Собрание стихотворений, песен и поэм в одном томе

Отпуск

Над морем разлегся упругопрозрачныйзвенящий покой…Мы вряд ли узнаем друг другапотом, в толчее городской.Особенно, если зимою.(Где виделись?Вспомни…Пойми…)Мы завтра покинем приморье.Мы станем другими людьми.Возьмем сапоги почвоведов,замшелые тексты речей,плащи-невидимки разведок,стерильные маски врачей,литые шахтерские каски,зазывные платья певиц…Мы ринемся в штили и качки!И вспыхнет над каждымдевиз…Озноб, озаренья, печали,вокзалы,пустая тоска,восторженный крик и молчанье, —все это потом…А пока —ракушки о музыке бредят.Протяжные сосны прямы.Песок нескончаемо греет.Топорщится море…И мыпред этим размахом прохладным,завидуя сами себе,равны по уму, по талантам,по званиями по судьбе.

«Тот самый луч, который…»

Тот самый луч, которыйтвоих коснетсярук,покинув мыс Китовый,опишет полукруг.И в море не утонет.Пушист и невесом,он был в моих ладоняхзастенчивым птенцом…Он замелькает вскоренад рябью свежих луж.Сквозь облако тугоепройдет тончайший луч.И облако, как сердце,пронзенное стрелой,забыто и рассеянноповиснет над страной…На запахи грибныепрольется луч из тьмы.И за лучом печныепотянутся дымы.Он высветит, с разбегазапутавшись в звонке,скелет велосипедана пыльном чердаке.Смахнет росу с тычинкиленивого цветка.В больших глазах волчицызастынет, как тоска.Упав на лес полого,пожухлый лист пронзит.Перечеркнет болото.По насту заскользит.На половицы в домеон хлынет, как обвал…Я пил его с ладони.Пил,словно целовал…Покинул мыс Китовый,как песнядля двоих, —тот самый луч,которыйкоснется губ твоих.

Отлив

Я. Голованову

Как будто бы обидевшись на берег,от берегаотходит океан.Отлив… Песок прочнеет и грубеет.И выплывают, словно на экран,в остатках пены — банки из-под сока,обрывок сети,скользкая доска,стеклянный шар,раскосая красоткана потемневшей крышке сундучка.Монета, —будто чье-то подаянье.Пластмассовый индеец на арбе…Постой!И это было в океане?!Все этоокеанносил в себе?!И выкинул? И вспоминать не хочет?И задавать вопросы не велит?..Ага-а-а!Попался, старый барахольщик!Великий?Ты не так уж и велик!Во мне ведь тоже – всякое.Любое.Про что у нас воспитанно молчат.Теперь сравниться я могу с тобой!Хоть в слабости.Хоть в этих мелочах.Хоть в чем-нибудь.Хоть в самом окаянном!..Я вдруг переиначилжизньсвою.Уже судьей стою над океаном.Красиво и рассерженно стою.Мне хорошо.Я – в гневе.Я караю.Я —как всесильный бог — нетерпелив…Что океану!Океан — бескраен.Он занят.Начинается прилив.

«Рыбу легче жарить…»

Рыбу легче жарить,чем искать…Океан зажал нас,как в тисках.Он о рыбьем богенаспытал…Говорил мне Боря —капитан:«Как меня ломало!Аж до дна…Океан мне – мама.И жена.Кормит он и поит.Бьет в корму…Говорят, что – подвиг.Как – кому.Не тушуйся, еслижжет с тоски…Я пошел — как в песню —в рыбаки.Я ее, родную,допою!Хриплую, чудную,но —свою…Надо, чтоб законныйвыпал фарт…С удочкой — спокойней.Это факт!Дело не во вкусах:кто – чего…Но у нас под Курскомщуки — во!Во какие щуки —страшный рост!..»Распахнул он руки,пальцы —врозь.Чтоб любимой темойнаспронять.Или захотел онмир обнять…Клетчатый от чаеки сетей,океан качаетпятый день!Океан ужалитьноровит…Рыбу легче жарить,чем ловить.

Зея

Ты пока что напрыгайся, Зея.Скалы вымой.Кедрач остуди.Через эту протяжную землюгорделиво и крупнолети.Птиц уверенным плеском напутствуй.Ширься.Брызги метни в облака.Ты пока что поцарствуй! Побуйствуй!..Только все это, Зея, пока.Потому что рассчитана долядля тебя, шебутная вода.Человечество здесь —молодое.Человечество здесь —навсегда.Человечество строит плотину.Так,что шелесты зейских глубинпревращаются — необратимо! —в ослепительный шорохтурбин.Будет яростным он до озноба.Будет выверен он и воспет…Все подсолнухи шара земногоповернутсяна этот свет!

«Горбуша в сентябре…»

Горбушав сентябре идет метать икру…Трепещут плавники, как флаги на ветру.Идет она, забыв о сне и о еде,туда, где родилась.К единственной воде.Угаром,табуном,лавиною с горы!И тяжелеют в ней дробиночки икры…Горбуша прет, шурша,как из мешка – горох.Заторы сокруша.И сети распоров.Шатаясь и бурля, как брага на пиру,горбушав сентябре идет метать икру…Белесый водопад вскипает, будто пунш,когда в тугой струе —торпедины горбуш.И дальше — по камням.На брюхе — через мель!Зарыть в песок икру.И смерть принять взамен.Пришла ее пора, настал ее черед…Здесь — даже не река,здесь малый ручеек.В него трудней попасть, чем ниткою – в иглу…Горбушав сентябре идет метать икру!Потом она лежит —дождинкой на стекле…Я буду кочевать по голубой земле.Валяться на траве,пить бесноватый квас.Но в свой последний день,в непостижимый час,ноздрями ощутив последнюю грозу,к порогу твоемуприду я,приползу,приникну,припаду,колени в кровь сотру…Горбушав сентябре идет метать икру.

«У берега живут мальки…»

У берега живут мальки.Их, как в арбузе — семечек.Как замшелое бревно,щука дремлет в темноте…Все больше средь моих друзей непьющих да лысеющих.Мы еще, наверно, те.А, в общем-то,совсем не те.Куда-то все торопимся, чего-то все опаздываем.То от суеты бежим,то боимся тишины.Мы не стремились в пастухи.Останемся подпасками.Чтобы — нечего терять.Кроме жизни.И жены…А мимо нас плывет река, пустая и бессонная.Возле правого плечастоит корявая ольха.Сейчас мы исповедуем такую философию:помолчим.Да подождем, пока не сварится уха.Пока в упор не поглядит плотва зрачками белыми.Перец в черном котелкекружит,сердце веселя…Считайте нас, пожалуйста, наивными и бедными.Ибо нам принадлежаттолько небо и земля!..И пусть в груди, под паспортом, немножечко покалывает.Мы сидим,оцепенев, у добродушного огня…Цветная стрелка компаса по-прежнему показываетни на север,ни на юг.А на тебя и на меня.

«Тунгусская загадка…»

Тунгусская загадкаразгадана давно!Протестовать — забавно.А в сущности —смешно.К чему такие страхи?Сенсации — на миг…Пришельцы?Это враки!Пришельцы — это миф…Но язнаком с пришельцем.Давно дружу я с ним.Но язнаком с пришельцем.И даже не с одним.В моем бессонном сердцешеренги их имен —товарищи пришельцыиз будущих времен…И яростный, и ясный, —сквозь дым военных лет, —в глазах Космодемьянскойструится звездный свет…От сахалинских чаекдо самого КремляГагарина встречаетвздохнувшая Земля…Блестят ножи, ощерясь.В подъезде —пьяный рык.А он идет — пришелец —один.На четверых.Не для смешного жеста(с дубинкою — на танк!),а простоу пришельцарешает совесть так…Пришельцам —как награда —доверье к их плечу.Для них понятье «надо»главнее, чем«хочу».Рокочет время трубно.Колышутся огни…Пришельцы — там, где трудно.Где страшно —там они…Позировать не любят.Планету волокут.Железно верят людям.И никогда не лгут.Я знаю их надежность.Я видел их дома.Я принял убежденностьбезбрежного ума…Шагают без скафандрови роботов чудных…И гибнут от инфарктов.Не звездных.А земных.

«Человеку надо мало…»

Человеку надо мало:чтоб искали находил.Чтоб имелись для началадруг — одини враг — один…Человеку надо мало:чтоб тропинка вдаль вела.Чтоб жила на светемама.Сколько нужно ей — жила…Человеку надо мало:после грома — тишину.Голубой клочок тумана.Жизнь — одну.И смерть — одну.Утром свежую газету —с Человечеством родство.И всего одну планету:Землю!Только и всего.И — межзвездную дорогуда мечту о скоростях.Это, в сущности, — немного.Это, в общем-то, — пустяк.Невеликая награда.Невысокий пьедестал.Человеку мало надо.Лишь бы кто-то домаждал.

Мамаев курган

Сотни лет расходиться широким кругампо огромной водемолчаливой реки…Выше всех Эверестов — Мамаев курган!Зря об этомв учебниках нетни строки.Зря не сказано в них,что теплеет Земляи светлеет Земля, оттого что на ней,о курганах Мамаевыхпомнить веля,загораются тысячи Вечных огней…Мне сюда возвращаться. К добру и к беде.Мне сюда приходить. Приползать. Прилетать.И, схватившись за сердце на той высоте,задыхаясь,разреженный воздух глотать.Мне сюда возвращаться. Из мелких потерь.Из ухоженных стран.И горячечных снов.Натыкаться на долгие стоны людейи кольчуги позванивающих орденов…Зря не сказано в книгах,Мамаев курган,что металла в твоем оглушенном нутребольше, чем в знаменитой Магнитной горе!Что хватило его и друзьями врагам.Вместо капель росы, как слепое жнивье,проступает железо,кроваво сочась…И поэтомусамая главная частьв притяженье Земли — притяженье твое!..Ты цветами пророс.Ты слезами пророс.Ты стоишь,поминальные муки терпя.Синеватые молнии медленных гроз,будто в колокол памяти,бьются в тебя!И тогда поднимаются птицы с земли,и колышется нервно степная трава.Оживаютзатертые напрочь слова.И по плитамусталостучаткостыли.

Баллада о красках

Был он рыжим, как из рыжиков рагу.Рыжим, словно апельсины на снегу.Мать шутила, мать веселою была:«Я от солнышкасыночка родила…»А другой был черным-черным у нее.Черным,будто обгоревшее смолье.Хохотала над расспросами она,говорила:«Слишком ночь была черна!..»В сорок первом,в сорок памятном годупрокричали репродукторыбеду.Оба сына, оба-двое, соль Земли —поклонились маме в пояси ушли…Довелось в бою почуять молодымрыжий бешеный огоньи черный дым,злую зелень застоявшихся полей,серый цвет прифронтовых госпиталей.Оба сына, оба-двое, два крылавоевали до Победы.Мать ждала.Не гневила, не кляла она судьбу.Похоронка обошла ее избу.Повезло ей, привалило счастье вдруг.Повезло одной на три села вокруг.Повезло ей, повезло ей, повезло!Оба сынаворотилися в село.Оба сына, оба-двое, плоть и стать.Золотистых орденов не сосчитать.Сыновья сидят рядком — к плечу плечо.Ноги целы, руки целы — что еще?Пьют зеленое вино,как повелось…У обоих изменился цвет волос.Стали волосы — смертельной белизны…Видно, многобелой краскиу войны.