Солнечный змей

«Опять?!» – он рывком поднялся, отшвырнув того, кто попытался помочь ему. Крыса выронила курильницу, трое людей отшатнулись, четвёртый попятился от двери с испуганным возгласом. Никаких пут на руках Речника не было, но не было и одежды – только набедренная повязка и чёрные полосы незнакомого орнамента на груди и предплечьях.

– Водяной Стрелок, ты меня помнишь? Я Кьен Токамаве, – растерянно посмотрела на него женщина-южанка, одетая только в лист Гхольмы. На прочих жителях не было и того, к их телам прилипла сажа, волосы побелели от пепла. Речник мигнул.

– Где Нецис?!

Он шагнул к двери и пошатнулся. Его подхватили под руки.

– Ай, куда ты?! – всплеснул руками тот, кто стоял у двери. – Не надо тебе ходить!

Он успел увернуться – Фрисс ещё был слаб и медлителен – но оступился на краю подвесного мостика и плюхнулся в воду. Речник, сбросив с себя чужие руки, вышел из хижины и остановился, щурясь на просветы в ветвях. Гарью пахло повсюду, но огня он не видел. Со всех сторон слышен был плеск, хруст дерева, мягкий шелест листвы и незнакомые голоса. На крыше хижины лежали его штаны и рубаха. Фрисс ощупал их, ища недавние прорехи – он помнил, что сел прямо на горящий уголь – но дырок не увидел, только свежие стежки, наложенные торопливой рукой.

– Вот, Водяной Стрелок, – ему в ладонь всунули шнурки двух медальонов. И костяная рыба, и зубы дракона были целы. Фрисс повесил их поверх одежды, похлопал себя по бокам и скрипнул зубами.

– Где мечи?!

– Возьми, – ему протянули перевязь с ножнами. Он схватился за рукояти – клинки поддались свободно, хоть ножны и покоробило от беготни среди пожара. Затянув последний ремешок, Фрисс выпрямился и вздохнул. Четверо людей и крыса глазели на него с разных сторон. Хижина покачивалась на воде, соединённая узким мостком с огромным воздушным корнем. Высоченные толстые Гхольмы и Мфенеси выстроились стеной, за переплетением корней и могучими стволами виднелась вода, обугленные плоты у берега, чумазые жители, копающиеся в углях.

– Где Нецис? – Речник повернулся к южанам. Они переглянулись.

– Квембе! – крикнули с дальнего плота. – Как он там?

– Живой! – крикнул житель, выбравшийся из воды на край настила. – Совсем живой!

Речник недобро покосился на него.

– Не-ецис! – закричал он, приложив ко рту ладони. Все голоса смолкли.

– Та-а! – послышалось издалека. – Я тут, Фрисс. Как ты?

Некромант выбрался из-за ствола, неуклюже хватаясь за корни, с сомнением покосился на мостки и замер в нерешительности. Квембе вскочил, протянул ему руку. Нецис, прижимая к груди большой закопчённый горшок, подошёл к Речнику.

– Всё хорошо, Фрисс. Мы в гостях у людей Мвакидживе. Помнишь эту ночь?

От горшка пахло жареной рыбой, и Речник сглотнул набежавшую слюну. Он только сейчас понял, как голоден.

– Помню, – нахмурился он, оглядываясь по сторонам. Ночной пожар оставил немало следов на деревьях и плотах, и среди жителей, разбирающих обломки, многие носили повязки, пропитанные соком Джити – мало кто не обжёгся, затаптывая пламя. Тут, за стеной деревьев, ещё плавали почти невредимые хижины, но снаружи, в заливе, от них остались только угли.

– Сильно им досталось, – пробормотал Речник, с каждой секундой становясь мрачнее. – Да, ночь я помню… Нецис, от нас было хоть немного проку?

– Квалухуди! – воскликнули за спиной и тут же вскрикнули от боли, получив с двух сторон локтями. – Ты спрашиваешь – был ли прок? Ты привёл воду на деревья! Как ты приказываешь рекам, Водяной Стрелок?!

– Всё хорошо, всё было сделано правильно, – кивнул Некромант с довольной усмешкой. – Я принёс еды. Тебе нужно поесть, прежде чем идти. Тут есть кое-что, на что ты должен взглянуть. Кьен, вас всех ждут у большого костра, на холме. Думаю, ваша помощь пока не нужна.

– Мы вернёмся скоро, – кивнула южанка, оглядываясь на Нециса с мостков. – Этот дом – ваш, Водяной Стрелок. Если ты позовёшь, мы тут же появимся.

Речник покачал головой, разматывая листья, укрывающие горшок. Есть хотелось нестерпимо, но кое-что ещё терзало его…

– Алсаг и Флона, – он угрюмо посмотрел на Некроманта. – Река унесёт их Вайнег знает куда. Я пойду…

– Сиди, Фрисс, – Нецис придержал его за плечо. – Сначала поешь. Их прибило к правому берегу в полу-Акене отсюда. Флону пугает запах гари, она боится сюда плыть. Еды и воды у них в избытке. Беспокоятся о тебе, но рады, что мы оба живы. Та-а, илкор ан Ургул! Не думал, что полезу тушить пожар в прибрежной деревне – и ещё буду этому рад!

Рыба, запечённая в листьях и набитая недозрелыми плодами Чинпы, была ещё горячей, но Фрисс не стал ждать – разломил её надвое и оторвал кусок того, что принял за лепёшку. Это был плод Мфенеси, пострадавший в огне – он запёкся прямо в дупле-хранилище, и его раскатали в блин.

– Что ты сделал, Нецис? – Фрисс посмотрел на свою перебинтованную ладонь и на такие же повязки на правой руке Некроманта. – Твоя кровь теперь во мне? Я в самом деле привёл волну, которая затопила весь огонь?

– Да, это была великая волна, – кивнул Нецис, на миг отрываясь от еды. – Я поделился силой с тобой, Фрисс. Я рад, что тебе от этого не было вреда…

Он покачал головой.

– Я даже не надеялся, что это получится, – хмыкнул он. – Такое давно ни у кого не получается. Только между Илриэйя та-Сарк, и то в редчайших случаях. А ты, Фрисс…

Речник фыркнул.

– Любишь же ты ставить опыты! Что же… если теперь я – отчасти ты, может, и в летучую мышь превращаться научусь?

– Воля богов, – Нецис отвернулся, скрывая усмешку. – Но ты… Я очень рад, Фрисс, что ты не прошёл мимо. Очень рад…

Деревья у залива приняли на себя самый сильный удар огня – и почернели от корней до нижних веток, их листья скукожились от жара. По нетронутым ветвям бегали крысы-Призыватели с ножами, и вниз то и дело валились огромные листы. Плотовщики вылавливали их, укладывали в стопки. Из-за деревьев раздавался перестук топоров. На обугленном настиле сидели Призыватели и приделывали отмытые от сажи лезвия к свежевыструганным древкам. Жители толпились вокруг, ожидая, когда инструмент будет готов. Те, кто послабее, трепали и мяли кору, плели циновки и сшивали из листьев накидки – некоторые уже оделись в листву, солнце поднималось всё выше и грозило обжечь спины не хуже огня, а своей одежды не было почти ни у кого. Плоты, ночью отогнанные от берега, снова сгрудились у корней, и жители копались в углях, извлекая из обломков уцелевшие наконечники копий, иголки и глиняные плошки. На дальнем конце залива, на холме, дымилось большое кострище, и люди вытаскивали из угля печёную рыбу. За ними чернели стены невысокой и довольно причудливой ступенчатой башни. В горах углей на её ступенях Фриссу почудилось что-то знакомое.

– Та-а! – Нецис остановился, выглядывая кого-то на плотах. – Истакети! Многое ли уцелело?

Седая женщина, сидящая на корнях и внимательно глядящая на тех, кто рылся в обломках, оглянулась на него и покачала головой.

– Мы остались без кораблей, Нецис. Весь Хианкайя выгорел – там теперь один камень.

На её плечах неподвижно лежала толстая полосатая змея. Фрисс удивлённо мигнул.

– Водяной Стрелок хочет посмотреть на то, что я уже видел, – сказал Некромант, склонив голову. Истакети тяжело поднялась с места, кивнула Речнику и пошла впереди, указывая дорогу.

– Хианкайя вспыхнул первым, – негромко рассказывала она по пути. – Будто он не каменный, а соломенный. Но он устоял… а тростниковые дома мы построим заново, раньше, чем пройдёт Маджива. Но корабли… теперь у Мвакидживе ни одной вакаахванчи. Будто мало было, что корабль Токезы достался мёртвым…

Истакети тяжело вздохнула. Фрисс молча смотрел на угли, недавно бывшие домами, и жителей, в повязках, с обгоревшими волосами и пузырями на руках.

– В Хианкайе они ночевали? – спросил Нецис.