Современная канадская повесть

— Хочется ли мне чего-нибудь? — переспросил он. — Чтобы вы забрали меня из этой чертовой обители, вот и все, что мне хочется. Лежишь здесь целыми днями с этими безмозглыми старухами. Ты только посмотри на них! У них одно занятие — смотреть телевизор. Добро бы хоть что-нибудь научно-популярное. А то ведь сплошная дребедень, а они сидят и пялятся в него с утра до ночи. Я даже кроссворды не могу решать. Он еще и орет. Я велю им выключить звук. Заставляю их…

Рядом с кроватью отца в кресле-каталке сидела старуха. Она смотрела на беззвучный экран телевизора и не обращала на отца Лэндона никакого внимания. Возможно, она была глуха и не слышала его. У нее было какое-то нервное заболевание — седенькая головка с косицами непрерывно подергивалась на толстой и короткой шее. Жизнь прожита, и надо терпеть — вот что было написано на старушечьем лице. Перед ней на белом гудевшем экране была встревоженная домохозяйка — к ней в кухню, головастый, рукастый и ногастый, вошел баллончик с дезодорантом. Отец Лэндона хотел на волю.

— Но, папа, ты же знаешь — ни Эллен, ни я тебя взять не можем. В смысле — тебе нужна профессиональная медицинская помощь. Полноценный уход…

— Мне нужна моя семья, — раздался горячий шепот старика. Он побледнел, и Лэндону стало за него страшно. Надо же, как разволновался! Впрочем, так было всегда. У него никогда не хватало на меня терпения. Еще пацаном я действовал ему на нервы. А что я мог поделать? Я слонялся с унылым видом по дому, мечтая о девчонках. Неуклюже развалившись в кресле или на мягком диване, читал журналы для культуристов. Один вид этого бесформенного рохли выводил отца из себя. Бывало, сидит в своем кресле, а потом бросит книгу или газету и быстрым шагом — на улицу. Возможно, я напоминал ему о ней. И вот, прошли годы, а он опять честит меня, как ребенка.

— Зачем я тебя растил? Сам растил последние годы. Я заботился о тебе. А теперь я должен торчать здесь с кучей старух!

Он стал прямо-таки женоненавистником!

— Папа, мне очень жаль…

— …Да, да, да. Тебе жаль… Тебе всегда очень жаль. Больше всего я помню о тебе именно это. Эту самую фразу: «Мне очень жаль». — Он язвительно добавил: — Будь жив Билли, я бы здесь не валялся.

— Может, и так, — сказал Лэндон, чувствуя укол ревности. — А может, и нет. Это раньше все было просто, а сейчас…

Отец окинул его презрительным взглядом.

— Откуда ты знаешь, как было раньше? В годы депрессии ты был еще сопляком. Не знал ни забот, ни хлопот. Обо всем в доме заботился я…

Появилась сестра, она внесла поднос, на котором стояли стаканы с фруктовым соком. Улыбаясь, она подошла к отцу Лэндона.

— Будете пить, мистер Лэндон?

Старик сердито покачал головой и, когда сестра ушла, снова повернулся к Лэндону.

— Я не разговариваю с этой женщиной. И вообще ей не доверяю. От нее я не возьму ничего.

— Почему, папа?

— Она меня не любит, вот почему. У нее на меня зуб.

Лэндон покачал головой.

— Ну что ты, в самом деле, папа.

— Говорю тебе, у нее на меня зуб. Она делает мне больно.

— Как?

— Когда трет мне спину. Так и норовит сделать побольнее. Да точно, у нее на меня зуб…

Лэндон бросил мимолетный взгляд на Маргарет — та сочувственно смотрела в сторону. А ведь ей пришлось мириться со старческим маразмом многие годы. Как люди с этим справляются? Терпение. Отзывчивость. Наверное, легкий нрав.

— Послушай, папа. Мне сказали, что у тебя сегодня уже были гости. Как Джинни? Вымахала, а?

— Кто?

Отец снова водрузил на нос очки и, хмурясь, изучал свой кроссворд.

— Джинни! Твоя внучка! Она же была здесь, разве нет?

— Да, девочка приезжала, — буркнул старый Лэндон. — Но мне хотелось спать. Когда она приехала, я только что пообедал. А после обеда я люблю вздремнуть. Она пробыла всего несколько минут. Все время что-то говорила, говорила… Я был… утомлен…

Лэндон представил ее визит к деду. Небось протрещала ему все уши своей болтовней.

— Ну, она же молодая…. Восторженная…

Но отец перебил его.

— Ты видишь эту женщину? — Они взглянули на кровать в другой части комнаты — там спала маленькая седовласая старушка. — Девяносто лет, — едко заметил отец. — Девяносто лет, и у нее уже не работает кишечник. С этим я, слава богу, пока справляюсь. Но она… Им приходится из нее все это выковыривать. — Лэндон поморщился. — Думаешь, лежать здесь и смотреть, как они это делают, — очень приятно? Каждое утро слушать ее стоны… — Он снова уставился в кроссворд. Мысли Лэндона заметались — что бы такое сказать отцу? Видно было, что этот старый брюзга очень и очень слаб. Но в нем еще теплилась жизнь, и голос его был полон яда. — Ну, ты большой спец по словам, — сказал он наконец. — Яркая звезда в северном полушарии. Шесть букв…

— Что-что там, папа? — Лэндон склонился над плечом отца. Побаловаться кроссвордами он любил. — Сейчас подумаем… Может быть, Сириус? Мне всегда нравилось это слово.

— Нет, — запальчиво сказал отец. — Где-то в середине должно быть «т»…

— Дай-ка я взгляну, — сказал Лэндон, нагибаясь еще ниже и напряженно думая. — Арктур не подойдет? Есть такая яркая звезда.

— В жизни о такой не слыхивал, — сказал отец. — Как она пишется? — Лэндон произнес слово по буквам, и шариковой ручкой старик заполнил клеточки кроссворда. Потом вдруг со стоном отбросил газету. — У меня на эти чертовы кроссворды уже не хватает сил. А где твоя сестра? Почему она меня не навещает?

— Она тебя навещает, папа.

— Раз в неделю. А живет в десяти минутах… Какой смысл растить детей?.. Только трата сил и здоровья…

Лэндон вздрогнул — его тронула за руку медсестра.

— Простите, пожалуйста. Вы, наверное, сын мистера Лэндона? Мистер Фред Лэндон?

— Да, а что?

— Вас к телефону, мистер Лэндон. Он у нас в коридоре.

— Меня?

Лэндон поспешил за приземистой широкоплечей медсестрой к столу в коридоре. Телефон стоял на открытой книге записи посетителей, и Лэндон прижал к уху теплую трубку. Наверное, это Эллен, кто же еще?

— Да? Алло!

Тут же он услышал голос сестры.

— Фред?

— Да. В чем дело, Эллен?

Неожиданные звонки он терпеть не мог.

— Слушай, Фред… Тут кое-что случилось, но ты только не волнуйся. Ничего серьезного, я уверена.

Тонкий голос сестры был чуть напряжен, звучал с легким воодушевлением. Наверняка дурные вести.

— Ну, что случилось? — быстро спросил он.

— Только что звонили из полиции.

— Из полиции?

Кровь горячей волной ударила Лэндону в голову. Как слепой, он машинально нащупал ручку кресла и сел. Сестра продолжала говорить.

— Ты только не волнуйся, Фред, но я поняла так, что Джинни и ее приятель — в тюрьме.

Эллен была взволнована. Как же, такие мрачные новости! Это как раз по ее части.

— В тюрьме? О господи, да почему? Они что, в аварию попали? Она цела?

— Да, да, она цела. Но в полиции мне ничего толком не сказали. Они позвонили, потому что Джинни сказала им, что в городе сейчас ты и что Херб — твой зять. Херба они, ясное дело, знают. Вот и позвонили в порядке одолжения Хербу…

— Дальше, дальше, Эллен… — Эти ее объяснения! Вечно цепляется за никому не нужные детали. С ума с ней можно сойти! — Что они сказали?