Солги обо мне. Том второй

— Я справлюсь раньше, - возвращаюсь к Вериному вопросу.

— Тогда, через неделю, - соглашается она, хотя до сих пор выглядит так, будто подписывается на рискованную авантюру.
– Но не здесь.

— В балетной студии?
– предлагаю следом.

Там мы, по крайней мере, точно сможем увидеться наедине, без посторонних зрителей.

Там она будет в своей стихии. Может быть, не такая холодная и отстраненная.

— Хорошо, - соглашается она.
– Я буду там вечером с семи до девяти.

— Я приеду в половине восьмого.

— Лучше к восьми, - подумав, переиначивает Планетка и еле заметно улыбается, когда я издаю разочарованный вздох.

— Вот блядство, - хмыкаю с самым извиняющимся видом, - я не собирался издавать это вслух.

Она бросает взгляд на часы, поджимает нижнюю губу и, проронив что-то извиняющееся на прощанье, выбегает в дверь. Я иду к окну, становлюсь в тень жалюзи и наблюдаю за тем, как Планетка садиться на заднее сиденье припаркованного рядом авто. Даже это она делает изящно - сначала садиться, потом поднимает в салон тонкие ноги.

А ведь я даже забыл, что она перенесла и какую боль испытывала буквально от каждого шага.

Как такое вообще возможно - знать и абсолютно не узнавать одного и того же человека?

Глава шестьдесят четвертая: Венера

Глава шестьдесят четвертая: Венера

У меня так сильно бьется сердце, что всю дорогу, пока водитель везет меня в клинику Абрамова, я то и дело прислушиваюсь, опасаясь, что грохот в моей груди слышно на всю машину. Кажется, еще немного - и мои ребра не выдержат этого боя внутри и просто лопнут, выпуская наружу все чувства, которые восстали внутри меня, как зомби. Ужасное сравнение для единственного тепла, которое во мне каким-то чудом выжило, но именно так я себя и чувствую - как будто все то, что я долго и глубоко закапывала, усердно притаптывала и покрывала сверху асфальтом, вдруг взяло и восстало без возможности запихать это обратно.

— Приехали, Вероника Александровна, - говорит водитель, и я только теперь соображаю, что мы уже несколько минут как стоим на месте перед большим белым зданием.

Выглядываю из окна и мысленно желаю себе терпения, потому что каждая встреча с Абрамовым - это порция унижения, которую мне приходится глотать не морщась. Потому что кроме общих анализов крови, давления и остальных глупостей, которые Олег непременно желает держать на контроле, есть еще и обязательное посещение гинеколога. Чтобы, как выразился этот монстр, «не пропустить момент оплодотворения, которого не должно быть». Хотя, конечно, все это замаскировано под обычный женский осмотр после операции по перевязке труб, которую я сделала по собственной инициативе.

Мы договорились никогда не поднимать вопрос детей.

И я даже рада, что ни в каком из вариантом моего будущего меня точно не ждет «радужная перспектива» родить от Олега. Хотя бы в чем-то мы солидарны - никто не хочет укреплять этот союз таким дедовским способом.

После того, как я потеряла сына, во мне умерло всякое желание когда-нибудь пережить это снова. Тем более, что меня подворачивает от одной мысли, чтобы после всего случившегося во мне вдруг появилась и выросла хотя бы одна клетка этого озверевшего ублюдка.

— Я могу… ненадолго?
– Водитель делает уже хорошо знакомый мне жест за спину. Так он обычно отпрашивается.

— У тебя полтора часа.

— Да я и за час управлюсь - тут недалеко!

Я провожаю машину взглядом, собираюсь с силами, напоминая себе, что все это - лишь мелкие сопутствующие неудобства на пути к моей цели. Хотя я бы назвала ее миссией, если бы это не звучало так смешно и пафосно.

И теперь у меня есть помощник.

Я замечаю, что после нашей с Меркурием встречи мои руки до сих пор мелко дрожат.

«Ты не имеешь права быть таким красивым!» - эта единственная фраза, которую я повторяла снова и снова в своей голове, потому что ничего другого после его появления там не осталось. А потом «Жена» на экране его телефона, короткое «Я уже еду», которое, как он думал, я не должна была услышать.

И я упала со своей радуги. Почти как в тот вечер, когда как последняя дура понеслась его спасать мандаринами и сладким соком.

— Вероника, ну что же вы здесь мерзнете на сквозняке!
– Абрамов появляется рядом, как клещ, которого внезапно достают пинцетом из копны волос.

— Хотела немного подышать сосновым воздухом, - натянуто улыбаюсь, имея ввиду парк, на территории которого стоит медицинский центр.
– У вас тут всегда такая благодать.

— Даже лучше, чем в Норвегии?
– с прищуром спрашивает он.

Глядя в эту сморщенную рожу, представляю, с каким бы удовольствием проткнула бы стекла его очков до самой черепной коробки, а вместо этого вынуждена рассказывать историю одной моей норвежкой приятельницы, которая случилась с ней во время визита к стоматологу. Естественно, выдаю за свою, раскрашиваю фальшивыми эмоциями и жду, пока Абрамов вдоволь насмеется. Еще одна моя «семейная обязанность» - я должна быть милой, немного глупой, очаровательной, смешной и веселой для всех вокруг. Без исключения.

Когда заканчиваю с обязательными процедурами, наступает очередь витаминных капельниц. Их мне тоже ставят по настоянию Олега - он слишком беспокоится, что я сломаюсь раньше, чем ему наскучит греться в лучах моей славы. А потом, когда в мои вены вливают лошадиные дозы всякого разного химического и тонизирующего, иду в последний кабинет - на женский осмотр.

Здесь сидит Виталина Юрьевна - уже немолодая, но очень стремящаяся сохранить молодость женщина. Причем, она относится к той категории женщин, которые, однажды всадив под кожу филеры и нити, уже не могут остановиться. Еще пара походов к косметологу - и она станет похожа на престарелого трансвестита. Я молча раздеваюсь сначала на осмотр в кресле, потом, снова одевшись, перехожу в кабинет с УЗИ. Отвечаю на типичные вопросы, к которым уже успела привыкнуть, изредка улыбаюсь и не забываю шутить, прикидываясь дурочкой. Пусть все они потом отчитаются Олегу, что я произвожу впечатление не обремененной мозгами женщины.

Но, когда заканчиваю и выхожу за дверь, замечаю идущую по коридору знакомую женскую фигуру.

Виктория.

У нее совершенно потерянный вид, как будто сюда ее привезли точно так же силой, как и меня, но только забыли предупредить, что за всю «заботу» Олега нужно обязательно благодарить идиотской счастливой улыбкой, иначе он будет недостаточно хорош в глазах окружающих. Почему я думаю, что она тут из-за Олега? Потому что уже давно не верю в такие совпадения, и потому что они встречались уже давно. Даже странно, что за два с половиной года он остался верен одной любовнице. Причем, далеко не самой лучшей из тех, которых может себе позволить.

Я отступаю за стену и оттуда украдкой наблюдаю, в какой кабинет направляется Виктория. Она тоже идет на осмотр к женскому врачу. У меня еще двадцать минут времени, прежде чем вернется водитель, так что я устраиваюсь на диванчике в своем «укрытии» и жду, пока Виктория выйдет из кабинета. К счастью, не очень долго. В глаза сразу бросаются ее дрожащие руки и попытка отыскать что-то в сумке. Она делает это прямо на весу, одной рукой и, естественно, все это падает на пол. Уходит Виктория через несколько минут, не заметив закатившуюся под скамейку для ожидания круглую баночку с таблетками. Я верчу ее в руке, вспоминая тот отрезок своей жизни, когда меня пичкали этими же продолговатыми, противно-серыми пилюлями. После них жизнь сразу играет розовыми красками, даже если мысли о том, что жизнь бессмысленна и не интересна, из головы так никуда и не исчезают.