"Современный зарубежный детектив". Компиляция. Книги 1-33
Шрифт:
— Да, мне говорили.
— Ее страсть началась там, на Блеттербахе. Когда у Эви выдавалось свободное время, а я была занята, она хватала рюкзак и шла любоваться ископаемыми.
— А ты не ходила с ней?
— По этим колючкам? Шутишь? Ты видел, какие у меня были ножки?
Я улыбнулся.
— Никаких колючек для мисс Зибенхох.
— Конкурсов красоты у нас в деревне не устраивали, но спорим, я бы получила первое место. Так или иначе, во время одной из таких прогулок пути Курта и Эви пересеклись. Я хочу сказать — они были знакомы, но до того момента не разглядели друг друга по-настоящему. Искра. Пожар. Знаешь, что больше всего нравилось Курту в Эви? То, что она во всем находила
Там была пластиковая папка, битком набитая.
— Что это?
— Альбом достижений Эви, собранный мной. Можешь посмотреть.
Там лежали большей частью газетные вырезки. Иногда коротенькие заметки. Эви Баумгартнер (или Тоньон, заметил я) получила премию за… заслуживает похвалы за… местная исследовательница…
— Исследовательница?
— Других, кроме нее, мы и не видели в наших краях, — пояснила Бригитта. — Листай дальше, убедишься сам.
Внизу лежали брошюрки. Издания Инсбрукского университета.
— Публикации, — сказала Бригитта.
— Но Эви даже не получила диплом, когда… это случилось.
— Когда ее убили, ты хочешь сказать?
Я кивнул.
— Я тебе говорила: она была способная. Блистала во всем. Преподаватели быстро поняли, какой у нее потенциал. В последние три года своей жизни Эви редко появлялась в Зибенхохе. Исследовательская работа, учеба. Поверь, она бы далеко пошла. — Бригитта забрала у меня одну из брошюрок. — Вот посмотри. Ее первая публикация. Она была в таком восторге, когда сообщила мне о ней по телефону. По-моему, это больше на подставу похоже, но Эви говорила, что я, как всегда, плохо думаю о людях.
— Почему на подставу?
— Это опровержение тезисов другого ученого из университета. Штука заумная, сложная, но не в этом дело. Для меня очевидно, что Эви использовали. Преподаватели убедили ее опубликовать эти странички, чтобы разгромить того ученого. Она не сама это задумала. Понимаешь, в чем соль?
— Сыграли дуплетом.
— Но дело этим не кончилось. Тот тип явился на дом к Курту и Эви, весь в ярости. Обвинял ее в нападках, все такое прочее. Но он провел с Эви два часа, и они — закадычные приятели. Смотри-ка: ты камня на камне не оставила от моей работы, а я твой лучший друг? Невозможная вещь, для кого угодно, только не для Эви. Уж так она была устроена.
У меня пересохло во рту.
Я наконец обнаружил мотив.
— Ты помнишь, как звали ученого?
— Нет, но там написано.
Я пробежал текст глазами, уже зная, какое имя найду.
Оскар Грюнвальд. Человек, пославший телеграмму.
Geht nicht dorthin!
— Ты как будто привидение увидел, Сэлинджер.
— Предложение насчет пива еще остается в силе?
Бригитта указала на дверь кухни.
— Одно тебе, другое мне.
Я снова сел и хлебнул прямо из бутылки. Закурил сигарету. Задумался, а Бригитта тем временем молча разглядывала меня.
— В чем дело? — не выдержал я.
— В тебе.
— Что — во мне?
— Почему тебя интересует эта история? Ты точно не хочешь снимать кино?
— Я не режиссер.
— Тогда почему?
— Тебя не касается.
Бригитта присвистнула.
— Знаешь, на кого ты похож?
— И знать не хочу.
— На Гюнтера. Ты тоже хочешь выяснить, кто их убил.
Это не прозвучало как вопрос.
И ответа не последовало.
— Гюнтер твердил, будто знает какие-то тайны насчет бойни на Блеттербахе. Тайны, которые раскрывать нельзя. Что-то такое, от чего весь Зибенхох взлетит на воздух.
Он об этом заговаривал, когда бывал очень, очень пьян. Однажды я попыталась выудить из него секрет. Напоила его нарочно. Мне действовало на нервы, что он болтает о каких-то тайнах, но держит их при себе. Хоть бы проявил уважение.— Уважение?
— Я подтирала за ним блевотину, давала аспирин с похмелья, придумывала ему оправдания, когда он прогуливал работу. Я его баюкала, держала в объятиях, когда ему снились кошмары. Но он так и не сказал ничего. Ничегошеньки. Когда он погиб, я даже думала сперва, что его убили.
— Ты хочешь сказать — кто-то мог убить Гюнтера, чтобы он не проболтался?
— Да. Но все это глупости.
— Почему глупости?
— Он и так себя гробил. Немного терпения — и он бы умер сам по себе.
— Ты его оберегала.
— Но кто бы стал оберегать меня?
Я умолк.
— Я и сейчас иногда так думаю, — снова начала Бригитта. — Он выглядел бы героем, да? — Голос ее задрожал. — Гюнтер, убитый за то, что собирался пролить свет на бойню у Блеттербаха.
Она расплакалась.
— Прости, Бригитта.
Бригитта резко подняла голову, глаза ее метали молнии.
— Убирайся, Сэлинджер, убирайся и закрой за собой дверь.
Не хотелось оставлять ее одну в таком состоянии. Но я ушел. Оставил ее наедине со строем бутылок и армией демонов.
Снаружи вьюга все еще заметала Зибенхох снегом, забрасывала мелкими частичками льда. Километры, отделявшие меня от Клары и Аннелизе, я преодолел, обуреваемый множеством мыслей.
Не доезжая до дома, я остановился и выключил мотор. Нажал на кнопку мобильника и стал ждать, пока на другом берегу океана Майк ответит на вызов.
После седьмого гудка послышался заспанный голос:
— Сэлинджер? Ты соображаешь, на хрен, который час?
— Для тебя всегда слишком рано. Она блондинка?
— Redhead [99] , сержант, — ерничал Майк.
Я услышал, как хлопнула дверь.
— Ну вот, — начал он несколько озабоченно. — Как ты там, компаньон?
— Серединка на половинку. А ты?
Серединка на половинку означало половинку дерьма, и серединка была не лучше.
— Мистер Смит собирается приколотить меня гвоздями к стенке, а у меня второй раз подряд ничего не выходит со звуковой дорожкой. Серьезно, компаньон. У тебя все хорошо? Ты принимаешь волшебные пилюльки?
99
Рыжая (англ.).
— Ты откуда знаешь?
— Майк Макмеллан всегда знает все.
— Ты говорил с Аннелизе?
— Yep [100] . Мы переживаем за тебя, упрямец.
Я крепко зажмурился. Только бы не расчувствоваться.
— Я хочу попросить тебя об одолжении.
— Аннелизе говорила, что ты зациклился на истории убийства.
— Бойни, — уточнил я, не задумываясь.
— Что бы там ни было. Это правда?
— Правда.
На другом берегу океана — молчание. И какой-то звук, который я вначале не определил. Потом понял. Майк грызет начос [101] .
100
Да (англ.).
101
Начос — мексиканская закуска, чипсы из кукурузной лепешки-тортильи с различными добавками.