Совьетика
Шрифт:
Потом я часто вспоминала об этих пророческих встречах. Но объясняю я их все-таки по-прежнему обостренным в тот момент собственным предчувствием. Хотя ирландцы со мной, скорее всего, и не согласятся…
… У меня больше не получается, как раньше, по свежим следам, поведать всю эту историю за один присест. Я выдавливаю ее из себя по капле, как герой чеховского письма Суворину по капле выдавливал из себя раба. Она блокирована в моей памяти мощными эмоциональными «защитными заграждениями», воздвигнуть которые потребовало в свое время немалых усилий, и когда я даже теперь приоткрываю их, болезненные воспоминания грозят вырваться наружу словно гной из проколотого нарыва. Нет, хуже того – таким
На этот раз «захлопнуть двери» помогло то, что мой поезд подъезжал к Дублину. Слава богу! Я с облегчением вздохнула, увидев за окном маленькие домишки неподалеку от Коннолли-стейшн, окутанные вечерней дымкой.
Я ехала в Дублин из Белфаста после работы – читать лекцию о Советском Союзе в ветеранской республиканской организации Финтана. Ехала – и очень боялась: во-первых, потому, что я не привыкла публично выступать, во-вторых, потому, что не знала, какого рода вопросы будут задавать мне, и смогу ли я передать в немногих словах атмосферу, в которой мы жили. Ведь лекция была не о «доктрине Брежнева», а о том, что здесь знают меньше всего – о нашей повседневной жизни. Вернее было бы даже сказать, что о ней ничего не знают совсем, кроме набора внушенных фильмами вроде «Рэмбо» пропагандистских западных штампов. Но, увы, многие уверены, что знают о ней все….
Я так нервничала, что про себя даже желала, чтобы на лекцию никто не пришел. Хотя тогда получилось бы, что я зря старалась.
Мои молитвы, видимо, были частично услышаны, потому что в тот день в Дублине проходил какой-то футбольный матч, и вся молодежь, в том числе и республиканские «птенцы гнезда Финтанова», рванула туда. Но зато на встречу со мной пришла значительная группа республиканских ветеранов- слушателей очень благодарных, имеющих представление о чем я веду речь, и желающих только еще расширить свои познания.
Волнение мое быстро прошло, когда я почувствовала доброжелательную атмосферу в аудитории.
– Если бы мне надо было охарактеризовать повседневную жизнь, атмосферу в Советском Союзе времен моего детства и юности одним словом, – начала я, – я бы, пожалуй, выбрала прилагательное «добрый»…
Зал прислушивался к каждому моему слову. С собой я привезла советские книги, открытки, фотографии -и свою гордость, фотоальбом с портретами всех моих друзей по переписке, изо всех уголков СССР…
И вопросы мне после лекции задавали хорошие- глубокие, вдумчивые и в то же время доброжелательные. Злопыхателей не нашлось.
А потом мы всем залом отправились – правильно, вы уже угадали!- в ближайший паб, продолжать свои дискуссии. Среди слушателей оказался и верный и вечный фермер Фрэнк, который, правда, на лекцию немного запоздал, загоняя коров в хлев на ночь. Он посматривал на многих из моих слушателей с заметным уважением, хотя мне, конечно, как человеку новому, они были совершенно незнакомы.
– Ты знаешь, кто это? – зашептал Фрэнк мне на ухо громогласным шепотом, кивая на моего соседа слева, спокойного немолодого уже дяденьку, который задавал больше всего вопросов и был ко мне, пожалуй, доброжелательнее всех, если не считать Финтана.
– Нет, – честно ответила я.
– Это… , – и он назвал мне какие-то типично ирландские имя и фамилию.Настолько типичные, что они тут же вылетели у меня из головы.
– Все равно не знаю.
Фрэнк посмотрел на меня укоризненно:
– Это же сам заместитель Финтана по инженерной части!
Значение этих его слов я поняла намного позднее. А пока… Пока мы замечательно провели вечер, и у меня появились новые – если не друзья,
то во всяком случае, хорошие знакомые.– Огромное тебе спасибо, Женя!- сказал мне, пожимая мне руку на прощание Финтан, – Ты не представляешь, насколько для нас важны вот такие беседы. Жалко, молодые сегодня не были – это просто такое совпадение с футболом. Если мы тебя еще раз пригласим выступить, теперь уже для них, приедешь?
– Приеду!- теперь уже без тени смущения уверенно сказала я.
***
…Лето уже подходило к концу, а я до сих пор так еще и не была в отпуске. Все было как-то не к спеху. Да и куда мне было ехать одной, зачем? Я заметила, что с тех пор, как поселилась в Ирландии, мне больше не хотелось никуда уезжать. И даже если приходилось, я с тоской смотрела на зеленые поля за иллюминатором самолета и мысленно говорила им: «Я скоро вернусь!» Наверно, поэтому я решила взять отпуск всего на неделю и провести его там, где отдыхает большинство северных республиканцев – в Донегале. Такую идею мне подал Финтан. Я сняла на неделю коттедж в маленькой прибрежной деревеньке, откуда был виден остров Тори в Атлантическом океане, и уже готовилась к поездке, когда случилось еще одно из ряда вон выходящее событие…
В тот день я, как обычно, рано легла спать. Около двух часов ночи вдруг застрекотал телефон: эсемеска. От Дермота.
«Ты новости видела?»
«Нет, а что?»
«Включи телевизор, как раз сейчас показывают»
С трудом разодрав глаза, спустилась я по лестнице и включила телевизор. С экрана на меня прямо и как-то даже немного напряженно смотрел Финтан. На руках у него были надеты почему-то наручники.
Наручники? Мне показалось, что я еще сплю.
Где это он? Да что случилось?
Я включила звук, прислушалась – да так и села на пол. В мыслях у меня не могло быть, что человек, который стал для меня за эти полтора года таким близким и родным (втайне я почти считала его своим отцом – во всяком случае, в духовно-идеологическом плане), оказывается, сейчас находится от меня за тысячи километров. В далекой Латинской Америке…
Все остальное было несущественно – и что арестовавшие его еще не выяснили, кто он; и что он там делал; и что о нем теперь наговорят по телевизору и напишут в газетах. Зная Финтана не с их слов, я была абсолютно уверена, что чем бы он там ни занимался, это было дело полезное для революции. Для того, чтобы противостоять тем, кто бомбил Югославию и разорял мою собственную страну под красивыми лозунгами «свободы и демократии». Финтан не был пустословом или фантазером. Я почувствовала гордость от того, что могу назвать своим другом такого человека. А я-то недооценивала его, думая, что он уже давно «ушел на пенсию»!
Существенным было теперь только то, что он – там, за океаном, в тюрьме одного из самых оголтелых на том континенте государств. И когда он теперь вернется в Ирландию, неизвестно. И я ничем, абсолютно ничем не могла ему помочь….
Естественно, что никто из нас, даже самые близкие его люди не знали о его поездке. Финнула с детьми в это время путешествовали по Ирландии на машине и узнали о происшедшем, когда на следующее утро пошли в какой-то деревне в магазин за продуктами – и увидели первые полосы газет….
Финнула была очень рассержена и отказывалась говорить о Финтане. Когда ее знакомые приставали к ней с глупыми расспросами типа «Ой, как мне тебя жаль! Ты ведь не знала об этом?», она, зная что все телефоны прослушивались, взрывалась:
– Конечно, знала. Если хотите знать, это я его туда отправила!
Но за показной сердитостью скрывалось, по-моему, то, что ей по-настоящему было за него страшно. И, честно говоря, в такой стране, как та, где его бросили за решетку, было чего бояться….