баварии — автор трехтомного собрания неудобочитаемых стихов, путеводителя по одному из его дворцов и т. п.) оказался в очень затруднительном положении во время этого бунта. В Мюнхене, в городе, заполненном солдатами и полицией, резиденции королевского двора, бунт продолжался четыре дня, и несмотря на большое количество войск, его участники в конце концов добились своей цели. Король восстановил спокойствие, издав указ о снижении цены на кварту пива с 10 крейцеров (3,25 пенса) до 9 крейцеров (3 пенса). А коль скоро народ узнал, что может, напугав правительство, заставить его отказаться от своей налоговой системы, то он скоро поймет, что также легко будет напугать правительство и когда речь пойдет о более серьезных делах.

Написано Ф. Энгельсом в середине мая 1844г

Печатается по тексту газеты

Перевод с английского

Напечатано в газете «The Northern Star» №341, 25 мая 1844г с пометкой редакции: «От нашего собственного корреспондента»

Ф. Энгельс. О РЕЛИГИОЗНОМ ХАНЖЕСТВЕ В ПРУССИИ

Поповщина этой страны, пользуясь особым покровительством и благосклонностью нынешнего правительства, с каждым днем становится все более заносчивой. Так, например, недавно в Берлине несколько пасторов один за другим отказались совершить обряд бракосочетания в субботу; свой отказ они объясняли тем, что в воскресенье утром новобрачные едва ли смогут подняться в должном состоянии духа для того, чтобы отпраздновать божий день, если они были обвенчаны накануне! Разумеется, берлинцы, которые очень мало заботятся о надлежащем праздновании воскресенья, а напротив, сделали его самым веселым днем недели, объявляют во всеуслышание, что правящая партия намеревается ввести у них «английское воскресенье», страшнее которого они ничего не знают. И действительно, английское воскресенье в высшей степени чуждо нравам и обычаям всех наций европейского континента.

Написано Ф. Энгельсом в середине мая 1844г

Напечатано в газете «Тhе Northern Star» №341, 25 мая 1844г с пометкой редакции: «От нашего собственного корреспондента»

Печатается по тексту газеты

Перевод с английского

Ф. Энгельс. НОВОСТИ ИЗ САНКТ-ПЕТЕРБУРГА

В Санкт-Петербурге произошли важные изменения в составе кабинета. Министр финансов г-н Канкрин попал в немилость, то же самое сообщается относительно министра полиции известного графа Бенкендорфа. Николай явно прилагает максимум усилий к тому, чтобы поддержать систему, которая быстро разрушается. Антирусские настроения в Германии и других европейских странах непрерывно растут, несмотря на все усилия оплачиваемой Николаем армии литераторов. Финансовое положение правительства составляет главное затруднение; роскошь двора, неисчислимая армия полицейских и шпионов, расходы на дипломатов, шпионов, репортеров, тайные интриги и подкупы по всей Европе, на армию и флот и на бесконечные войны против черкесов поглотили все, что можно было наскрести путем налогов и займов 101. Охранительная политика г-на Канкрина в области торговли сделала внешнюю торговлю в некоторых частях империи почти невозможной и потерпела провал в попытке создания в стране системы отечественной промышленности. Среди дворянства отчетливо различаются три группировки — придворные, старое поместное дворянство и офицеры армии. Постоянно интригуя друг против друга, они преследуют в конечном счете одну цель — приобрести исключительное влияние на личность императора, который, как и все деспоты, в конце концов, является только орудием в руках своих фаворитов.

Печатается по тексту газеты

Перевод с английского

Написано Ф. Энгельсом в середине мая 1844г

Напечатано в газете «The Northern Star» №341, 25 мая 1844г с пометкой редакции: «От нашего собственного корреспондента»

Ф. Энгельс. ИЗ ФРАНЦИИ

В Рив-де-Жье, недалеко от Лиона, произошла серьезная забастовка шахтеров, вызванная недовольством заработной платой и другими обидами. Эта забастовка протекала в основном в таких же формах, как и английские стачки: процессии с флагами, митинги, угрозы в адрес штрейкбрехеров и т. д. Стачка продолжалась около шести недель; несколько человек были посажены в тюрьму по обвинению в заговоре, хотя, как будто, никаких серьезных беспорядков не было. По сообщениям, рабочие, в конце концов, вернулись в шахты, но ничего не говорится о том, достигнута ли цель стачки.

РЕСПУБЛИКАНСКАЯ ДЕМОНСТРАЦИЯ

Нижеследующее сообщение корреспондента «Weekly Dispatch» о собрании республиканских сил по случаю похорон г-на Лаффита представляет интерес как свидетельство большого влияния республиканцев в Париже и несомненной близости революции в этой стране.

«Хотя во время похорон известного Жака Лаффита, 30 прошлого месяца {30 мая 1844г}, не произошло никаких беспорядков, республиканская партия, тем не менее, провела мощную демонстрацию своих сил. Пять тысяч студентов медицинских и юридических учебных заведений собрались, чтобы почтить память человека, вся жизнь которого (кроме одного рокового исключения) была посвящена делу политической свободы. Эту единственную ошибку — а именно, возведение на трон Луи-Филиппа — он отчасти искупил в палате депутатов, испросив прощения у бога и людей за тот страшный вред, который при его содействии был причинен Франции и всему цивилизованному миру. Пять тысяч студентов, которые провожали Лаффита в последний путь, верны республиканскому духу; все они горячие поборники политической свободы. Эти благородные молодые люди, вместе с военизированными студентами политехнических школ, являются надеждой молодой Франции. Пусть только они искоре¬нят в своих сердцах это нелепое чувство вражды к Англии, которое спо¬собно снова ввергнуть их в войну исключительно из-за национального соперничества, пусть только они научатся уважать своего островного союзника как силу, идущую с ними рука об руку по пути цивилизации, — и настанет день, когда эти молодые люди — подрастающее поколение, презрительно третируемое консервативной прессой обеих стран, будет призвано решать судьбы Франции. В революции 1830г военизированные студенты в возрасте 16—18 лет стали военачальниками народа в этой страшной борьбе против королевских войск. После смерти Луи-Филиппа республиканцы, несомненно, провозгласят свои принципы единственно приемлемыми для Франции и французских интересов; и молодые студенты Парижа должны объединиться с народом на политической арене, стать его советчиками с той же готовностью и преданностью, с которой четырнадцать лет тому назад они вели его к победе. Но демонстрация республиканских сил по случаю похорон г-на Лаффита не ограничивалась только студентами-медиками и юристами. Тайные общества тоже не бездействовали. Члены этих грозных политических объединений собрались в огромном количестве. Это большей частью респектабельные торговцы, мастера и ремесленники, и они ни в коей мере не являются тем презренным и ничтожным сбродом, каким их представляют в ряде случаев «Times» и «Journal des Debats». Они образовали колонну по четыре в ряд и выступили непосредственно перед студентами. Третье подразделение республиканской партии также провожало Лаффита на кладбище Пер-Лашез. Это были рабочие, опрятно одетые, респектабельные по виду и с образцовой выдержкой. Итак, друзья свободы в связи с этим событием продемонстрировали свою силу. В самом деле, не абсурдно ли со стороны консервативной прессы отрицать тот факт, что численность и моральное влияние республиканской партии огромны. Насчитывая в своих рядах наиболее выдающихся людей Франции, имена которых известны в области военного дела, литературы, искусства, науки и политики, — с каждым днем набирая силы благодаря присоединению к ней всех тех, кого тирания короля отдалила от Орлеанского дома, и отстаивая принципы, которые соответствуют новым интересам и новым потребностям цивилизации, — республиканская партия является той партией, к которой обратятся все взоры в тот момент, когда какой-либо непредвиденный случай или естественный ход событий пошатнет правление Орлеанской династии».

«СВЯЩЕННАЯ ВОЙНА»

Император Марокко {Абд-эр-Рахман} объявил «священную войну» против Франции и французов и призывает к оружию все народы и племена, обитающие как в его владениях, так и по соседству, для защиты единой веры и для истребления «неверных». Абд-эль-Кадир, африканский Уоллес, является вождем этого национального движения, имеющего целью ниспровержение и изгнание французских завоевателей. Согласно последним сообщениям, передовые части марокканской армии находятся как будто бы в пределах видимости французских войск.

Из сообщений, полученных из Константины, можно заключить, что герцог Омальский потерпел некоторое поражение, что явилось, видимо, результатом его собственной опрометчивости и отсутствия опыта. Как видно из нижеприведенного отрывка, небольшой отряд войск, оставленный для защиты Бискры, подвергся неожиданному нападению, французский гарнизон перебит, а весь обоз, боевые припасы и имущество увезены местными жителями.

В письме из Тулона от 3-го сообщается:

«Мы получили самые тревожные известия из провинции Константины, датированные 20 числом прошлого месяца. Герцог Омальский оставил в Бискре очень небольшой гарнизон, состоявший только из лейтенанта Петитана, коменданта, младшего лейтенанта Крошара, военного врача Арселена и около 40 солдат из батальона стрелков провинции Константины. Предполагалось, что этот маленький отряд составит ядро нового батальона, набранного среди племен в окрестностях Бискры. Из всех этих лиц спасся бегством только старший сержант по имени Пелисс. Новобранцы открыли ночью ворота крепости Мухаммеду Сег-хиру, халифу Абд-эль-Кадира, и его сторонникам, которые напали врасплох на наших спящих солдат и всех их перебили. Начался общий грабеж, и 70000 франков, оставленных коменданту для выплаты жалования его солдатам, все пушки, мушкеты, боевые припасы и другое имущество было увезено. Говорят, что эта неудача воодушевила соседние племена взяться за оружие. Печальные известия дошли до принца {герцога Омальского}, когда он находился в горах Улед-Султан, и он сразу яге пошел маршем на Бискру с колонной в 3000 человек. Он прибыл на место 18-го, но халиф покинул город на день раньше. Третий батальон африканской легкой пехоты вышел 24-го из Константины в Бискру, чтобы образовать ее гарнизон».

В пятницу {7 июня 1844г} палата депутатов проголосовала большинством в 190 голосов против 53 за ассигнования в 7500000 франков для покрытия расходов на увеличение находящихся в настоящее время военных сил Франции в Алжире (к 96000 добавляется еще 15000); таким образом, число штыков в Алжире доводится до 111000.

Написано Ф. Энгельсом в первой половине июня 1844г

Напечатано в газете «The Northern Star» №344, 15 июня 1844г с пометкой редакции: «От нашего собственного корреспондента»

Печатается по тексту газеты

Перевод с английского

Ф. Энгельс. ГРАЖДАНСКАЯ ВОЙНА В ВАЛЕ

Долина реки Роны от ее истоков у подножья Ронского ледника до Женевского озера — одно из красивейших мест в мире. По обеим сторонам расположены высочайшие в Европе горы — две непрерывные горные цепи высотой в среднем 12000 футов, покрытые вечными снегами, которые питают бесчисленные ручьи, впадающие в Рону и орошающие луга и поля долины. Здесь, в нескольких часах ходьбы от вечной зимы, встречаются каштан и виноградная лоза, которые произрастают под солнцем, почти столь же щедро излучающим тепло, как и в вечнозеленых долинах Ломбардии. Эта долина называется Вале и населена частично немцами, частично французами. Немцы, пришедшие в страну с северо-востока, занимают более высокую и гористую часть долины, где местность непригодна для земледелия, но зато прекрасно приспособлена для разведения скота; в соответствии с этим эта часть населения остается до настоящего времени почти в таком же естественном состоянии, в каком пребывали его предки при заселении Верхнего Вале. Политическое и религиозное образование целиком находится в руках немногих аристократических семейств и духовенства, которые, конечно, делают все возможное, чтобы держать народ во власти невежества и суеверий. Французы, наоборот, осели в Нижнем Вале, где более широкая долина позволяет заниматься земледелием и развивать другие промыслы. Французы основали самые значительные города Вале, они образованны и цивилизованны и благодаря тому, что граничат с озером и с радикальным кантоном Во, связаны с внешним миром и имеют возможность идти в ногу с идейным развитием своих соседей. Тем не менее грубые горцы Верхнего Вале, я не знаю, сколько веков тому назад, подчинили себе французский Нижний Вале, и продолжали рассматривать эту часть страны как завоеванную провинцию, не допуская ее жителей к какому-либо участию в управлении.

В 1798г, когда французы свергли старую аристократическую систему швейцарского патрицианского деспотизма, Нижний Вале был допущен к участию в управлении, но не в той полной мере, на какую он имел право. В 1830г, когда демократическая партия во всей Швейцарии одержала верх, конституция была изменена на основе справедливых и демократических принципов. Но порабощенные церковью пастухи Верхнего Вале и их полновластные духовные повелители — священники пытаются с тех пор добиться перемены в пользу старой несправедливой системы. Радикальная партия для защиты от этих поползновений образовала вместе с радикалами кантона Во ассоциацию под названием «Молодая Швейцария» — «La Jeune Suisse». Члены ассоциации подвергались весьма сильным нападкам и клевете со стороны духовенства и обычно обвинялись в безбожии — обвинение, которое в Европе в состоянии скорее вызвать смех, чем ужас. В 1840г произошла первая вылазка против «Молодой Швейцарии», но, столкнувшись с хорошо подготовленными силами демократов, эти жертвы невежества и суеверий ретировались за свои неприступные горные перевалы, чтобы в марте 1844г выступить снова. На этот раз им удалось захватить радикалов врасплох, воспользовавшись общей реакцией в пользу консервативных принципов, а также тем обстоятельством, что ведущий кантон Люцерн (местопребывание федерального правительства) является консервативным кантоном. Демократическая партия в Вале временно потерпела поражение. Потребуется вмешательство федерального правительства; будущее покажет, какую пользу извлекут из этой победы священники, сопровождавшие и возглавившие консервативную армию. Но при любых обстоятельствах у них даже теперь нет ни малейших шансов восстановить что-либо похожее на старую систему или удержать Нижний Вале и его энергичных жителей в подчинении. Пройдет немного лет или даже месяцев и демократическая партия снова одержит верх.