"Современный зарубежный детектив". Компиляция. Книги 1-33

Трех других женщин звали Тина, Беате и Клаудиа. Три дуплекса [383] в лучших жилых районах. Жизнеутверждающий верхний слой среднего класса. Бабушки и дедушки в городе, собака в саду, муж на постоянной работе. Все они хотели самого лучшего. Для своих детей. Они жили по классической модели семьи. С шиком и блеском. Я разрывался между завистью и облегчением, слыша, как разговаривают эти три женщины. Когда-то я тоже грезил о стабильной жизни в конфигурации «папа – мама – ребенок». Но я был рад, что все подспудные проблемы, которые я распознал у них, у нас с Катариной давно уже прорвались наружу. Так что больше не было нужды их отрицать. И это, при всей сопутствующей меланхолии, давало нам некоторую честную свободу.

383

Дуплекс – дом на две семьи, распространенный тип жилья в Германии.

Я воспользовался паузой в разговоре, чтобы разлить напитки по бокалам и повернуть разговор в нужное русло – в направлении родительского совета.

– Теперь, когда все мы подружились, я бы хотел перейти к настоящей причине этого вечера. В четверг состоится первое заседание совета детского сада. И думаю, было бы прекрасно, если бы мы, родители, заранее обговорили те пожелания и темы, которые для нас важны.

Всеобщее одобрение. Я придвинул к себе тетрадь для заметок и держал в руке карандаш наготове. Я хотел услышать и записать все пожелания – безоценочно и преисполненный любви.

– Итак – каковы ваши пожелания?

Никакой реакции. Хороший знак. Определенно, наш детский сад был пределом всех желаний. Но я считал невероятным, что полдюжины собравшихся здесь родителей счастливы просто так, без всяких желаний. Я счел, что надо бы их немного подтолкнуть:

– Ну, давайте. Должны же у вас быть какие-то желания касательно детского сада. Всегда есть что-то, что можно улучшить, разве нет?

Тина, Беата и Клаудиа одновременно глотнули безалкогольного радлера. Лаура поднесла к губам свой бокал с «Риохой». Штеффи уставилась в пустой стакан из-под «Граубургундера». Поэтому я воспользовался созданной мною же самим возможностью и первым выразил свое желание:

– Я бы хотел затронуть тему, очень мне близкую. Кто-нибудь из вас замечал, что в некоторых группах существует запрет на фруктовое пюре? Эмили сегодня обронила что-то такое.

Четыре женщины взглянули вопросительно.

Слово взяла Лаура и сообщила, что ее сын Макс тоже рассказывал, будто Фрауке запретила ему фруктовое пюре.

– А чем был обоснован этот запрет у Макса? – поинтересовался я.

– Если я правильно поняла – тем, что Землю лихорадит и она скоро умрет, – ответила Лаура.

Эти слова показались мне знакомыми. Я с облегчением понял, что, очевидно, могу полагаться на Эмили в том, как она излагает положение дел. И отреагировал на эту, абсурдную на мой взгляд, идею соответственно – непринужденно и с иронией.

– Ну наконец-то мы нашли виновников климатической катастрофы. Думаю, Макс и Эмили должны компенсировать причиненный ущерб. Пока ледники не достигнут своих прежних размеров, тот и другая, в качестве наказания, будут отправляться спать без фруктового пюре. И так в ближайшие пять тысяч лет.

Лаура насмешливо фыркнула. Не считая этого, в гостиной царило молчание.

– Я не вижу здесь повода для веселья, – возразила в конце концов Беате – правда, не с точки зрения детской психологии, а из экологических соображений. – Пластиковый мусор виноват в том, что у наших детей больше нет будущего.

Похоже, дискуссия досадным образом свернула не в ту сторону, куда я стремился, а в прямо противоположную.

– Как это нет будущего? И почему в этом виноваты трехлетки? Это все же скорее… – Я попытался подчеркнуть абсурдность дискуссии о вине дошкольников. Но укоризненные взгляды взрослых матерей быстро заставили меня умолкнуть.

– Никто не может быть слишком юн, чтобы сделать мир лучше, – проинформировала меня Беате.

– Может быть, имеет смысл конкретно запретить весь пластик в детском саду, – подхватила Клаудиа.

– Что, простите? – неконкретно поинтересовался я, застигнутый врасплох.

– Ну, все: коробки с завтраками, тарелки, контейнеры с фруктами для перекусов, – ведь все это сделано из чистого пластика. Тут нам имеет смысл прямо сейчас, ради будущего наших детей, показать на своем примере важность этого запрета.

– До сих пор я считал важным то, что с введением пластиковой посуды у нас значительно сократилось количество порезов осколками фарфоровых тарелок, – наивно сказал я.

На мою сторону переметнулась Лаура.

– И количество отравлений пищевыми продуктами тоже благодаря герметичным пластиковым контейнерам, – сказала она, имея некоторое представление о микробах. Но безуспешно.

– С чего-то мы должны начать борьбу с глобальным потеплением. Я тоже за запрет пластика. – Таким образом Штеффи закончила нежелательный ввод информации. Не объяснив в деталях, какое отношение к климату имеют пластиковые контейнеры с фруктами для перекусов. Но удостоившись одобрения.

«Ну супер!» – саркастически заметил мой внутренний ребенок. Не так уж несправедливо.

Определенно, я не продвинулся с оправдательным вердиктом для фруктового пюре. А наоборот, выпустил дискуссию о климате из детсадовского ящика Пандоры. Мне бы закрыть его в этот самый момент. В смысле, ящик. Но к сожалению, я этого не сделал. Если уж мне не удалось убрать эту тему со стола переговоров, то я решил по крайней мере передвинуть ее на другую сторону стола.

– Я, конечно, тоже за защиту окружающей среды и климата. Но тогда давайте начнем хотя бы не с детей, а со взрослых, – осторожно предложил я.

Тина подхватила столь же быстро, сколь и восторженно:

– Тогда я бы пожелала запретную зону для дизелей.

– Как это связано с детским… – Продолжить мне не удалось.

– Рядом с детским садом, – перебила меня Тина.

Пять пар удивленных глаз воззрились на нее.

– Почему? – спросил я, хотя, вообще-то, собирался просто безоценочно записывать все пожелания.

– Ну, из-за мелкодисперсной пыли. Именно дети нуждаются в особой защите. Здесь мы, взрослые, можем сделать что-то конкретное для будущего наших детей. Нет дизелям рядом с садиком!

«Ты и правда адвокат? – осведомился мой внутренний ребенок. – Грандиозная тактика ведения переговоров!»

– Хорошая идея! – заметила Беате. – С этими дизелями пора кончать. С позапрошлой недели тут вообще каждый день стоит какой-то старый «лендровер». Прямо у детского сада.

– Хотелось бы знать, что за человек в наши дни водит такой неэкологичный автомобиль, – заметила Штеффи.

«Мой внутренний ребенок», – чуть было не ответил я. Но воздержался. Среди прочего потому, что в этот момент внутренний ребенок во мне совсем разбушевался: