Собрание сочинений

XIII

Сказать тебе «Прощай»,как форме суток?Есть люди, чей рассудокстрижет лишайзабвенья; но взгляни:тому виноюлишь то, что за спиноюу них не днис постелью на двоих,не сны дремучи,не прошлое – но тучисестер твоих!

XIV

Ты лучше, чем Ничто.Верней: ты ближеи зримее. Внутри жена все стоты родственна ему.В твоем полетеоно достигло плоти;и потомуты в сутолке дневнойдостойна взглядакак легкая преградамеж ним и мной.1972

В озерном краю

В те времена в стране зубных врачей,чьи дочери выписывают вещииз Лондона, чьи стиснутые клещивздымают вверх на знамени ничейЗуб Мудрости, я, прячущий во ртуразвалины почище Парфенона,шпион, лазутчик, пятая колоннагнилой провинции – в бытупрофессор красноречия – я жилв колледже возле Главного из ПресныхОзер, куда из недорослей местныхбыл призван для вытягиванья жил.Все то, что я писал в те времена,сводилось неизбежно к многоточью.Я падал, не расстегиваясь, напостель свою. И ежели я ночьюотыскивал звезду на потолке,она, согласно правилам сгоранья,сбегала на подушку по щекебыстрей, чем я загадывал желанье.1972

Набросок

Холуй трясется. Раб хохочет.Палач свою секиру точит.Тиран кромсает каплуна.Сверкает зимняя луна.Се вид Отчества, гравюра.На лежаке – Солдат и Дура.Старуха чешет мертвый бок.Се вид Отечества, лубок.Собака лает, ветер носит.Борис у Глеба в морду просит.Кружатся пары на балу.В прихожей – куча на полу.Луна сверкает, зренье муча.Под ней, как мозг отдельный, – туча...Пускай Художник, паразит,другой пейзаж изобразит.1972

Одиссей Телемаку

Мой Телемак,Троянская войнаокончена. Кто победил – не помню.Должно быть, греки: столько мертвецоввне дома бросить могут только греки...И все-таки ведущая домойдорога оказалась слишком длинной,как будто Посейдон, пока мы тамтеряли время, растянул пространство.Мне неизвестно, где я нахожусь,что предо мной. Какой-то грязный остров,кусты, постройки, хрюканье свиней,заросший сад, какая-то царица,трава да камни... Милый Телемак,все острова похожи друг на друга,когда так долго странствуешь, и мозгуже сбивается, считая волны,глаз, засоренный горизонтом, плачет,и водяное мясо застит слух.Не помню я, чем кончилась война,и сколько лет тебе сейчас, не помню.Расти большой, мой Телемак, расти.Лишь боги знают, свидимся ли снова.Ты и сейчас уже не тот младенец,перед которым я сдержал быков.Когда б не Паламед, мы жили вместе.Но может быть и прав он: без меняты от страстей Эдиповых избавлен,и сны твои, мой Телемак, безгрешны.1972

* * *

Осенний вечер в скромном городке,гордящимся присутствием на карте(топограф был, наверное, в азартеиль с дочкою судьи накоротке).Уставшее от собственных причудПространство как бы скидывает бремявеличья, ограничиваясь тутчертами Главной улицы; а Времявзирает с неким холодком в костина циферблат колониальной лавки,в чьих недрах все, что смог произвестинаш мир: от телескопа до булавки.Здесь есть кино, салуны, за угломодно кафе с опущенною шторой,кирпичный банк с распластанным орломи церковь, о наличии которойи ею расставляемых сетей,когда б не рядом с почтой, позабыли.И если б здесь не делали детей,то пастор бы крестил автомобили.Здесь буйствуют кузнечики в тиши.В шесть вечера, как вследствие атомнойвойны, уже не встретишь ни души.Луна вплывает, вписываясь в темныйквадрат окна, что твой Экклезиаст.Лишь изредка несущийся куда-тошикарный «бьюик» фарами обдастфигуру Неизвестного Солдата.Здесь снится вам не женщина в трико,а собственный ваш адрес на конверте.Здесь утром, видя скисшим молоко,молочник узнает о вашей смерти.Здесь можно жить, забыв про календарь,глотать свой бром, не выходить наружу,и в зеркало глядеться, как фонарьглядится в высыхающую лужу.1972

Песня невинности, она же – опыта

"On a cloud I saw a child,

and he laughing said to me..."

W. Blake

1

Мы хотим играть на лугу в пятнашки,не ходить в пальто, но в одной рубашке.Если вдруг на дворе будет дождь и слякоть,мы, готовя уроки, хотим не плакать.Мы учебник прочтем, вопреки заглавью.То, что нам приснится, и станет явью.Мы полюбим всех, и в ответ – они нас.Это самое лучшее: плюс на минус.Мы в супруги возьмем себе дев с глазамидикой лани; а если мы девы сами,то мы юношей стройных возьмем в супруги,и не будем чаять души в друг друге.Потому что у куклы лицо в улыбке,мы, смеясь, свои совершим ошибки.И тогда живущие на покоемудрецы нам скажут, что жизнь такое.

2

Наши мысли длинней будут с каждым годом.Мы любую болезнь победим иодом.Наши окна завешены будут тюлем,а не забраны черной решеткой тюрем.Мы с приятной работы вернемся рано.Мы глаза не спустим в кино с экрана.Мы тяжелые брошки приколем к платьям.Если кто без денег, то мы заплатим.Мы построим судно с винтом и паром,целиком из железа и с полным баром.Мы взойдем на борт и получим визу,и увидим Акрополь и Мону Лизу.Потому что число континентов в мирес временами года, числом четыре,перемножив и баки залив горючим,двадцать мест поехать куда получим.

3

Соловей будет петь нам в зеленой чаще.Мы не будем думать о смерти чаще,чем ворона в виду огородных пугал.Согрешивши, мы сами и станем в угол.Нашу старость мы встретим в глубоком кресле,в окружении внуков и внучек. Еслиих не будет, дадут посмотреть соседив телевизоре гибель шпионской сети.Как нас учат книги, друзья, эпоха:завтра не может быть также плохо,как вчера, и слово сие писатив tempi следует нам passati.Потому что душа существует в теле,жизнь будет лучше, чем мы хотели.Мы пирог свой зажарим на чистом сале,ибо так вкуснее: нам так сказали.

___

«Hear the voice of the Bard!»

W. Blake

1

Мы не пьем вина на краю деревни.Мы не дадим себя в женихи царевне.Мы в густые щи не макаем лапоть.Нам смеяться стыдно и скушно плакать.Мы дугу не гнем пополам с медведем.Мы на сером волке вперед не едем,и ему не встать, уколовшись шприцемили оземь грянувшись, стройным принцем.Зная медные трубы, мы в них не трубим.Мы не любим подобных себе, не любимтех, кто сделан был из другого теста.Нам не нравится время, но чаще – место.Потому что север далек от юга,наши мысли цепляются друг за друга.Когда меркнет солнце, мы свет включаем,завершая вечер грузинским чаем.

2

Мы не видим всходов из наших пашен.Нам судья противен, защитник страшен.Нам дороже свайка, чем матч столетья.Дайте нам обед и компот на третье.Нам звезда в глазу, что слеза в подушке.Мы боимся короны во лбу лягушки,бородавок на пальцах и прочей мрази.Подарите нам тюбик хорошей мази.Нам приятней глупость, чем хитрость лисья.Мы не знаем, зачем на деревьях листья.И, когда их срывает Борей до срока,ничего не чувствуем, кроме шока.Потому что тепло переходит в холод,наш пиджак зашит, а тулуп проколот.Не рассудок наш, а глаза ослабли,чтоб искать отличье орла от цапли.

3

Мы боимся смерти, посмертной казни.Нам знаком при жизни предмет боязни:пустота вероятней и хуже ада.Мы не знаем, кому нам сказать «не надо».Наши жизни, как строчки, достигли точки.В изголовьи дочки в ночной сорочкеили сына в майке не встать нам снами.Наша тень длиннее, чем ночь пред нами.То не колокол бьет над угрюмым вечем!Мы уходим во тьму, где светить нам нечем.Мы спускаем флаги и жжем бумаги.Дайте нам припасть напоследок к фляге.Почему все так вышло? И будет ложьюна характер свалить или Волю Божью.Разве должно было быть иначе?Мы платили за всех, и не нужно сдачи.1972