Собрание сочинений

когда, склонясь через ограду,глядит в нее худой апрель,блестит вода, и вечно рядомплывет мертвец Мазереель,и, как всегда в двадцатом веке,звучит далекая стрельба,и где-то ловит человекаего безумная судьба,там, за рекой среди деревьев,все плещет память о гранит,шумит Нева и льдины вертити тяжко души леденит.

Глава 6

Е. В.

Прощай, Васильевский опрятный,огни полночные туши,гони троллейбусы обратнои новых юношей страши,дохнув в уверенную юностьводой, обилием больниц,безумной правильностью улиц,безумной каменностью лиц.Прощай, не стоит возвращаться,найдя в замужестве одно -навек на острове остатьсясреди заводов и кино.И гости машут пиджакамидалеко за полночь в дверях,легко мы стали чужаками,друзей меж линий растеряв. Мосты за мною поднимая,в толпе фаллических столбовпрощай, любовь моя немая,моя знакомая – любовь.

Глава 7

Меж Пестеля и Маяковскойстоит шестиэтажный дом.Когда-то юный Мережковскийи Гиппиус прожили в немдва года этого столетья.Теперь на третьем этажеживет герой, и время вертитсвой циферблат в его душе.Когда в Москве в петлицу воткнути в площадей неловкий толкна полстолетия изогнутЛубянки каменный цветок, а Петербург средины века,адмиралтейскому куступослав привет, с Дзержинской съехалпочти к Литейному мосту,и по Гороховой троллейбусне привезет уже к судьбе.Литейный, бежевая крепость,подъезд четвертый кгб.

Главы 8 – 9

Окно вдоль неба в переплетах,между шагами тишина,железной сеткою пролетовступень бетонная сильна. Меж ваших тайн, меж узких дырокна ваших лицах, господа,(from time to time, my sweet, my dear,I left your heaven), иногдакак будто крылышки Дедалавсе машут ваши голоса,по временам я покидала,мой милый, ваши небеса,уже российская пристрастностьна ваши трудные дела -хвала тебе, госбезопасность,людскому разуму хула.По этим лестницам меж комнат,свое столетие терпя,о только помнить, только помнитьне эти комнаты – себя. Но там неловкая природа,твои великие корма,твои дома, как терема,и в слугах ходит полнарода.Не то страшит меня, что в полночь,героя в полночь увезут,что миром правит сволочь, сволочь.Но сходит жизнь в неправый суд,в тоску, в смятение, в ракеты,в починку маленьких пружини оставляет человекана новой улице чужим.Нельзя мне более. В романене я, а город мой герой,так человек в зеркальной раместоит вечернею порой и оправляет ворот смятый,скользит ладонью вдоль седини едет в маленький театр,где будет сызнова один.

Глава 10

Не так приятны перемены,как наши хлопоты при них,знакомых круглые колении возникающий на мигкороткий запах злого смыслатвоих обыденных забот,и стрелки крутятся не быстро,и время делает абортлюбовям к ближнему, любовямк самим себе, твердя: терпи,кричи теперь, покуда больно,потом кого-нибудь люби. Да. Перемены все же мука,но вся награда за труды,когда под сердцем Петербургатакие вырастут плоды,как наши собранные жизни,и в этом брошенном домувсе угасающие мыслик себе все ближе самому.

Часть II. Времена года

Глава 11

Хлопки сентябрьских парадных,свеченье мокрых фонарей.Смотри: осенние утратыдаров осенних тяжелей, И льется свет по переулкам,и палец родственной душивсе пишет в воздухе фигуры,полуодевшие плащи,висит над скомканным газономв обрывках утренних газетвся жизнь, не более сезона,и дождь шумит тебе в ответ:не стоит сна, не стоит скуки,по капле света и теплалови, лови в пустые рукии в сутки совершай дела,из незнакомой подворотни,прижавшись к цинковой трубе,смотри на мокрое бароккои снова думай о себе.

Глава 12

На всем, на всем лежит поспешность,на тарахтящих башмаках,на недоверчивых усмешках,на полуискренних стихах.Увы, на искренних. В разрывахвсе чаще кажутся милылюбви и злости торопливойнепоправимые дары.Так все хвала тебе, поспешность,суди, не спрашивай, губи,когда почувствуешь уместностьсамоуверенной любви, самоуверенной печали,улыбок, брошенных вослед, -несвоевременной печатинеоткровенных наших лет,но раз в году умолкший голоснегромко выкрикнет – пиши,по временам сквозь горький холод,живя по-прежнему, спеши.

Глава 13

Уходишь осенью обратно,шумит река вослед, вослед,мерцанье желтое парадныхи в них шаги минувших лет.