Собрание стихотворений и поэм

Я песню для нее пою, чтоб знала: Моя еще не срублена башка, И скакуна мне удаль оседлала, И неразлучна с саблею рука.

А песнь моя четвертая для сына, Вблизи и вдалеке родных вершин Врагов моих всех знает до едина Воинственный, единственный мой сын.

Хочу, чтоб в нем душа лихая знала: Моя еще не срублена башка, И скакуна мне удаль оседлала, И неразлучна с саблею рука.

А недругу, над лезвием булата, Пред боем песню пятую пою: — Не отступай, встречай Хаджи-Мурата, Я по тебе соскучился в бою.

Хочу, чтоб сторона чужая знала: Моя еще не срублена башка, И скакуна мне удаль оседлала, И неразлучна с саблею рука.

Я свиданье женщине назначил

Не хочу, мятежный мой Кавказ, Чтоб стрельбой меня ты озадачил, Потому что нынче в звездный час Я свиданье женщине назначил.

Не торгуй трехлетних жеребцов На торгах, что ломятся от гулов, Верховых не шли ко мне гонцов И уйми глашатаев аулов.

Сделай милость, вздыбленный Кавказ, Как быкам в обуглившейся сини, Черным тучам ты отдай приказ, Чтобы лбов не сталкивали ныне.

Я молю тебя: угомонись И в лихом Гунибе и в Хунзахе, Перестань, засватывая высь, На луну забрасывать папахи.

Бурной крови славя колотье, Я назначил женщине свиданье, Не пугай обвалами ее, Прояви, Кавказ мой, пониманье.

Я прошу тебя: повремени Вскачь коней бросать, паля из ружей, Амузгинской сталью не звени, Не дыши с вершин каленой стужей.

Если б только ведал ты, какой Я свиданье женщине назначил, Может быть, ты собственной рукой Многое во мне переиначил.

Старых ран, Кавказ, не береди И не строй завалы на дороге. Отмени на этот день дожди, Отмени на эту ночь тревоги.

Не греми каспийскою волной, Что приводит скалы в содроганье, Потому что женщине одной Я назначил в звездный час свиданье.

***

Изнывая в любовной тоске, Я, познав нетерпения муки, Профиль твой на приморском песке Рисовал, словно мальчик, в разлуке.

Под осколком скалы на скале Возникал он в небесном чертоге. И на мерзлом вагонном стекле, Как резцом, нанесенный в дороге.

Вот заветных стихов черновик, Где легко под моею рукою Как созвучие лик твой возник По соседству с начальной строкою.

Взором мысленным изображал Я на кубках черты твоей стати, Как насечкою ими венчал Серебро боевой рукояти.

А в стихах рисовал я, любя, Отвергая границы степенства, В многих образах женских тебя, Но достичь не сумел совершенства.

***

Много скакунов из табуна Оседлал я и родным пределом Мчался, опершись на стремена, Но не стал наездником умелым.

Написал я много тысяч строк, Только на Кавказе, мной воспетом, Истинный поэт — всегда пророк. Скажет время, стал ли я поэтом.

Знали женщин горцы под луной, От любви которых кости млели, Я такой не встретил ни одной, И судить о женских чарах мне ли?

Доблестью когда-то я считал Каждый день слагать лихие строки, Чтоб рождали эхо среди скал, Как громокипящие потоки.

А теперь, наверно, в честь добра, Не скрывая собственной отваги, Я все чаще сторонюсь пера, Чистым оставляя лист бумаги.

О родине

1

Понять я не мог, а теперь понимаю — И мне ни к чему никакой перевод, — О чем, улетая, осенняя стая Так горестно плачет, Так грустно поет.

Мне раньше казалось: печаль беспричинна У листьев, лежащих в пыли у дорог. О ветке родной их печаль и кручина — Теперь понимаю, А раньше не мог.

Не знал я, не ведал, но понял с годами, Уже с побелевшей совсем головой, О чем от скалы оторвавшийся камень Так стонет и плачет Как будто живой.

Когда далеко от родимого края Судьба иль дорога тебя увела, И радость печальна — теперь понимаю, — И песня горька, И любовь не светла, о Родина…

2

Под гром твоих колоколов Твое я славлю имя. И нет на свете слаще слов, И звука нет любимей.

А если смолкнет песнь моя В ночи иль на рассвете — Так это значит, умер я И нет меня на свете.

Я, как орел, парю весной Над весями твоими. И эти крылья за спиной — Твое святое имя.

Но если вдруг сломает их Недобрый темный ветер — Ты не ищи меня в живых Тогда на белом свете.

Я твой кинжал. Я был в бою — Мятежный, непокорный. Я постою за честь твою, Коль день настанет черный.

А если в строй бойцов твоих Я в скорбный час не встану — Так значит, нет меня в живых, Исчез я, сгинул, канул.

Я по чужой земле иду, Чужие слышу речи И все нетерпеливей жду Минуту нашей встречи.

А будет взгляд очей твоих Не радостен, не светел — Так значит, мне не быть в живых Уже на белом свете.

3

О чем эта песня вагонных колес, И птиц щебетанье, И шелест берез? О родине, только о родине.

О чем, уплывая, Грустят облака? О чем кораблей уходящих тоска? О родине, только о родине.

В дни горьких печалей и тяжких невзгод Кто выручит нас? Кто поможет? Спасет? Родина. Только лишь родина.

В минуты удачи, В часы торжества О чем наши мысли и наши слова? О родине, только о родине.

Кто связан и счастьем с тобой, и бедой — Тому и во тьме Ты сияешь звездой, О Родина!..

***

Поверьте, первая ошибка не страшна, И первая обида не важна, И самый первый страх сродни испугу. И коль в твоей судьбе случилось вдруг, Что в первый раз тебя обидел друг — Не осуждай, понять попробуй друга.

Наверное, на свете не найти Людей, ни разу не сбивавшихся с пути, Сердец, ни разу не окутанных туманом. И коль у друга твоего стряслась беда: Сказал не то, не тем и не тогда — Его ошибку не считай обманом.

Друзья, что, глупый промах мой кляня, Когда-то отказались от меня,— Для вас всегда мой дом открыт. Входите! Всех, кто со мной смеялся и грустил, Люблю, как прежде. Я вас всех простил. Но только и меня, друзья, простите.

Подводы

Подводы одних Еле плетутся Дорогою горной. Другие подводы Под горку несутся Легко и проворно.

Молодость, Бег твоих жарких коней Красив и свободен. Тянешь весь мир Ты на своей Чудо-подводе.

Подводы одних Издалека Ползут по дороге… В них впряжены Кривая клюка, Посох убогий…