Солнечный змей

– Уран и торий! Что произошло на «Флане»? – спросил Гедимин, чувствуя, как просыпается в нём смутная тревога.

– Без происшествий, Гедимин, – глаза Гвеннона странно сверкали, как будто сармат хотел рассказать что-то очень смешное. – Не знаю, кого ты разбомбил на востоке, но это его как будто успокоило. Но не совсем. Мои ликвидаторы были у Змеиных Нор – намеревались продолжить работу. Кэрс Рахэйна при вылете не хотел брать оружие, но я настоял. Очень своевременно, Гедимин. Знаешь, что они обнаружили над боковым юго-восточным ответвлением?

Древний качнул головой. Экран по знаку Гвеннона разделился надвое, изображение на одной его половине не изменилось, на второй проступила облучённая земля Змеиных Нор и странные существа, лежащие и копошащиеся на ней. Гедимин приблизил их – и его глаза потемнели. Среди полуобугленных и обугливающихся в невидимом огне тел красный Скарс подгонял огромного жёлтого червя, а тот зарывался в землю. Те, кого излучение ещё не добило, помогали ему. Это были знорки, и никакой защиты, кроме тканевых обмоток, у них не было. Некоторые из них уже лежали, корчась и извергая собственную кровь, и пытались нащупать обожжённые глаза. Червяк замер, дёрнулся, пропуская наружу резкое зеленоватое свечение – и его хвост стукнул о землю. Кольца брони полопались, пропуская жёлтую жижу. Скарс взревел и схватился за лицо, странно мотая головой, а потом попятился, судорожно отряхиваясь от чего-то невидимого. Лучи боевых бластеров перечеркнули изображение, Скарс выдохнул пламя, и экран помутнел. Что-то ещё дёргалось и сверкало на нём, но почти ничего не было видно.

– Передатчик оплавился, – качнул головой Гвеннон. – Все живы, разумеется. Несколько неопасных ожогов. Вся эта группа к началу перестрелки уже была мертва, несмотря на то, что двигалась. Мы исследовали трупы знорка, червя и хеска. Излучение выжгло их изнутри, спалило кости. Доза, полученная в хранилище, только закончила дело.

– Хранилище пострадало? – спросил Древний.

– Незначительно – повреждено покрытие над верхними сводами, – ответил командир «Флана» и усмехнулся. – Что бы ни искали эти существа, они нашли груду радиоактивного хлама и свою смерть. Но странно, что примитивные народы проявили такой интерес к хранилищу. Возможно, они сочли его источником некой энергии?

– Цепные реакции в залежах отходов, – сузил глаза Гедимин. – Одну такую вспышку твои ликвидаторы даже застали, хорошо, что снаружи, а не в туннеле. Если есть существо, которому нужна такая энергия, оно эти выбросы через весь материк отследит. Выходит, с наших станций оно переключилось на Змеиные Норы…

– Ты вот вечно тыкал меня носом в эти залежи, – хмыкнул Гвеннон. – Правила хранения, правила хранения… нельзя допускать разогрев, всё залить свинцовым рилкаром… Будь отходы там сложены по правилам, эта группа вынесла бы полхранилища и даже не обожглась. Нет, Гедимин, ирренций сам знает, как ему храниться – и я ему мешать не буду!

Он негромко хихикнул, и Гедимин против воли усмехнулся в ответ.

– В этом случае ты оказался прав, – признал он. – Но эти раскопки мне очень не нравятся…

Глава 23. Хукуфаджаа

– Вот же наглые отродья Вайнега! – Фрисс поморщился и хотел сплюнуть в сухую траву, но всё же удержался. – Надо всё же было их убить вместе с тем уачедзи.

– Не огорчайся так, Гвиса, – покачал головой Нецис и легонько подхлестнул Двухвостку, чтобы она вынула нос из листьев Нонкута и прибавила шагу. – Ты был милосерден к ним, но они твоего милосердия не стоили. Что же, Ханешу виднее, кого держать в учениках… но я на его месте их проредил бы.

Речник снова поморщился и плеснул на ладонь пряное зелье, осторожно втирая его в свежий рубец на скуле. Рана затянулась быстро, но щека ещё болела. Фрисс покосился на своё отражение на клинке и вздохнул. Этак скоро он и на человека не будет похож!

Нагретые солнцем поля пахли пряностями, вдали возвышались, высоко подняв перистые листья, деревья Мгази, ближе к озеру – оно было где-то там, по правую руку, за зелёной стеной – теснились побеги Эммера, золотая пыльца летела по ветру вместе с мелкой, но жгучей медузьей икрой. Канзисы реяли над зарослями, стремясь увешать икрой каждый стебель. Фрисс видел уже у дороги большую бадью с едва закрывающейся крышкой, переполненную жгучей слизью и останками медуз – жители, как могли, боролись с нашествием.

– Как-то не идёт у нас торговля, – вздохнул Речник, оглянувшись на дорогу – там сердито фыркал ящер-анкехьо, которому панцирь Двухвостки мешал пройти. Фрисс отогнал Флону в сторону, пропуская караван. Три ящера, нагруженные крытыми корзинами, неспешно протопали мимо. Под крышками корзин Фрисс разглядел желтовато-бурую скорлупу куманьих яиц.

– Так и есть, – кивнул Нецис. – Боюсь, что придётся нам перейти границу Великого Леса. Так или иначе…

Он приложил ладонь козырьком ко лбу, вглядываясь в огненный горизонт. Солнце стояло в зените, раскалённый воздух похож был на озеро, переполненное огнём и светом, и Фриссу казалось, что он пробирается по самому дну, среди горячих течений. Край неба был ослепительно ярким, страшно было лишний раз на него взглянуть – и всё же Некромант что-то видел там. Фрисс посмотрел – и замигал, утирая слёзы, но и он увидел смутную тёмную стену в белом сиянии.

Она вышла из марева нескоро – лишь на следующий вечер Речник рассмотрел бесконечный строй поднебесных стволов, шапки ветвей, закрывающие лес от солнечного света, мрак меж стволами-колоннами и плотную стену каких-то буйных кустарников между лесом и степью. До неё было ещё далеко, но Фрисс уже чуял запах прелых листьев, сырого мха и болотной воды.

Эта стена леса, вырастающая на ровном месте, показалась ему странной – он не видел опушки, не видел кустарников и мелких деревьев, выбравшихся в степь. Вокруг росла лишь жёсткая иссохшая трава, которую даже Двухвостка жевала неохотно, и метался неуёмный ветер, посыпая всё дорожной пылью.

– Чхи! Мрря, – Алсаг мотнул головой и накрыл нос лапой. – Стррашно туда смотрреть.

– Лес как лес, – пожал плечами Фрисс. – Это правда, что прежде он поднимался от моря до моря?

Нецис молча указал на светлую площадку среди степной травы. Речнику подумалось, что там лежит большой валун, вросший в землю, или каменная плита – почему-то ничего не росло там. Двухвостка сердито фыркнула, угодив лапой в какую-то выбоину, Фрисс привстал, чтобы рассмотреть площадку – он не понимал, что хочет сказать Нецис.

Там был пень – плоский, почти сравнявшийся с землёй, искромсанный со всех сторон – древесину из него просто выдирали, как небесные змеи выкусывают мясо из тел куманов. Когда-то это было огромное дерево – на его пне поместилось бы пять, а то и шесть хижин.

– Светлая древесина, – заметил Некромант. – Это было дерево Джити. И срубили его не так уж давно – лет сто назад, не больше. Посмотри на землю, Гвиса. Трава тут плохо растёт – это бывшие мшанники.

Речник спрыгнул на землю, разворошил травяную кочку. Из почвы повсюду торчали жёсткие обрубки стеблей, у корней лежали спутанные вороха каких-то рыжих волокон.

– Мшанники, – покачал головой Фрисс, возвращаясь на спину Двухвостки. – Понятно, почему сюда не провели каналы. Но чем им помешало дерево?!

– Память о Великом Лесе, – глаза Некроманта неярко светились, и это было заметно даже под полуденным солнцем. – Будь их воля, йонгелы свели бы его под корень. Они очертили ему границу… они согласны жить в пустыне, но не под его тенью.

Вдали, в траве, мелькнул жёлтый хвост. Речник встрепенулся, высматривая пустынную кошку, но сегон близко не подошёл – остался вынюхивать что-то под кочкой.