Советская поэзия. Том второй
Шрифт:
ДАВИД КУГУЛЬТИНОВ{112}
(Род. в 1922 г.)
С калмыцкого
* * *
Жизни мира, длящейся века, Жадною душою не завидуй! То, что жизнь людская коротка, Не считай ошибкой и обидой. О ничтожном сроке говоря, Не терзай себя, не мучься зря! Чтоб увидеть мира мудрый лик, Этот срок достаточно велик. Чтоб свершить свое предназначенье И служить Добру, нам всем дана Вечность. Если
* * *
Когда средь степи — одинок — Стою над гладкою равниной И чистотой дышу полынной, — Мне чудится, что я высок. Я осязаю бесконечность, Душа моя вмещает вечность. Где все преграды бытия?! Неразличимы быль и небыль, На свете — только степь и небо, На свете — птицы, степь и я!.. О счастье духа, счастье тела — Простор, не знающий предела! * * *
Как ты прекрасна, степь моя, в апреле! Хрустально-звонкий воздух, и простор, И колокольчик — жаворонка трели!.. Ты — музыка, чьи звуки с давних нор Какой-то гений, в неизвестность канув, Переложил на живопись тюльпанов. Как счастлив я, что голос твой пойму, Что человек я, и душе все чаще Доступна радость красоты щемящей… Иль человек я только потому, Что внемлет скрытой музыке душа?… О жизнь, как ты щедра!.. Как хороша!.. * * *
Когда весна — медлительно, не сразу, — Нагреет землю и войдет в зенит И, ароматом полный до отказу, Над многоцветьем воздух зазвенит, Я ухожу один в степные дали, Бездумно опускаюсь на траву И — это мыслью назовешь едва ли — В тени кургана грежу наяву… А надо мною в синеве бесплотной, На ниточке весеннего луча Трепещет жаворонок беззаботный, Как колокольчик радости звуча. Тогда душа- светла и невесома, Весь мир во мне. И в мире я — как дома. * * *
Осенний лист на длинном черенке Поник, подумал… и слетает в воздух. А степь в рассветном голубом дымке Примолкла, долгий предвкушая роздых. Давно пшеница убрана в полях. Стерни колючки в пахоте размякли. Скирды в низинах — на манер папах Из серебристо-серого каракуля. И, пробиваясь нехотя из мглы, Лучи ложатся- все спелей, багряней, Они как будто слишком тяжелы Для зябкой, паутинно-тонкой рани. * * *
Проходят мимо — парами, толпой — Ничем, ничем не схожие с тобой: Ни голосом, ни поступью, ни взглядом… О, сколько женщин — в отдаленье, рядом — Совсем других, чем ты… Что мне до них?! Но если и представлю хоть на миг, Что каждая из проходящих мимо Кому-то на земле необходима, Как ты — моей душе… И что, любя, О них тоскуют и светло, и больно, — То в этот миг покажется невольно, Что все они похожи на тебя! ЖЕНЩИНА
Мужчин
сухой, рассудочный расчет, Ошибки исключив и милосердье, Он верным — будто бы! — путем ведет… Но почему ж иные перед смертью Вдруг понимают: цель была не та, И позади зияет пустота? А женщина?! О, нежность! О, сама Причудливость, изменчивость, наитье!.. Ты только сердцем делаешь открытья, Являя этим глубину ума. Порою ты, подвластная минуте, Являешь красоту в бессмертной сути… * * *
С. Я. Маршаку
Никто не помнит Своего рожденья. Никто не вспомнит Свой последний час. Два рубежа, две грани, два мгновенья Неведомы ни одному из нас. И все пространство, весь кипучий бег Ночей и дней меж рубежами теми, Все, что философ именует «время», Что жизнью называет человек, — Ничем не пресекается оно. Оно в сознанье нашем — бесконечно. И человеку смертному дано Жить на земле, не зная смерти, вечно. Другому жизнь дарит он в свой черед, Другого, плача, одевает в саван… Сам человек не умирает… Сам он Только живет.МЫСЛЬ И ВРЕМЯ
В прошедшем растворяясь на бегу, Ты, Время, мне виски посеребрило, Но, не старея, Мысль кипит в мозгу С волшебной, той же благодатной силой. Захочет — может в прошлое вести, В грядущее, в далекий мир Вселенной… Куда тебе, о Время, нет пути, Она меня перенесет мгновенно. Всесильна Мысль: и горечь подсластит, И облегчит печали тяжкой бремя, И мудростью своей предотвратит Твои невольные ошибки, Время! Ты в поединке с ней — побеждено, Исход борьбы тебе заране ведом: Ты, Время, лишь туда приходишь следом, Где побывала Мысль уже давно. * * *
Случалось мне старцев калмыков Не раз и не два изучать, Но тщетно на бронзе их ликов Искал я былого печать. Ничто не пробилось наружу, Молчат письмена их морщин… Что видели — спрятали в душу С достоинством истых мужчин. Сквозь муки, сквозь голод и жажду Прошли и не кляли судьбы. В сражениях были отважны, Не зная пустой похвальбы. Награды свои и невзгоды Они принимали равно. Характер степного народа Надежно хранить им дано. СКОНЧАЛСЯ МОЙ ДРУГ
Скончался мой друг. Но лишь тело Исчезло, как рябь на воде, Лишь куртка его опустела, Обвиснув на ржавом гвозде. Лишь речи затихли, хоть мало Тревожили воздух они, Земля же просторнее стала Всего только на две ступни. Но как велико его место Во мне! Это знаю лишь я, Как сердцу безвыходно, тесно, Как сдавлена память моя!
Поделиться с друзьями: