Мы почему-то живем втроем:ты,яи ссора…Вселилась, облюбовав район,въедливая особа.Живет она два с половиной дня.Все знает.За всех решает.Первой она встречает меня.Последней меня провожает…А я квартирантки не выношу —я завожусь мгновенно!И хлопаю дверью! И ухожу!..И ссора мне шепчет:«Верно…Правильно!Действуй наверняка…Тебе жнеуютно и зябко.Не возвращайся домой, покая в этом домехозяйка!Я на кухне посудой стучу.Звонка телефонного жду.Я вздыхаю.И я молчу,вслушиваясь в темноту.Уже ничего нельзя изменить.Слышишь меня? —Ничего!..»Ссора, кряхтя, за мной семенит.А в голосе —торжество:«Видишь?Переплелись пути,и ты возражать устал…»Я отвечаю ссоре: «Уйди!»Я ей говорю: «Отстань!»Вижу,ноги ее скользят.Злобой полны зрачки…И я поворачиваю назад.И ускоряю шаги!..Пусть — что будет, то будет.Пустьпосредине
И была там королева пляжа…Пляж, лениво вглядываясь в волны,по утрам дымился,будто плахапосле исполненья приговора…В этот час —как будто отвлеченноот погоды,моряи вселенной —шла по пляжу рыжая девчонка.Мы ее прозваликоролевой.Проходила, как землетрясенье!Проходила вызовом веселым.По уютным письмами по семьямшла онанежданным ревизором.Очень жглась и слишком понималась,от прически до ногтейкрамольна…На локтях мужья приподнимались.Говорили:«Чудо — это море!..»Только женыне желали чуда!Вздрагивали жены, будто чуянедруга.Едины и усердны,расставляли крылья, как наседки.Их глаза решимостью сверкали(королева проходила мимо).А они ее вовсю свергали!И топтали.И до дна громили.Косточки в муку перетирали,заходясьв высоком наслажденье,потому что были мастерамив этом самомочень женскомделе.С ними было спорить бесполезно…Королева шла легко,спокойно.И плескалось море в королевстве.И синели в королевстве горы.Королевство(это было видно)разделялось на две половины.На одной —святое раболепье.На другой —проклятья королеве.
Вверх – вниз…
И продолжается наше кочевье.Ты от привычногоотмахнись…Владивосток будто качели:вверх – вниз,вверх – вниз…Это — без наигрыша и рисовок —у океанаприрода учится.Это на спины щербатых сопок,сопя и кряхтя, взбираются улицы.С этими улицами поспорь.Их крутизну положи в конверт…Владивосток будто любовь:вниз – вверх,вниз – вверх…Капли прибоя утри со лба,ветру серьезному поклонись…Владивосток будто судьба:вниз – вверх,вверх – вниз…Та ли дорога или не та, —в наших ладоняхбессонный век…Владивосток будто мечта:вверх,вверх,вверх,вверх!
Жара
Ятакой жары еще не помню…Жарко паутине.Жарко полдню.Жарко сквозняку, дыханью, шагу.Жарко…Кажутся несбыточными грозы.И собака,будто после кросса,дышит лихорадочно и жадно.Жарко…Даже рекам духота понятна.Небо за неделю полиняло.Яблони распарились,обвисли…Медленно пе — ре — пол — за — ют мыслис яблонейна сморщенные перья.Даже не переползают —пере —валиваются и засыхают.Засыхают,будто засыпают…Жарко. Тишина. Оцепененье.Вянут подходящие сравненья.Даже слову, даже буквам жарко.…Ну вас к черту!Надоело — в рифму!
«Взял билет до станции Первая любовь…»
Взял билет до станции Первая любовь.Взял его негаданно.Шутя.Невзначай.Не было попутчиков.Был дым голубой.Сигареты кислые. И крепкий чай.А еще шаталась монотонная мгла.А еще задумчиво гудел паровоз….Там, на этой станции, вершина была.Теплая вершина.До самых звезд.Ты ее по имени сейчас не зови,хоть она осталась — лицом на зарю…Встал я у подножия Первой любви.Пусть не поднимусь уже —так посмотрю.Потянулся к камню раскаленной рукой.Голову закинул,торопясь и дрожа…А вершины вроде быи нет никакой.А она, оказывается, в пол-этажа…Погоди!Но, может быть, память слаба?..Снег слетает мудро.Широко.Тяжело.В слове буквы смерзлись.Во фразе — слова…Ах, как замело все!Как замело!..И летел из прошлого поезд слепой.Будто в долгий обморок,в метели нырял…Есть такая станция —Первая любовь.Там темно и холодно. Я проверял.
Кому кофе, кому – каши,а мне – хаши, хаши, хаши!Хаши!Подъезжают в миске,будто пленники к Орде.Как мятущиеся мыслиКаракумово воде…Хашами одними бредятпредвкушающие рты…Погоди!Еще не время.В хашах нету остроты…Мы себя не опозорим.Мы сидим, наморщив лбы.Хаши солим,хаши солим,будто на зиму грибы.Мы стараемся на совесть —закружила,понеслась! —льем туда чесночный соуси размешиваем всласть.Соль поскрипывает ржаво…Ладно!Можно и начать…В ложке белого пожаракапля жира,как печать…Эй, приятель, ты напрасносигареткой задымил…Надо выпить за прекрасный,но бездарно пресныймир!Мы еще его подсолим!По нему,смеясь, пройдем!Море с берегом поссорим.Дьяволаизобретем!..Солим крупно и жестоко.Горло —в радужном огне…И пощипывают толькопересолына спине.
Какие памятники ставятся волшебникам?Из мрамора?Из бронзы?Из стекла?..Довольствуемся слабым утешением,что нас позваливажные дела.Так повелось, что вечера задымлены,и опровергнуть ничего нельзя…При жизни —рядовые собутыльники.А после смерти —лучшие друзья…Однажды в полдень сказку встретить можно.Не проходии запросто присядь.А сказка курит,пьет коньяк с лимономи спрашивает: «Как живешь, босяк?»…И вот уже сначала жизнь задумана!Построен за ночь город на песке…Сидит на стуледобраясутулаяромантика в усталом пиджачке.Она и не кончалась — время не было.Она не отдыхала — век не тот.Она, прервав остроты, нежно-нежнона солнце руку тонкую кладет.Молчит —а пальцы слушаются слабо.И непривычно тихо за столом…Струится и подрагивает слава,как воздух над пылающим костром.
«Не верю в принцесс на горошинах…»
Не верю в принцесс на горошинах.Верю в старух на горошинах.Болезнями огорошенных.Дремлющих осторожно…Они сидят над чаямивозвышенно и терпеливо,чувствуя, как в чуланедозревает царство наливок…Бормочут что-то печальноеи, на шаткий стол опершись,буквами пишут печатнымиписьма — длиною в жизнь…Постели им — не постели.Лестницы им — коварны.Оладьи для них — толстенны.А внученьки — тонковаты…Кого-то жалея вечно,кому-то вечно мешая,прозрачны и человечны,семенят по земному шару…Хотят они всем хорошего.Нянчат внучат покорно…А принцессыспят на горошинах.И даже очень спокойно.
Паланга
А. Малдонису
«Палаук» — значит «подожди».Паланга — значит, идут дожди.В аллеях скучно.Темно в палатках.А ты палаук.Ты палаук.Тогда увидишь ее такою,как я увидел…Устали ветры.И солнце в дюны вонзило корни,и там они проросли мгновенно.И стал песок первозданно желтым,он лился расплывчатым жидким шелком!Он терся щекой.Он кипел под ногами.И плавился.И расходился кругами!..Я точно тебе не скажу, но, наверно,солнцебыло и снизуи сверху.Оно по соснам текло,содрогаясь.И даже море перепугалось…А посредине такого разладастояласмеющаяся Палангаи водоросли перебирала рукою…Еще ты увидишь ее такою.«Палаук» — значит «подожди».Паланга — значит, идут дожди.
«А я все тебе не пишу, не пишу…»
А я все тебе не пишу, не пишу.Так уж выходит.День не пишу. Два не пишу. И месяц…Злая кассирша в окнесортирует мелочьи никаких уговоров слышать не хочет…Я уезжаю.Шоссе белеет.Закат потушен.Под Шереметьево ветер кусты качает…И самолет, зазнавшись, нос задирает к тучам,будто он в небесамый большой начальник.Ему приходится туго.Он дышит взмыленно.Перед возможной его бедоювсе беды — маленькие…Я тысячу писем тебе написал.Но только мысленно.Тысячу писем послал тебес красивыми марками.Они, как телята, в ладони твои неумело тычутся.Они до поры молчат в темноте почтового ящика.И вот я пишу еще письмо.Уже настоящее.Отдельно ты его не прочтешь —прибавь к тысяче…Пусть будет по-твоему. Пусть по-твоему. Пусть по-новому.Хотя над нами опять на части дробитсявремя, в котором люди научились многомуи разучились писать письма.
Письмо из бухты Н
Пишет тебекапитан-лейтенант.Пойми,что письмо для него не внезапно…Как там у вас дождинки звенятпо тихим скамейкам Летнего сада?..Мне надоели щенячьи слова.Глухие: «А вдруг».Слепые: «А если».Хватит!..Наверное, ты правадаже в своем откровенном отъезде…Жила.Замирала, остановясь.И снова по комнате нервно бродила.И все повторяла: «Пустынно у вас…»,«У вас неприютно…»,«У вас противно…»Сто раз примеряла платья свои.И дотерпела только до мая…Конечно,север — не для семьи.Я понимаю.Я все понимаю…Здесь ночь, у которой не сыщешь дна.Скалы, как сумрачные легенды…Так и случилось, что стала «жена»очень далекойстрочкой анкеты…Мне передали «письмо от жены».Пишешь: «Служи, не мучайся дурью…»И – фраза о том, что «мы обадолжнывместе о будущем нашем подумать»…Вместе!..Наверно, решится само.Перегорит.Пройдет через сито…Я перечитываю письмо,где: «Перевод получила. Спасибо…»Издалека приползший листок.Просто слова.Деловито и пошло…Впрочем, спасибо.Не знаю — за что.Может, за то, что работает почта…Глупо все заново начинать,но каждая строчкавзрывается болью!..Сидит за столом капитан-лейтенанти разговаривает с тобою:– Мне некогда, попросту говоря!Слышишь?Зачем ты понять не хочешь?!Некогда! Некогда! Некогда!!Зряи через «некогда!» ты приходишь!Пришла?Помоги мне обиду снести.Тебя считать прошлогодней мелью.И все!..А большеписем не жди.Это — последнее.Если сумею…Сумею. К этому я готов.Считай, что кончилось всенормально…Есть жены, которые — для городов.Я понимаю.Я все понимаю…У нас ревуны в тумане кричат,и полночь наваливается оголтело…Но, кроме погон, на моих плечахслужба моя.Профессия.Дело.Его — по горло!(Даже взаймывыдать могу, если примешь присягу.)Живи…Привет от нашей зимыслишком знакомомуЛетнему саду.