Советско-гвинейская любовь

По случаю приезда гостей я испек свои фирменные оладьи. Лора и Джузеппе почистили перышки после утомительной поездки, постирались. А вечером мы организовали небольшой банкет на веранде моей казенной виллы, благо товарищ мой был в отлучке. Расставили всюду фонарики – город света не дал.

В разгар застолья за мной пришел санитар из клиники. Привезли тяжелого пациента с укусом кобры. Яд у кобры нейротоксический, наподобие яда кураре. Действует быстро, блокируя передачу нервных сигналов из центров к скелетным мышцам жертвы. Последний блок развивается на уровне диафрагмы. Результат – полная остановка дыхания.

Возвратившись к гостям, я объяснил ситуацию, извинился, что вынужден их покинуть. Все трое молча поднялись и пошли вместе со мной. В клинике света тоже не было. Работали, подсвечивая себе фонариками.

Пострадавшим оказался мужчина лет тридцати, крепкий крестьянин из дальней деревни. Сопровождали его отец и жена с маленьким ребенком. С момента укуса прошло более четырех часов. Мужчина чувствовал себя плохо и постоянно просил ему помочь. Обычное дыхание уже чередовалось с судорожным. Веки были практически закрыты – первый симптом кобраического синдрома.

Внутривенно ввели ему двойную дозу противозмеиной сыворотки. Сия тут же поставила перфузионную систему с раствором Рингера. Добавили кардиотоник. Помогло ненадолго. У пациента падало давление. Вены начали спадаться. Посоветовались, и Джузеппе начал вводить раствор шприцами через систему. Оказалось, он работает в реанимационном отделении госпиталя, где требуется высокая квалификация. Наши манипуляции дали лишь кратковременное улучшение – дыхание остановилось.

Ни службы реанимации, ни аппарата искусственного дыхания, что могло бы спасти пациента, в клинике не было. Мы по очереди попытались делать искусственное дыхание «рот в рот». Сумели подержать его несколько минут. Он даже открыл глаза. Но, увы, все наши усилия оказались тщетными.

Несколько судорожных движений – и дыхание исчезло.

Это была не первая смерть, которую мне как врачу приходилось видеть, и не только видеть. Даже здесь, после укусов змей. Такие случаи никогда не забываются. И время от времени беспокоят память. Недаром говорят, что у каждого врача есть свое кладбище.

Оставив жертву смертельного укуса с родственниками (молодая жена, теперь вдова, стала как-то тихо подвывать), мы вернулись к столу. Естественно, кусок в горло не шел. Выпили по пиву. Похоже, больше всех переживала Сия. Молчала. Потом вдруг не выдержала:

– Знаете, я и раньше сталкивалась со смертью. На моих глазах умирали старики. Молча. Во время практики видела, как умирали больные в госпитале. Уходили спокойно. Но сегодня… он не хотел умирать. Мне так хотелось ему помочь, он просил, а я не смогла…

Мы с Джузеппе и Лорой переглянулись. Это неожиданное высказывание удивило и меня, и их. Сия – католичка. Воспитывалась в семье коммерсанта. Вероятно, эти чувства происходили из христианской морали. Но, похоже, эта девушка из Лесной Гвинеи, обладавшая доброй и чистой душой, умела глубоко чувствовать и сострадать.

Однажды она рассказала мне такую историю. А следует сказать, что в Гвинее, да и не только в ней, – во всей Африке, на дорогах масса мотоциклов индийского или китайского производства. У мотоциклистов прав нет. Не принято. Достаточно справки, что ты собственник этого средства передвижения. Конечно, основная масса мотоциклистов – молодежь. Вождению их никто не обучает. И гоняют они по городу совершенно безбашенно, провоцируя основную массу транспортных происшествий.

Так вот, пару лет назад Сию на дороге сбил мотоциклист. При падении она ударилась головой об асфальт и даже потеряла сознание. Испуганный водитель нанял такси, и ее повезли в госпиталь. Надо было сделать снимок, чтобы исключить возможные повреждения черепа. Сия помнила, что в кармане у нее ни шиша, и всю дорогу просила бога, чтобы ей провели исследование бесплатно.

Первое, что она сделала, оказавшись в госпитале, – показала рентгенологу пустой кошелек. Тот молча сделал рентгеновский снимок и сказал: потом заплатишь. Переломов не оказалось. Несколько дней она отлеживалась дома (было сотрясение мозга, но не тяжелое). Как только появились деньг и, Сия приехала в госпиталь, нашла рентгенолога и отдала ему деньги за снимок. Тот, ошарашенный такой честностью, даже засмеялся – редкий случай.

И это с ней не в первый раз. В трудную минуту, оказавшись в отчаянном положении, она всегда молится и просит бога помочь. И тот помогает.

На следующий день Джузеппе и Лора уехали – решили вернуться домой. Утром вместе с коллегой, который присутствовал ночью при всех процедурах с пациентом и видел Сию в работе, представили ее директору с хорошими рекомендациями. К сожалению, тот смог предложить ей только половину минимальной зарплаты из своего фонда. Сию это не устраивало.

Слева направо: Лора, Сия и Джузеппе перед отъездом.

Однако через пару месяцев ей все-таки повезло. Новый министр здравоохранения начал кампанию по обеспечению кадрами периферийных медпунктов. Сия числилась в министерском списке, и ей достался неплохой медпункт рядом с крупным городом Лабе.

Но после того случая мой гвинейский коллега-биолог, кстати, тоже Милимоно, который много лет работает в клинике и выполняет врачебные обязанности не хуже любого медика, постоянно вспоминает ее и спрашивает меня: «Ну когда же у нас будет работать Сия Милимоно?»

И я тоже скучаю по ней.

Храмы Зерекоре

После горячего приглашения молодой пациентки, ученицы 12-го класса, в воскресенье под легким тропическим дождичком я приехал на мототакси на утреннюю службу в католический собор Зерекоре. Гвинейский город, расположенный в 40 километрах от границы с Либерией. Занесла меня нелегкая в Зерекоре преподавать на медицинском факультете местного университета. Городок небольшой, а храм, надо сказать, по меркам Зерекоре шикарный.

Высокая колокольня с бронзовым колоколом. Веревка от языка колокола была на земле, и служка с огромным удовольствием и достоинством дергал за нее, призывая паству на молитву. Два зала вместимостью не менее тысячи человек. В зале каменные скамейки, построенные амфитеатром. Оптимальный климат. На сцене все скромно. Служки в белых балахонах с красными воротничками. Двор чистый, аккуратный. В одном из углов двора расположен грот Святой Марии с ее скульптурой и фонтаном. У грота женщины, просящие у Марии защиты, помощи. У каждой свое: кому – детей, кому – мужа, кому – спастись от бедности. Мало ли что можно попросить у Марии. Она не откажет. Зал был полный. И что меня поразило: я не видел ни одной пары женщин в одинаковых нарядах! По бокам сцены два хора: классический кафедральный, хорошо подготовленный, и национальный.

Служба началась со входа прета – настоятеля храма. Красивый, дородный негр, одинаково хорошо говорящий на французском и на местных диалектах, подошел к трибуне. После короткого вступления началось внесение креста. Оно сопровождалось высоким эмоциональным гимном. Гимны исполнялись на три голоса. Два солиста и столько же солисток вступали в свои партии удивительно гармонично. В хоре была и моя пациентка.

Удивила акустика зала. Даже в последних рядах все было слышно. Грамотный архитектор строил храм. Многие прихожане подпевали. Крест, сделанный из великолепного по текстуре дерева, был поставлен на постамент. Началась проповедь. Это были страницы из библии, посвященные призывам Христа рыбачить, любить друг друга, делиться с ближним. Речь шла о хлебе насущном. Проповедь прерывалась гимнами, отнюдь не грустными, а пожалуй, оптимистично-бодрыми. Вторая часть проповеди была посвящена объединению католиков всего мира: китайцев, малайцев, африканцев, европейцев, американцев, которые должны любить друг друга и совместно решать общечеловеческие проблемы. Во время проповеди стояла удивительная тишина.