Сокровища Ауйан Тепуи

— Вряд ли я смогу сейчас заснуть, — возразила Стефани, — я до сих пор не оправилась от утренних приключений.

— Это приказ! — жёстко сказал Стивен, — ложитесь спать, Вы неважно выглядите после таких событий, — он потрепал её по щеке и ласково взглянул в глаза, стараясь хоть как-то скрасить грубость слов.

Его отношение покоробило её. "Так гладят кошек или птиц, так на наездниц смотрят стройных... лишь смех в глазах его спокойных под лёгким золотом ресниц..." Строчки из стихотворения её любимой русской поэтессы, пришедшие на ум, свидетельствовали, что именно так всё и было. Мог бы найти слова за спасение Патрика! Впрочем, она сделала это вовсе не для того, чтобы подняться в глазах Стивена или услышать от него слова благодарности. Она успела привязаться к весёлому и простодушному Патрику, и не могла позволить, чтобы он вот так глупо погиб.

Всё же Стивена не удивил её поступок. Может быть, он считает, что так и должно быть? Или он полагает, что её привязанность к ним допускает обрщаться с ней более вольно? Пол — её милый Пол, никогда не позволял себе ничего лишнего — ни в словах, ни в поступках, а этот выходец из джунглей — что он о себе возомнил? Чувство женского самолюбия Стефани было уязвлено, в ней проснулось желание поговорить с ним сейчас же, выяснить... что выяснить? Она села и огляделась. Патрик, первый дежуривший в эту ночь, поддерживал огонь, бросая в костёр всё, что попадалось под руку. Языки пламени весело лизали любимую пищу, отбрасывая причудливые тени на Стивена, прикорнувшего на опасно близком расстоянии от костра.

Мужчина уже спал. Вопреки всем литературным описаниям и приёмам, выражение его лица не было безмятежно-трогательным. У него было лицо человека, уставшего от борьбы с этой жизнью и ловившего драгоценные минуты отдыха.

"Что это мне взбрело в голову? — раздосадованная на саму себя, подумала Стефани. — Он спит и ему дела нет до того, что творится в моей душе!"

Она закрыла глаза и попыталась отвлечься. Лицо Пола, такого далёкого, такого родного, нарисовало ей затосковавшее воображение. Когда состоится их встреча? Чем скорее она произойдёт, тем меньше будут терзать Стефани дни, проведённые со Стивеном. Пол — её будущее. Она вдруг поймала себя на мысли о том, что повторяет это снова и снова, как заклятье; досада переросла в раздражение, она снова взглянула на Стивена, но уже со злостью. Будь у неё в руках тарелка, она запустила бы ей в его голову. Ей хотелось устроить скандал. "Его жена была истеричной дамочкой", — вспомнились слова, сказанные одним из его друзей тогда, в самолёте. Они хорошо отрезвляли - Стефани тут же взяла себя в руки. Нет, ей совсем не хотелось походить на его бывшую жену. Но раздражение, злость, досада и страх, копившиеся в ней последние сутки, требовали выхода. Отвернувшись, Стефани позволила себе немного всплакнуть: осторожно, чтобы мужчины не слышали её слез. С ними как будто вытекали все негативные чувства и эмоции, удары сердца становились реже, дыхание ровнее. Утомлённой событиями и переживаниями Стефани, наконец, удалось заснуть.

Глава 8. «Тайна Ауйан Тепуи»

Двумя днями раньше, чем был доставлен джип, Пол в компании двух парней, вызвавшихся быть его проводниками, вернулись в деревню. Эжени и мужчины встретили их тревожным молчанием. Пол выглядел подавленным и Джон испугался, что, побывав на месте катастрофы, у него пропал всякий энтузиазм продолжать экспедицию.

В начале так оно и было. Увидев собственными глазами развороченное поле с погибшими ростками и груду искорёженного металла, Пол почти поверил в неизбежную смерть пассажиров самолёта. Он долго бродил вокруг, пытаясь отыскать хоть что-то, что дало бы ему надежду, но все поиски оказались тщетны — до него здесь поработала группа специалистов. Уставший и разочарованный, он смирился с тем, что его поход не увенчался успехом. Обратный путь показался ещё более утомительным, но именно благодаря этому Пол ощутил в себе силы продолжать экспедицию во что бы то ни стало. Вера в то, что Стефани жива, крепла с каждым шагом, с каждым препятствием, становясь безграничной. Вечером Пол и его друзья собрались обсудить сложившуюся ситуацию и наметить дальнейший маршрут.

Местный бар сильно отличался от парижского, но особая атмосфера, словно разлитая над джунглями, позволяла чувствовать себя непринуждённо. Приготовленная еда и напитки отдавали не всегда приятными запахами, так что люди уже успели соскучиться по знаменитым парижским ресторанам, да и просто по домашней пище. Поглощая очередную порцию неизвестного блюда и вполуха слушая разговор компаньонов, Эжени с интересом следила за двумя мужчинами, появившимися в баре десять минут назад. После них это были первые европейцы, заглянувшие в Санту Элену за минувшую неделю. Они были одеты в лётную форму, изрядно потрёпанную и выцветшую, плечо у одного было перевязано – бинт уже стал грязно-серого цвета, вызвав у француженки приступ мизофобии. Лица, смуглые и заросшие волосами, были сосредоточены и хмуры. Приблизившись к человеку за стойкой, они жестами пытались что-то объяснить, пока невозмутимый бармен не сказал им, что владеет английским языком, и было бы лучше, если бы они говорили на нём.

— Полицейский участок? — переспросил он. — Так это на другом конце деревни! У вас довольно непрезентабельный вид, друзья, — с сомнением оглядывая их, сказал он, — советую обратиться вон к тем людям, они проводят вас. Эти четверо ищут девушку, похищенную террористами, и наведываются в участок по десять раз в сутки.

— Что Вы сказали? — насторожился Идрис. — Девушку?

— Разве вы не в курсе? Неделю назад в джунглях разбился самолёт, говорят, она была там...

Идрис и Тауфик, не дослушав его, подошли к четвёрке.

— Майор Колкетт...

Джон вскочил на ноги, едва не уронив стул.

— Вы живы, ребята! — он смотрел на них, словно видел перед собой привидения, ведь уже смирился с мыслью, что они погибли; но постепенно душа наполнилась радостью и, не скрывая своих чувств, он горячо обнял их. — Я так счастлив, что вы целы и невредимы, ребята! Пол, Эжени, это и есть те самые отважные пилоты — Идрис Сезан и Тауфик Перкинс! — поспешил он представить их своим друзьям. — Знаете ли вы, что это означает? Стефани жива!

— Она жива? — дрожащим от волнения голосом спросил Пол. — Это правда?

— Не знаем, — честно признался Тауфик, — но она была жива, когда мы расстались. Что с ней может случиться, если рядом есть Стивен? — неуверенно добавил он.

— Значит, — глаза Пола потемнели, он с силой сжал кулаки, — эти ублюдки тоже живы?!

Они рассказали, что произошло с тех пор, как "Боинг" покинул аэродром. Тут же стало ясно, каким путём следует продолжать поиски.

К вечеру, наконец-то, прибыл джип, а ночью, отправив Идриса и Тауфика первым вертолётом на большую землю, Пол и его друзья покинули деревушку. Их путь лежал в Гран Сабану, к горе Рорайма, откуда продолжились странствия Стефани.

* * *

Стивен проснулся злой и раздражённый. Глупые непонятные сны о мачехе, копях и ещё чёрт-знает-о-чём извели его больше, чем это путешествие. Он уже забыл, когда последний раз видел сны, а сегодня подсознание словно компенсировало своё бездействие, выдав картины, приводящие в смятение сознание. Взгляд мужчины упал на спящую женщину. Скорей бы вся эта канитель закончилась, чтобы он мог отвязаться от неё! Его жизнь и так слишком напряжённа, поэтому в ней нет места романтическим чувствам. Повторяя себе это, словно заезженная пластинка, Стивен подошёл к Стефани и присел, вглядываясь в её лицо. Красивая и избалованная, она не создана для его образа жизни. А это что такое? Стивен заметил на её щеках следы слёз; он поманил Патрика и шёпотом поинтересовался:

— Ночью с ней не было истерики?

— Истерики не было, — улыбнулся Патрик, — я лишь видел, как вздрагивают её плечи. Похоже, она плакала, но не хотела, чтобы мы знали об этом. Она становится мужественной, Стив.

Он говорил правду. За пять дней, проведённые в джунглях, Стефани очень изменилась. Дни странствий пошли ей на пользу. Она не похудела, но окрепла, на кожу лёг ровный загар, белокурые волосы чуть выцвели, приобретя лёгкий рыжеватый оттенок. Насильно возвращённая в лоно природы, она посвежела и стала ещё более привлекательной — красота её была естественной, без грима и прочих ухищрений. Но джунгли закалили её не только внешне. Она стала мужественной, как правильно подметил Патрик: неуверенность и робость исчезли без следа, уступив место решимости и вере в собственные силы. Это новое качество в сочетании с той трогательной женственностью, пробуждение которой возможно лишь в условиях дикого мира, делало Стефани настолько притягательной, что вызывало мучительные переживания Стивена. Ощутив себя более независимой и самостоятельной, она однажды задала ему давно мучавший её вопрос.

— Стив, неужели есть в мире что-то, ради чего вы пошли на преступление?

Тогда он промолчал в ответ, но позже сам решился рассказать свою историю.

— Всё началось в восемьдесят третьем году... Мой отец был очень богат. Он владел сетью пятизвёздочных отелей на побережье Атлантики и Европы — они приносили ему солидные доходы, позволявшие считать его одним из богатейших людей Америки. Я не говорю о десятке банков и других предприятиях помельче. Кроме того, отец являлся президентом корпорации по добыче драгоценных камней, которую создал сам, и которая успешно развивалась и процветала благодаря его чутью. Он словно сквозь землю видел богатые месторождения. Само собой разумеется, корпорация эта существовала нелегально. Для людей с большим достатком добыча алмазов была чем-то вроде увлечения. Они не только сидели и отдавали распоряжения, но и сами принимали участие в поисках драгоценных камней. Мы жили в роскоши — отец, мой младший брат Эдуард и я. Отец дал нам прекрасное образование и сразу же после окончания университета предложил работать вместе. Он называл нас "династией Дани"... Я был в джунглях и раньше, даже жил одно время в посёлке даяков на острове Борнео, где и научился всем этим премудростям, которые впоследствии пригодились мне в джунглях Южной Америки. Гран Сабана представлялась мне источником, из которого черпают материал для своих романов писатели-фантасты. Все эти легенды о несметных сокровищах, богатстве природного мира, непролазности плато - с подобным мне сталкиваться ещё не приходилось. Ауйан Тепуи поразили меня своим величием, недоступностью, своей загадочностью — что делало их желанными сильней всех благ мира! Другого такого места на нашей планете не существует. В Венесуэле вообще сосредоточено множество такого, что существовать не может. Нигде в мире нет природных каналов, а в Венесуэле есть. Но природе этого словно мало: среди некоторых плато зияют исполинские отвесные дыры глубиной в сотни метров, а возникли они там, где подобного быть не может: в крепчайших песчаниках. Но сильней всего остального манили горы, «тепуи» - столовые плато с отвесными стенами, с которых низвергаются водопады. Дело в том, что каждая тепуи — это замкнутый мир, исключительный и неповторимый; виды растений и животных, обитающих на одной вершине, не встречаются на другой. Кроме того, их эволюция происходит в особом, совершенно уникальном ритме. Они развиваются в полнейшей изоляции, как на островах, затерянных в бескрайних просторах океана. Половина из них существует только в этом районе мира, если же брать лишь тепуи высотой более двух тысяч метров, доля эндемиков увеличивается до восьмидесяти процентов! Я поселился в Венесуэле и забыл Америку. Мой брат не разделял нашего с отцом увлечения. Он хотел продолжить учёбу, мы не стали препятствовать ему в этом. Мы редко с ним виделись, но ни одну из тех встреч я никогда не забуду. Мы были больше, чем братья. Эдуард был моим лучшим другом. Видимо, нас сближало и то, что никому из нас не везло с женщинами. Началось всё с отца. Как и все дети, мы имели настоящую мать, которая бросила нас в четырёхлетнем возрасте. По правде говоря, никто об этом не жалел — наша мать была деспотичной женщиной, даже отец её побаивался, — и все вздохнули с облегчением, когда в один прекрасный день она собрала свои вещи и укатила с молодым любовником, оставив отцу нас и согласие на развод. С тех пор никто не знает, где она, с кем и какой образ жизни ведёт. Отец заменил нам её. Может быть, иногда он был несправедлив с нами, но все его поступки всегда диктовались любовью к нам... Вскоре отец женился во второй раз, снова неудачно. Барбара оказалась дьяволом во плоти, жаль, отец слишком поздно понял это. Сумасшедшей была красота этой женщины — долгое время отец упорно игнорировал её жестокие выходки. Нас она при нём не смела задевать, потому что знала, как он любит своих детей. Но стоило нам с Эдуардом остаться наедине с этим отродьем, как начиналось что-то невообразимое. Мы терпели её до моего четырнадцатилетия, а потом её издевательства приняли сексуальный характер. Этого уже никто из нас вынести не мог. Отец узнал обо всём и с позором выгнал её из дома. Казалось бы, мы могли вздохнуть свободно. Откуда нам было знать, что всё только начинается? Барбара вернулась с покаянием и умоляла отца на коленях простить её. Будучи человеком мягким и незлопамятным, он не смог выгнать её второй раз, но во избежание всяких недоразумений отослал нас в Англию. Европа и Америка были полосами на шкуре зебры в моей жизни: сегодня я здесь, завтра там. Джунгли спасли мою психику, иначе я давно бы сошёл с ума. Брат поселился в Канаде, но мы прочно поддерживали связь все эти годы. Он так и не женился, вдохновлённый примерами отца и старшего брата. Второе пришествие Барбары не было долгим — в конце концов, их брак распался по той же причине, что и первый — она нашла себе любовника и сбежала с ним, как это сделала моя мать. Вскоре после этого отца постигло несчастье. Ночью в его дом в Сьюдад-Пьяре заползла змея. Это было не прихотью джунглей, а хорошо организованным и тщательно спланированным преступлением. Но об этом я узнал лишь спустя несколько лет. Тогда доказать что-либо было невозможно, мне пришлось смириться со случившимся. Встреча отца со змеёй окончилась трагически. Парализованного, его привезли в Чикаго, где он скончался через несколько часов, успев передать мне и Эдуарду пакет на право владения алмазными месторождениями и поведать тайну своего обогащения. "Будучи исполнительным и обязательным служащим, я работал в Центральном архиве старейшей библиотеки Лондона, — сказал он, — моя работа заключалась в перетасовке различных книг и рукописей, начиная со времён короля Артура. Однажды мне в руки попался отрывок из доклада о путешествии, написанного в тысяча пятьсот девяносто шестом году сэром Уолтером Рэйли, отважным мореплавателем и поэтом елизаветинской поры. "Мне сообщили о существовании Хрустальной Горы, — говорилось в послании Рэйли, — до которой я, однако, не смог добраться по причине большой отдалённости и плохой погоды. Мне удалось всё же увидеть её издали, она была похожа на высокую колокольню. Беррео, человек, который был со мной, сказал, что на её вершине много алмазов и других драгоценных камней, и блеск их можно различить на большом расстоянии. Из чего сложена гора на самом деле и что там на вершине, я не знаю, не может знать и он, поскольку не был наверху. Враждебность местных жителей и огромная трудность восхождения на эту стену делают разгадку этой тайны невозможной". Рэйли тогда не поверили, — продолжил отец, — два с половиной столетия его слова считали фантазией склонного к поэзии путешественника. Первыми белыми людьми, ступившими на плато, были братья Шомбург, немцы на службе британской короны. Когда они добрались до склонов Рораймы, им стало ясно: Хрустальная Гора Рэйли — здесь. Полвека спустя, в тысяча восемьсот восемьдесят четвёртом году, легендарная вершина Рораймы была, наконец, покорена. Эберхард Им Турн и Перкинс не нашли наверху ни золота, ни драгоценных камней. Всё это я узнал из приложенной к запискам описи. С тех пор тайна Ауйан Тепуи не оставляла меня ни днём, ни ночью. Я загорелся желанием самому побывать на вершинах сказочных гор. Мне казалось, что Рэйли не мог ошибиться, наоборот, ошиблись братья Шомбург! Когда мои дела немного пошли в гору, я собрал своих верных товарищей и мы, рискуя жизнью и деньгами, взятыми в кредит, отправились в Гран Сабану. То было опасное предприятие. Пятеро из семи наших товарищей погибли, лишь я и твой крёстный отец Джек нашли то, что искали. Наше путешествие длилось шесть лет и закончилось победой — мы нашли эту гору, богатую драгоценными камнями. Золота, конечно, не было и в помине: это блестели после каждого ливня валуны и отложения жёлто-оранжевого цвета. Но алмазные копи были воистину бесценны, я даже склонен думать, что они являются одним из крупнейших месторождений планеты".