"Современный зарубежный детектив". Компиляция. Книги 1-33
Шрифт:
Двадцать минут.
— Надзиратель! На помощь! Самоубийство!
Она взглядом молила Эмманюэль. Держись! Умоляла и своего злейшего врага:
— Соланж! На помощь! Открой дверь, прошу тебя!
Но только другие заключенные отвечали ей. Слово гремело в ночи, передавалось десятками мощно звучавших голосов.
Самоубийство.
Полчаса.
В сто девятнадцатой уже слышался только шепот. На помощь! Марианна вдруг упала на колени, приложила ухо к груди Эмманюэль. Больше ни звука.
— Нет!
Из последних сил она сжала тело
— Нет! Эмма, нет!
Удары по дверям стихли. Камера за камерой. Женщины поняли. Слишком поздно. Бесполезно. На этаже установилась тишина. Будто началось бдение у тела усопшей.
Марианна по-прежнему прижимала к себе свою мадам Фантом. Не могла отпустить ее одну в неведомые пределы.
4:40. Глазок наконец открылся.
— Сейчас позову врача и офицера, — заявила Маркиза ледяным тоном.
5:00. Врач и офицер из мужского блока вошли в сто девятнадцатую. Доктор констатировал смерть Эмманюэль Оберже. Они собрались тут же унести тело. Но сначала пришлось вырвать его из мощных, отчаянных объятий. Молодая женщина, сорвавшая голос, вся в слезах, отказывалась отпустить подругу.
Ту самую мадам Фантом.
Ее грубо оттолкнули, положили покойницу на подвернувшиеся носилки. Даже не прикрыли лицо. Оставили Марианну на полу. Так или иначе, она не могла больше двигаться. И кричать не могла.
Сорвала голос, разбиваясь о скалу безразличия.
Понедельник, 20 июня, — камера 119 — 07:00
Марианна, забившаяся под окно, за койкой, свернувшаяся кольцом, напоминала тряпичную куклу, изломанную малолетним садистом. Только черные блестящие глаза были еще живыми. Даниэль встал на колени перед ней:
— Мне позвонили домой… Из-за мадам Оберже.
Марианна смотрела в пол. Он заметил запекшуюся кровь на ее руках. Заметил, что она дрожит от холода. Или опять начинается ломка. Сдернул одеяло с койки и прикрыл ее голые плечи. На ней до сих пор была ночная одежда. Майка на тонких бретельках, короткие трикотажные штанишки.
— Марианна… Скажи что-нибудь… Взгляни на меня…
Взгляд черных глаз медленно обратился к нему. Она открыла рот, пошевелила губами. Но не смогла издать ни звука. Только пролила несколько слезинок, оставшихся после ночи. Даниэль привлек ее к себе, она обняла его за шею. Снова попыталась заговорить. Еле слышно. Он склонился к ее губам, чтобы что-то разобрать. Она рассказывала, что звала. Долго. С четырех часов до половины пятого. Что наконец сорвала голос, не могла больше кричать. И не могла ничего сделать, чтобы спасти подругу. Даниэль так крепко сжал ее в объятиях, что она чуть не задохнулась.
— Эмма… Она была жива, когда я нашла ее… Она даже назвала меня по имени…
Даниэль целовал ее лоб, волосы:
— Это пройдет, Марианна… Это пройдет, говорю тебе… Тебе не в чем себя упрекнуть…
Она расплакалась, прижавшись к его груди. Ее горе походило на шелест тонкой струйки воды, пропадающей в бесплодной почве. Даниэль предложил отвести
ее в санчасть. Она отказалась, покачав головой. Снова прижалась к нему, укрылась в его объятиях, единственном месте, где она могла найти хотя бы намек на утешение.— Почему она ничего не сделала? — сорванным голосом просипела она. — Почему не пришла?
— Она… Она уверяет, будто ничего не слышала.
Марианна резко отстранилась, возмущенно затрясла головой. Он прочел по губам: Неправда! Она врет! Ее глаза переполняла ярость. Непонимание.
— Слишком поздно, Марианна. Сейчас тебе лучше отдохнуть… Поспать…
Он подтащил ее к койке. Она свернулась калачиком, и Даниэль накрыл одеялом ее застывшее тело.
Кабинет офицера — 07:30
Прикурив, Даниэль швырнул зажигалку на стол, в самую середину. Соланж стояла перед ним навытяжку. Жюстина прислонилась к стене, около окна. Можно начинать разбор полетов.
— Рассказывай, что произошло этой ночью! — потребовал он.
— Я уже все изложила! — лениво протянула Париотти. — Я встала, чтобы сделать обход, открыла глазок в сто девятнадцатой и увидела Гревиль на полу возле жертвы. Сразу пошла за офицером и дежурным врачом и…
— Марианна звала более получаса! Мадам Оберже была еще жива, когда та ее нашла, в четыре утра…
— Я ничего не слышала, я спала. Эта девка врет, как дышит! Она, скорее всего, вовсе не кричала. Наверняка оставила подружку подыхать.
Жюстина вспыхнула, как бензиновые пары:
— Марианна не врет! Все женщины слышали, как она звала на помощь! И они тоже стучали в двери! Настоящий содом! И ты ничего не слышала?!
— Да нет. Я вымоталась, заснула… Мобильник меня разбудил в четыре тридцать… Все равно уже было слишком поздно. Та уже умерла!
— Нет! Повторяю тебе: она была еще жива, когда Марианна начала звать на помощь!
— А я повторяю, что эта девка только и делает, что врет! Может быть, она заставила ту проглотить снотворное. Она способна на все!
— Неужели? — вопросил шеф, вставая. — Пойди посмотри на нее! Посмотри, как она несчастна! Травмирована тем, что произошло ночью!
— Она? Несчастна? Травмирована? — возразила Соланж, злобно ухмыляясь. — Но это — преступница худшего пошиба! Вы, кажется, об этом забыли. Ваши чувства к ней вводят вас в заблуждение, шеф!
Ракета системы «Скад», прямое попадание. На мгновение он потерял дар речи. Но Жюстина поспешила на помощь:
— Марианна никогда бы не сделала ничего подобного!
— Да ну? А Джованна? Скажете, ее убила не Гревиль!
— Нет, — отрезал Даниэль. — И она тем более не убивала мадам Оберже! Наоборот, сделала все, чтобы ее спасти. Это ты убила ее!
— Я не позволю вам бросаться такими обвинениями, месье! — отчеканила Соланж.
Она смотрела ему прямо в лицо. Пошевелила губами. Он угадал слово. Фото. Стиснул зубы и промолчал.
— Я никого не убивала, — спокойно продолжала Париотти. — Я не проснулась, такое бывает. Во всяком случае, та все равно покончила бы с собой, все здесь это знали…