Согревая сердцем

Поздно вечером Грегор, узнав, что брат так и не выходил с утра из комнаты, вытащил того в зал силой. Собрал самых близких друзей из клана и устроил поминки по умершим. Изрядная доля рома помогла Вадиму расслабиться и заставила заснуть — парни едва доволокли его до комнаты. Назавтра назначили общие похороны. Арабелла уже была в Лютеции, ехать до замка ей оставалось несколько часов. Сопровождал ее Драгомир, для такого случая взявший отгул в Совете.

— Как ты? — спросил он после похорон сидящего за поминальным столом сына. Тот вяло прихлебывал березовый сок, игнорируя обильные кушанья перед собой. После лечебной пьянки с братом аппетита не было. Зато неуемная боль, терзавшая сердце двое последних суток, слегка притихла. Временами Вадиму даже казалось, что он сможет пережить потерю..

— А как ты думаешь? — невесело скривился сын, вяло ковыряя вилкой поминальную кашу. — Уж наверное не прыгаю от счастья. Ульрики больше нет. Дочка даже не понимает, что мама уже не придет… Плачет и игрушки швыряет. Что я ей скажу?

— Кстати, о девочке. Ты подумал, что с ней делать? Может, пока Арабелла здесь, отдать внучку ей? — предложил Драгомир, сочувственно глядя на скорбно молчащую вдову ВадШа. — Ну куда тебе с ребенком, сам посуди, тебя дома не бывает. А служанки, конечно, покормят, искупают — но они не заменят родителей.

— Исключено, — твердо ответил Вадим. — Это моя дочь, и я сам ее выращу. Арабелле никто не запрещает навещать ребенка или брать ее в гости — но жить дочка будет со мной. А что до остального… Я как раз хотел поговорить с тобой. Отец, я не хочу больше быть главой клана. Возвращайся на свой пост или ищи замену. Я ухожу с поста и уезжаю отсюда.

Драгомир ошеломленно молчал. По лицу сына он видел, что тот настроен более чем серьезно, и не знал, что сказать. В его планы никак не входила отставка старшего с поста главы. Он не стал ничего говорить убитому горем парню сейчас, решив подумать и найти аргументы, которые помогут убедить Вадима остаться. А найти их надо. Драгомир совсем не собирался отпускать взбунтовавшегося отпрыска. Его политическая карьера в Совете только начала складываться, и снова взваливать на себя руководство кланом лорд не собирался.

Илика грустно улыбнулась, глядя в окно. Чай в кружке давно остыл, но ей было лень наливать новый. Вчера Фар привел в дом новую жену, очередная юная доверчивая красавица. На мужа Велькелен глядит с обожанием, каждое слово ловит. Сначала косилась на золотоволосую жительницу дома, но Фар объяснил жене статус девушки, и к вечеру та даже попыталась подружиться. Илика показала ей дом, хозяйство, а потом попросила Фара перевезти ее в дом родителей — ведь теперь, когда он женился, сестре в семейном жилье не место. Брат долго отказывался, но Илика смогла его убедить. И вот сегодня первый ее вечер в новом доме. Новоселье вчера справляли всеми кланами. Нанесли подарков — три дня разбирать. Мебель хорошую привезли, посуду, белья с полотенцами. На втором этаже — да там не этаж даже, мансарда скорее — кто-то из кингов поставил кресло-качалку и накидал подушек. Вот в нем новоявленная домовладелица и валялась, укрывшись пледом — май выдался в этом году холодным. Настроение ленивое, даже на сходку не хочется. Хотя когда ей туда хотелось-то… Вечно чуть ли не за шкирку парни вытаскивают — и все твердят, что не дело молодой девчонке дома одной киснуть, надо общаться. А если не хочется? Нет, бушидо она любит, очень. Но — по отдельности. Не больше пяти за раз. Так ведь на сходках собирается толпа из трех кланов плюс жены и подружки. Куда столько… Илика давно заметила за собой, что не выносит толпы. То ли лесное детство сказалось, то ли приключения последних двух лет. Столько событий произошло, что и за всю жизнь не переживала. Один Вадим чего стоит..

Сердце привычно закололо. Вадим… любимый… Единственный. Все это время Илика старалась не вспоминать о нем, чтоб не бередить душу. Грант писал, что видел его как-то с женой. И в глазах счастья особого не было. Да, жену обнимал, за руку держал. Но не светилось в нем той любви, которая к золотоволосой целительнице была. Видно, так и не забыл, хотя она и старалась не попадаться ему на глаза. Даже тогда, когда… хорошо, что его отец остался жив. Хоть лорд Драгомир и подлец редкостный, но сыновья его любят. И Лада..

Встав с кресла, она спустилась вниз, чтобы приготовить нехитрый ужин. Для себя готовить неинтересно, поэтому ограничилась яичницей и парой бутербродов. За этим занятием ее и застал нежданный гость.

— Приветствую, — вежливо кивнул Таурендил, возникая в проеме двери. Илика мысленно застонала: принесла нелегкая! С того раза, когда эльф приказал убить Драгомира или ВадШа, остроухая физиономия ни разу не маячила перед ее глазами. Иногда Илике казалось, что тот договор был страшным сном и она ничего не должна Светлорожденным. Фар долго пытался найти повод расторгнуть кабалу, просиживал над эльфийскими законами и томами междурасового права. Но так и не отыскал ничего, что позволило бы освободить сестру. К счастью, целый год от Таурона не было никаких вестей. И вот нарисовался остроухий кошмар.

— Привет, — криво усмехнулась девушка. — Что тебе от меня на сей раз надо?

— Все то же самое, детка, — Таурендил уселся на стул и красноречиво поглядел на кувшин с березовым соком. Илика достала кружку и налила ему. — Заказ есть. Не соскучилась по работе?

— Нет, — мрачно огрызнулась девушка. — Надоел ты мне. И не берет же тебя ничто, заразу остроухую. Нет бы шальной стрелой прибил кто..

— Увы, — весело пожал плечами эльф, допив сок и поставив кружку на стол. — Тебе не везет, я жив и здоров. Так вот. Поедешь в Лютецию.

— Опять? — едва не застонала Илика, в сердцах бросая вилку на тарелку. — Что ты к этому городу привязался? Решил всех лютециан извести?

Аппетит пропал. Вяло дожевав бутерброд, она убрала тарелку в небольшой погреб-ледник под окном и залпом допила чай.

— Кто на сей раз? — спросила, не оборачиваясь. Глупо, но ей показалось, что душу тревожно кольнуло предчувствие.

— Вадим Гарг-Вольный. Сын Драгомира, — возвестил Таурендил. — Его отец должен вернуться в клан и уйти из политики. Для этого надо оставить клан без главы. Грегор, его брат, слишком молод для руководства Фантомами, поэтому устранение Вадима решит кучу проблем.

Илика изо всех сил надеялась, что ей послышалось. Этого не может быть. Никогда. Обернувшись, она с надеждой уставилась на остроухий кошмар, мечтая услышать другое имя. Не это. Но эльф все так же ровно смотрел на нее, ожидая согласия.

— Что-то не так? — нахмурился он. — Впервые вижу такую реакцию на заказ. Что случилось? Ты знаешь этого парня?

— Знаю… — чуть слышно прошептала девушка, пряча лицо в ладонях. — Неважно. Иди.

— Постарайся не затягивать.

Таурендил встал и исчез — как всегда, неуловимо для человеческого взора. Впрочем, Илика не заметила бы его ухода, даже если бы он вышел, громко топая и разнося по пути дом. Так плохо ей еще никогда не было. Макошь милосердная, за что? Неужели мало она заплатила за свою нечаянную любовь? Потерянным ребенком, разлукой с любимым, неужели мало? Что же это такое, зачем?

Она просидела так несколько часов, не шевелясь. В голове билась только одна мысль: нельзя. Этот заказ выполнять нельзя. Ни в коем случае. Что же делать… Первой мыслью было умереть самой. Не будет исполнителя — отменят заказ… отменят? Вряд ли. Что же делать..

Годовалая Илика сидела на роскошном светло-сером ковре, сосредоточенно размазывая по нему кашу маленьким кулачком. В центре композиции сидела маленькая кукла, лупоглазо наблюдая за действиями хозяйки. Вадим, ходивший за теплым молоком, едва не уронил бутылочку, завидев художества дочери.

— Ты что натворила? — ахнул он, отнимая у ребенка миску с кашей и торопливо вытирая ее горячей влажной салфеткой, которая всегда лежала в корзинке на столе. Малышка похлопала черными глазками и аккуратно заревела, отвлекая внимание папы. Доверчивый родитель тут же купился и принялся осматривать ее на предмет мокрых пеленок или ушибленного пальчика. И, пока искал, разумеется, забыл, с чего все началось. К тому же пришел дядя Грегор, который всегда баловал племянницу новыми игрушками и фруктами чаще остальных. И никогда не ругал.