Сон № 9

– А газеты?

– Журналистам скармливают сообщения о победах и поражениях в верхах. Настоящие репортеры-правдоискатели – в черном списке, их не пускают на пресс-конференции, поэтому газеты не держат их в штате. Правда ловко?

– Тогда зачем вообще новости?

– Люди хотят комиксов и сказок. Ой, глянь, стрекоза! В древности поэты-монахи определяли неделю и месяц по цвету и блеску стрекозьих – как их там? – фюзеляжей. – Он поигрывает зажигалкой. – A своему домовладельцу ты тоже все рассказал, без купюр?

– Ну, я не упирал на зверства. И не стал говорить, что собирались сделать с его женой, раз тот, кто этим угрожал, тоже убит. До сих пор боюсь, что рассказал слишком много и теперь его замучают кошмары.

Даймон кивает:

– Ну, иногда, что ни сделаешь, все худо. В таком случае лучший выход – выбрать меньшее из двух зол. Тебе, наверное, все это до сих пор снится.

– Я вообще не очень много сплю. – Открываю банку пива. – А у тебя какие планы?

– Папаша считает, что мне нужно на время исчезнуть, и это единственное, в чем я с ним согласен. Так что утром я лечу в Штаты. С женой.

Я чуть не давлюсь пивом:

– Ты женат?! С каких пор?

Даймон смотрит на часы:

– Уже пять часов.

Я впервые вижу его искреннюю улыбку. Да и то на миг.

– Мириам? Кан Хё Ён?

Улыбка исчезает.

– Ее настоящее имя Мин. Его знают очень немногие, но мы перед тобой в долгу. Кстати, я не знал, что она познакомила тебя со знаменитым ударом ногой.

– Угу, я все пришил обратно. Мин, говоришь? У нее каждый раз новое имя.

– На этот раз – постоянное.

Мы чокаемся банками пива.

– Поздравляю. Скоропалительная, э-э, свадьба.

– В том-то и смысл тайного брака.

– А я-то думал, вы ненавидите друг друга.

– Ненавидим… – Даймон внимательно изучает свои руки. – Любим.

– Твои родители знают?

– Они уже лет десять живут каждый своей жизнью – естественно, соблюдая все приличия. – Даймон поигрывает зажигалкой. – Так что больше не имеют права давать мне советы по поводу моей личной жизни.

– Значит, тебе пора возвращаться к, э-э, Мин-сан?

– Да, мне еще нужно забрать билеты на самолет. Слушай, а покажи фотографию отца?

Я достаю ее из бумажника. Даймон внимательно изучает снимок и мотает головой:

– Нет, я его никогда не видел. Вот что, я спрошу своего папашу: может, он знает, как связаться с детективом, услугами которого пользовался Морино. Как правило, якудза обращаются к ограниченному кругу надежных, проверенных лиц. Не могу обещать наверняка, в полицейском департаменте и в мэрии сейчас полный кавардак, никто не знает кто, когда и с кем. Вдобавок поговаривают, что Цуру вернулся, правда частично лишившись памяти и рассудка. Он явно нужен кому-то в качестве подставного лица. В общем, я постараюсь. Потом будешь действовать сам, но, по крайней мере, сможешь придумать план «Б».

– План «Ж». Любой намек лучше, чем ничего.

Мы идем в коридор. Даймон обувает сандалии.

– Что ж…

– Что ж, счастливого медового месяца.

– Вот что мне в тебе нравится, Миякэ.

– Что именно?

Он садится в свой «порше» и машет рукой.

– Связать ее! – завывала часть толпы.

– В духовку ее! – завывала другая. – Запечь ее с картошкой!

И словами не передать, как хотелось госпоже Хохлатке, чтобы из развалин выбежал Питекантроп и унес ее в безопасное место. Она и не пикнула бы, даже если бы обнаружила в его шерсти блоху.

– Куриных крылышек! – верещали малютки. – Жареной картошки!

Откуда ни возьмись появилась лестница, и госпожа Хохлатка с ужасом поняла, что толпа сейчас заберется на статую любимого главнокомандующего и отправит ее, госпожу Хохлатку, в печь. А кто же будет заботиться о Литературном Козлике? Он же умрет с голоду. И тут госпожа Хохлатка вспомнила про его книгу.

– Постойте! – закудахтала она. – Я накормлю вас кое-чем повкуснее старой жесткой курицы!

Толпа замерла в ожидании.

Госпожа Хохлатка взмахнула священной книгой:

– Сказки!

Потрепанная проститутка прогоготала:

– Брюхо сказками не набьешь!

Лестница придвинулась ближе. Госпожа Хохлатка задохнулась от волнения.

– Значит, вы не слышали правильных сказок!

– Докажи! – возопил волчара во вретище и пепле^[140]. – Прочитай-ка нам сказку, посмотрим, насытимся ли мы ею.

Госпожа Хохлатка открыла первую страницу, отчаянно желая, чтобы почерк Литературного Козлика был поразборчивее.

– «Однажды некий канатоходец отправился к водопадам Сатурна, чтобы устроить самое великолепное представление из всех, какие когда-нибудь устраивались или будут устраиваться. Наступил долгожданный вечер, и канатоходец приготовился бросить вызов смерти своим отважным выступлением. Ему требовалась каждая крупица его внимания. Над головой кружили луны. Под ногами бесконечный водопад Сатурна падал, падал, падал в безбрежный океан так далеко внизу, что шума воды было не слышно. Когда канатоходец дошел до середины величественного безмолвия, он, к своему немалому изумлению, увидел девушку, которая неторопливо шла навстречу. К чему описывать девушку его мечты? Вы и так знаете, какая она. „Зачем ты здесь?“ – спросил канатоходец. „Я пришла спросить, веришь ли ты в призраков?“ – „В призраков? – недоуменно переспросил канатоходец. – А ты веришь в призраков?“ Девушка его мечты с улыбкой ответила: „Конечно верю“. И спрыгнула с каната. Охваченный ужасом, канатоходец следил за ее медленным падением, но она растворилась в лунном свете задолго до того, как удариться о воду…»

Совсем рядом с госпожой Хохлаткой просвистел булыжник.

– Я все еще голоден! – взвыл волчара во вретище и пепле.

К торсу любимого главнокомандующего прислонили лестницу. Толпа не на жизнь, а на смерть боролась за право влезть наверх.

– Погодите, погодите, вы сейчас от смеха животики надорвете! – Госпожа Хохлатка захлопала крыльями, потеряла место, откуда собиралась читать, и открыла книгу на девятой странице:

– Боже Мой, Боже Мой! для чего Ты Меня оставил?^[141]

Полуденное светило побурело, посерело, остыло и застыло.

Толпа замолкла – потом занервничала – и забилась в истерике.

– Фантомы! – завопили все в один голос. – В бомбоубежища!

Мужчины, женщины и дети рассыпались по трещинам, щелям и штольням голой земли, а госпожа Хохлатка осталась наедине с любимым главнокомандующим и трупом спекулянта с головой, расколотой неудачно брошенным булыжником.

– Силы небесные! – выдохнула госпожа Хохлатка.

– Милость святая!^[142] – отозвался Бог, зависая рядом на доске для серфинга. – Мэм.