Собрание сочинений

21

То есть одетый в любое платьеБог тебя примет в свое объятье,и не в любови тут дело Отчей:в том, что, нарушив довольно общийсмутный завет, ты другой, подробный,твердо хранила: была ты доброй.

22

Это на счетах любых дороже:здесь на земле, да и в горних тоже.Время повсюду едино. Годыжизни повсюду важней, чем воды,рельсы, петля или вскрытие вены;все эти вещи почти мгновенны.

23

Так что твой грех, говоря по сути,равен – относится к той минуте,когда ты глотнула последний воздух,в легких с которым лежать на водахтак и осталась, качаясь мерно.А добродетель твоя, наверно,

24

эту минуту и ветра посвистперерастет, как уже твой возрастпереросла, ибо день, когда яданные строки, почти рыдая,соединяю, уже превысилразность выбитых в камне чисел.

25

Черная лента цыганит с ветром.Странно тебя оставлять нам в этомместе, под грудой цветов, в могиле,здесь, где люди лежат, как жили:в вечной своей темноте, в границах;разница вся в тишине и птицах.

26

Странно теперь, когда ты в юдолилучшей, чем наша, нам плакать. То ливера слаба, то ли нервы слабы:жалость уместней Господней Славыв мире, где души живут лишь в теле.Плачу, как будто на самом деле

27

что-то остаться могло живое.Ибо, когда расстаются двое,то, перед тем как открыть ворота,каждый берет у другого что-тов память о том, как их век был прожит:тело – незримость; душа, быть может,

28

зренье и слух. Оттого и плачу,что неглубоко надежду прячу,будто слышишь меня и видишь,но со словами ко мне не выйдешь:ибо душа, что набрала много,речь не взяла, чтоб не гневить Бога.

29

Плачу. Вернее, пишу, что слезыльются, что губы дрожат, что розывянут, что запах лекарств и дернарезок. Писать о вещах, бесспорно,тебе до смерти известных, значитплакать за ту, что сама не плачет.

30

Разве ты знала о смерти большенежели мы? Лишь о боли. Боль жеучит не смерти, но жизни. Толькото ты и знала, что сам я. Столькобыло о смерти тебе известно,сколько о браке узнать невеста

31

может – не о любви: о браке.Не о накале страстей, о шлакеэтих страстей, о холодном, колкомшлаке – короче, об этом долгомвремени жизни, о зимах, летах.Так что сейчас, в этих черных лентах,

32

ты как невеста. Тебе, не знавшейбрака при жизни, из жизни нашейпрочь уходящей, покрытой дерном,смерть – это брак, это свадьба в черном,это те узы, что год от годатолько прочнее, раз нет развода.

33

Слышишь, опять Персефоны голос?Тонкий в руках ее вьется волосжизни твоей, рассеченный Паркой.То Персефона поет над прялкойпесню о верности вечной мужу;только напев и плывет наружу.

34

Будем помнить тебя. Не будемпомнить тебя. Потому что людямсвойственна тяга к объектам зримымили к предметам настолько мнимым,что не под силу сердечным нетям.И, не являясь ни тем, ни этим,

35

ты остаешься мазком, наброском,именем, чуждым своим же тезками не бросающим смертной тенидаже на них. Что поделать с теми,тел у кого, чем имен, намногобольше? Но эти пока два слога -

36

Таня – еще означают телотолько твое, не пуская в делоанестезию рассудка, имигубы свои раздвигая, имяя подвергаю твое огласкев виде последней для тела ласки.

37

Имя твое расстается с горломсдавленным. Пользуясь впредь глаголом,созданным смертью, чтоб мы пропажине замечали, кто знает, дажесам я считать не начну едва ли,будто тебя «умерла» и звали.

38

Если сумею живым, здоровымстолько же с этим прожить я словомлет, сколько ты прожила на свете,помни: в Две Тысячи Первом лете,с риском быть вписанным в святотатцы,стану просить, чтоб расширить святцы.

39

Так, не сумевши ступать по водам,с каждым начнешь становиться годом,туфельки следом на водах тая,все беспредметней; и – сам когда яне дотянувши до этой даты,посуху двину туда, куда ты

40

первой ушла, в ту страну, где все мыдуши всего лишь, бесплотны, немы,то есть где все – мудрецы, придурки, -все на одно мы лицо, как тюрки, -вряд ли сыщу тебя в тех покоях,встреча с тобой оправдание коих.

41

Может, и к лучшему. Что сказать бысмог бы тебе я? Про наши свадьбы,роды, разводы, поход сквозь трубымедные, пламень, чужие губы;то есть, с каким беспримерным рвеньемтрудимся мы над твоим забвеньем.

42

Стоит ли? Вряд ли. Не стоит строчки.Как две прямых расстаются в точке,пересекаясь, простимся. Вряд лисвидимся вновь, будь то Рай ли, Ад ли.Два этих жизни посмертной видалишь продолженье идей Эвклида.