Собрание стихотворений и поэм

Нас двадцать миллионов

От неизвестных и до знаменитых, Сразить которых годы не вольны, Нас двадцать миллионов незабытых — Убитых, не вернувшихся с войны.

Нет, не исчезли мы в кромешном дыме, Где путь, как на вершину, был не прям. Еще мы женам снимся молодыми, И мальчиками снимся матерям.

А в День Победы сходим с пьедесталов, И в окнах свет покуда не погас, Мы все от рядовых до генералов Находимся незримо среди вас.

Есть у войны печальный день начальный, А в этот день вы радостью пьяны. Бьет колокол над нами поминальный, И гул венчальный льется с вышины.

Мы не забылись вековыми снами, И всякий раз у Вечного огня Вам долг велит советоваться с нами, Как бы в раздумье головы клоня.

И пусть не покидает вас забота Знать волю не вернувшихся с войны, Когда вы отличаете кого-то Иль снова не прощаете вины.

Все то, что мы в окопах защищали Иль возвращали, кинувшись в прорыв, Беречь и защищать вам завещали, Единственные жизни положив.

Как на медалях, после нас отлитых, Мы все перед Отечеством равны Нас двадцать миллионов незабытых — Убитых, не вернувшихся с войны.

Где в облаках зияет шрам наскальный, В любом часу от солнца до луны Бьет колокол над нами поминальный И гул венчальный льется с вышины.

И хоть списали нас военкоматы, Но недругу придется взять в расчет, Что в бой пойдут и мертвые солдаты, Когда живых тревога призовет.

Будь отвратима, адова година. Но мы готовы на передовой, Воскреснув, все погибнуть до едина, Чтоб не погиб там ни один живой.

И вы должны, о многом беспокоясь, Пред злом ни шагу не подавшись вспять, На нашу незапятнанную совесть Достойное равнение держать.

Живите долго, праведно живите, Стремясь весь мир к собратству сопричесть, И никакой из наций не хулите, Храня в зените собственную честь.

Каких имен нет на могильных плитах, Их всех племен оставили сыны. Нас двадцать миллионов незабытых — Убитых, не вернувшихся с войны.

Падучих звезд мерцает зов сигнальный, А ветки ив плакучих склонены. Бьет колокол над нами поминальный, И гул венчальный льется с вышины.

Ремонт рейхстага

Под сенью собственного флага На стенах взятого рейхстага Мы начертали письмена: «Конец войне!», «Победа!», «Слава Тебе, советская держава!» А рядом — наши имена.

Перед грядущими веками Мы начертали их штыками. Когда окончили поход. И слез не прячут ветераны, Подняв не рюмки, а стаканы, Вернувшись в сорок пятый год.

Но лег рубеж в самом Берлине, И на заречной половине Отремонтирован рейхстаг. Велась работа быстротечно, И не без умысла, конечно, Осуществлялся этот шаг.

Хоть камень крепче, чем бумага, Был дан приказ: со стен рейхстага Стереть автографы солдат. Притом в заносчивой гордыне Решили в Западном Берлине И время повернуть назад.

Но время не переупрямить, И сохранит людская память, А с ней свободная молва, Какие были на рейхстаге Начертаны рукой отваги Неистребимые слова.

В окружении

Мариэтте Шагинян

Была в окружении рота, Сражаясь в смертельном кругу, И вскоре не выдержал кто-то И сдался на милость врагу.

Но бой продолжался, как прежде, И волею был одержим Приказ оставаться в надежде, Приказ пробиваться к своим.

А недруг сулил им другую Судьбу не ценой головы: — Сдавайтесь! Прорвать круговую Засаду не сможете вы!

Но верность хранили зароку Солдаты, шатаясь от ран. И вел их, подобно пророку, В кровавых бинтах капитан.

Он не обещал им почета, А только — на волю права. Прорвав окружение, рота Была ни жива, ни мертва.

И славной свободы при этом Известна ей стала цена… Бывать в окруженье поэтам Случалось во все времена.

Чуть теплились звезды надежды, Мерцая над словом живым. — Сдавайтесь!— кричали невежды, К мундирам прильнув голубым.

Страшась, что имеют поэты Над словом пророческим власть, — Сдавайтесь!— кричали клевреты, Меняя крапленую масть.

И кто-то сдавался на милость Поправшему совесть врагу, Но кровь непокорно дымилась На грозном январском снегу.

И гроб на санях до рассвета Сокрылся, а рядом конвой. Но юноша в чине корнета Бесстрашно рискнул головой.

Отважно поэты сражались, И честь им была дорога. К потомкам они прорывались, Прорвав окруженье врага.

Всех лучше им стала при этом Свободы известна цена. Бывать в окруженье поэтам Случалось во все времена.

***

Неслась звезда сквозь сумрачные своды, И я подумал, грешный человек. Что, промотавший собственные годы, Живу, чужой присваивая век.

Не раз об этом думал я и ране, Как будто каясь на хребтах годин. Не оттого ль, что надо мной в тумане Трубил прощально журавлиный клин?

Бродил ли я ущелием забытым, Ручей ли видел, что в жару зачах, Охотника встречал ли я с убитым Оленем неостывшим на плечах.

Смотрел ли на огонь закатнокрылый, Дрова испепелявший не впервой, Стоял ли перед братскою могилой, Как будто бы с повинной головой.

Мне снова вспоминалися поэты. Что не достигли лермонтовских лет, Но песни, что когда-то ими спеты. Еще поныне изумляли свет.

А может, взял я крылья их тугие И слово, что роднится с высотой, Как взяли в жены их невест другие, Окольцевав под свадебной фатой?

И мнилось мне, достойному свободы, Покорства слов и непокорства рек, Что, словно дни свои растратив годы, Живу, чужой присваивая век.

Не потому ль других надежд на свете Милей одна мне — умереть в чести. Пред памятью погибших я в ответе, Душеприказчик сгинувших в пути.

Идущий за мною вслед

Стремлюсь, сединой повитый, Узнать, что ты за поэт, Молодостью знаменитый, Идущий за мною вслед.

Стрелок ли ты из хваленых, А вдруг настоящих нет В твоих газырях патронов, Идущий за мною вслед?

Что людям поведать хочешь, Решив удивить весь свет? Грядущему что пророчишь, Идущий за мною вслед?

Я сам себя предвосхитил, Чтоб ты, не страшася бед, У неба огонь похитил, Идущий за мною вслед!

Как в схватке, держаться между Двух сабель тебе не след. Мою оправдай надежду, Идущий за мною вслед!

Являя свою повадку, В подножье семи планет Бросай мне скорей перчатку, Идущий за мною вслед!