Современная жрица Изиды

Все это совершилось постепенно, мало-по-малу, въ волнахъ густого тумана, среди фейерверка ложныхъ чудесъ Блаватской, различныхъ скандальныхъ исторій и таинственнаго шопота одурманенныхъ, истеричныхъ дамъ и кавалеровъ.

Въ 1875 году американскій спиритъ Олкоттъ «сидлъ на грудахъ нераспродающихся экземпляровъ своего сочиненія о чудесахъ братьевъ Эдди», а всесвтной обманщиц Блаватской, по ея словамъ, «не съ кмъ было ругаться и необходимъ былъ кусокъ хлба» — и вотъ теперь, въ 1893 году, какъ прямое слдствіе этой причины, мы видимъ цлое религіозное движеніе, видимъ благополучное, развивающееся насажденіе буддизма въ Западной Европ.

Откуда же, однако, явилась возможность такого успха дла, основаннаго на фантазіи, на лжи и обман? Олкоттъ могъ быть во сто разъ энергичне, Блаватская могла быть во сто разъ талантливе и симпатичне въ своихъ сношеніяхъ съ друзьями, — но сколько бы ни сяли они — не видать бы имъ богатой жатвы, еслибы зерна не падали на плодотворную, подготовленную къ воспринятію ихъ почву. Значитъ, все дло въ почв, и только ея анализъ можетъ объяснить загадку и отвтить на вс вопросы.

Недавно вышла въ свть новая книга извстнаго Макса Нордау, носящая названіе: «Entartung» (вырожденіе). Въ этой книг талантливый авторъ разсматриваетъ многія ненормальности современнаго общества, расшатаннаго, нервнаго, психопатическаго, истеричнаго. Между прочимъ онъ говоритъ, что не существуетъ такого убжденія, добытаго здоровой умственной работой, которое съ такою бы силой овладвало всмъ существомъ человка, — какъ длаетъ это манія. Страдающаго маніей или бредомъ — ничмъ не убдишь. Онъ идетъ на проломъ, забывая даже о чувств самосохраненія. Такимъ образомъ онъ представляетъ изъ себя весьма крупную силу, которой невольно подчиняются люди, слабые умомъ и потерявшіе равновсіе. Эта мысль Нордау подтверждается наблюдавшимися издавна различными коллективными маніями, особенно поразительными среди нервно разстроенныхъ лицъ, главнымъ образомъ женщинъ — въ женскихъ монастыряхъ и закрытыхъ учебныхъ заведеніяхъ.

Дале авторъ приводитъ замчательный примръ, взятый имъ изъ «Дневника» Гонкура, разсказывающаго, что въ Париж, въ 1870 году, толпа, состоявшая изъ 10 тысячъ человкъ, «видла своими глазами и читала» телеграмму о побд французовъ надъ нмцами. Эта телеграмма, на которую указывали пальцами, была, по убжденію всхъ, наклеена на одной изъ колоннъ зала въ зданіи Парижской Биржи. Въ дйствительности же никакой телеграммы не было — она всмъ только казалась. Такихъ примровъ внушенія толп ложныхъ представленій — не мало.

Истеричные люди весьма способны подчиняться убжденію въ необыкновенныхъ достоинствахъ какого-нибудь сочиненія и даже видть въ немъ такія красоты, какихъ не подозрвалъ ни авторъ, ни заботившіеся о его прославленіи. Если у новой секты есть какой-нибудь успхъ, то она пріобртаетъ себ сторонниковъ и помимо истеричныхъ, способныхъ къ воспринятію внушенія. Молодежь, ищущая пути, спшитъ за толпою, полагая, что тутъ-то и есть истинный путь. Люди малоумные, пуще всего боящіеся, какъ бы не прослыть отсталыми, присоединяются къ толп и шумно прославляютъ новоявленную знаменитость. Молодящаяся старость, желающая скрыть свой возрастъ, тоже плетется въ новый храмъ и подпваетъ дребезжащимъ голоскомъ гимнъ правоврныхъ, надясь, что среди молодежи и она сойдетъ за молодежь. Вся эта толпа, соединившаяся благодаря своей болзненности, своему тщеславію и корыстолюбію, шумитъ и гремитъ несравненно сильне, нежели гораздо бо#льшее количество людей здоровыхъ, спокойно и безъ эгоистическихъ цлей наслаждающихся твореніями здоровыхъ талантовъ…

Этотъ взглядъ Макса Нордау оказывается весьма примнимымъ къ ршенію вопроса о причин крупнаго успха «теософическаго общества». Такой успхъ такого дла могъ созрть только на почв, пропитанной болзнетворными испареніями, въ сред именно «вырождающейся» и, въ то же время, безсознательно томящейся глубокимъ, мучительнымъ невріемъ. Когда въ человческомъ обществ исчезаетъ вра, — на ея мсто непремнно являются суеврія всякаго рода. Томленіе неврія, расшатавшее вырождающійся организмъ, фатально влечетъ къ фанатизму суеврія, къ фанатизму самому жестокому, безумному и мрачному — ибо онъ знаменуетъ собою существованіе въ обществ серьезной, быстро укореняющейся заразы.

Приложение

Отвтъ на «оправданія» г-жи И-грекъ-Желиховской

Мои статьи «Современная жрица Изиды», по своему предмету и по тому интересу, какой возбуждаютъ разсказы изъ дйствительной жизни съ разоблаченіемъ ея курьезовъ, — не могли не обратить на себя вниманія. Зная это я хорошо зналъ также и то, что мн придется вынести всякія непріятныя слдствія такого интереса и вниманія. Вдь угодить всмъ нтъ никакой возможности, и, прежде всего, я не могъ, конечно, угодить сестр моей героини, — г-ж Желиховской. Ея писанія о Е. П. Блаватской какъ о великой чудотвориц оккультизма, преисполненныя самой удивительной фантастичности, явились для нея тмъ заклинаніемъ, посредствомъ котораго чародй средневковой легенды вызвалъ духа, не имя силъ съ нимъ справиться. Жестокимъ духомъ, неосмотрительно вызваннымъ г-жей Желиховской, оказалась моя «жрица Изиды».

Я объяснилъ, въ начал моего разсказа, причины, принудившія меня приступить къ печатанію моихъ воспоминаній, сопровождаемыхъ документами. Для людей, знакомыхъ съ современными настроеніями нашего общества и относящихся серьезно къ этимъ настроеніямъ, ясенъ вредъ, могущій произойти отъ увлеченій глубоко матерьялистической доктриной, разукрашенной разными суевріями, мнимыми чудесами и носящей пышное названіе теософіи и «религіи разума». Показать въ истинномъ свт, съ помощью неопровержимыхъ доказательствъ, нравственную подкладку такого ученія, а также его создателей и провозвстниковъ — оказалось дломъ общественной важности. Я увидлъ, что, при такихъ обстоятельствахъ, молчать и скрывать истину, зная ее — преступно.

Я самъ въ свое время, да и не одинъ, а въ компаніи съ нкоторыми весьма извстными и достойными представителями западно-европейской науки и литературы, очень заинтересовался Блаватской, ея феноменами и чудесами. Ни отъ кого я не скрывалъ моего первоначальнаго увлеченія, моихъ все возраставшихъ сомнній и моего страстнаго желанія во что бы то ни стало узнать истину въ этомъ крайне важномъ дл (см. ниже: письмо г. Шарля Ришэ). Лично къ Блаватской я относился съ полной симпатіей, какъ къ моей соотечественниц, какъ къ женщин, обладавшей рдкой талантливостью и совсмъ оригинальной силой. Такое мое отношеніе къ ней продолжалось до осени 1885 года, когда я разглядлъ ее со всхъ сторонъ и долженъ былъ ршить, что, въ виду важности дла, дале щадить ее нельзя, что это значило бы сдлаться, такъ сказать, ея косвеннымъ сообщникомъ.

Я никогда не скрывалъ и отъ самой Блаватской моихъ сомнній, подозрній и разслдованій ея «феноменовъ», что видно изъ ея же собственноручныхъ, приводимыхъ мною въ «Изид» писемъ. Я только имлъ наивность надяться, пока еще мало зналъ ее, что мн удастся, въ конц-концовъ, отдалить ее отъ «теософической» дятельности и направить ея силы на чисто литературную почву. Былъ періодъ, когда это и дйствительно представлялось возможнымъ. Но внезапныя обстоятельства, — ея поспшный отъздъ въ Индію, — помшали этому.

Она знала, что я веду мое разслдованіе, но разсчитывалъ, что я, въ качеств соотечественника и друга, узнавъ все, не ршусь «выдать ее иностранцамъ» — по ея выраженію. Я не могъ, — подобно «Обществу Психическихъ Изслдованій», такъ же какъ и я глубоко заинтересованному «феноменами» и «истиной», — назначать коммиссій, комитетовъ, избирать «разслдователей на мст». Я былъ одинъ — и поневол заключалъ въ своемъ лиц и коммиссію, и разслдователя на мст. Если бы мои «изслдованія дйствительности» привели къ иному результату, т. е. дали бы мн доказательства, что Блаватская никого не обманывала и что ея «феномены» истинны — вдь я былъ бы ея первымъ защитникомъ, съ добытыми мною доказательствами въ рукахъ. А Блаватская и ея друзья и послдователи не находили бы достаточныхъ словъ для моего прославленія.

Но конечные результаты моего изслдованія, подтверждаемые документами, оказались ужасны для Блаватской: я убдился, что вся ея теософическая дятельность — обманъ, обманъ, и еще обманъ! Обращаюсь ко всмъ порядочнымъ людямъ и спрашиваю: что же мн было длать? могъ-ли я молчатъ передъ такъ или иначе заинтересованными въ дл лицами, молчать и скрывать правду ради моихъ личныхъ отношеній къ Блаватской въ такомъ вовсе не личномъ, а общемъ дл?!

Я далъ свои показанія для заинтересованныхъ лицъ — и сдлалъ это тогда же, въ начал 1886 года, открыто, въ Париж, не посл смерти Блаватской, а при ея жизни, когда она была окружена друзьями. Я сдлалъ это и, не убоясь, подвергся «теософскому» мщенію.