"Современный зарубежный детектив". Компиляция. Книги 1-33

— Ну, например: постарайтесь не кончать с собой, когда дежурит Париотти…

Как бы он хотел сейчас отыграться на Маркизе! Но сам барахтался в гнилом болоте. В грязи по колено.

— Вот именно! — с горечью заметил он. — Хотите бунта — продолжайте в том же духе!

— Мы не хотим ничего такого! — возразила Марианна. — Было бы здорово, если бы извращенка вроде нее не могла свирепствовать в тюрьме! Нужно проводить психиатрическую экспертизу, прежде чем набирать невесть кого!

— Точно! — подхватила ВМ. — Не пускать эсэсовцев, садистов и маньяков! Тех, кто приходит в тюрьмы только затем, чтобы потакать своим инстинктам и срывать злобу на заключенных!

— Это было бы неплохо, — признал Даниэль устало. — Пошлите предложение политикам, пусть поставят вопрос на голосование. И раз уж зашел такой разговор, объясните им, что тюрьма не приносит пользы в большинстве случаев… Я ничего не могу с этим поделать.

ВМ обратилась к нему с какой-то странной улыбкой:

— Вы и так много делаете, месье…

Он поразился этой похвале, похоже искренней.

— ВМ права, — добавила Марианна. — К счастью, есть такие люди, как вы или Жюстина. Иначе здесь в самом деле было бы невозможно выжить…

Камера 119 — 23:45

Надвинув наушники, сидя по-турецки на своем убогом ложе, Марианна позволяла Баху терзать ей душу, рвать ее на куски. Так трагично и так прекрасно. Так мучительно. Она закрыла глаза. Не слышала, как отворилась дверь, как проскользнула, придвинулась тень. Но ощутила его присутствие, когда он оказался совсем рядом. Попыталась улыбнуться ему, пригласила сесть рядом, дала один проводок, снова закрыла глаза, наслаждаясь музыкой. А он смотрел на нее неотрывно. Как всегда, покоренный.

Потом в наушниках воцарилась тишина.

— Я принес тебе блок сигарет. Наркотик держу у себя, когда тебе потребуется, дай знак… Но знаешь… Я ничего от тебя не требую. Если тебе нехорошо…

— Ты уже давно ничего не требуешь от меня! — мягко напомнила Марианна.

Он встал. Как будто его в чем-то уличили.

— Спокойной ночи, красавица…

— Ты куда?

— Сделаю обход… Спать все равно не хочется.

Марианна вскочила с койки, догнала его у двери. Обняла за талию, уткнулась лбом в середину спины:

— Ты не хочешь?

— А ты? Ты хочешь?

— Думаешь, иначе я бы тебя остановила?

Он обернулся.

— Я уже сказал, что ничего не требую от тебя, — пробормотал он принужденно. — Если ты ради сигарет…

— Ты глухой или слепой? Или делаешь это нарочно? Ага! Вот именно! Чтобы меня взбесить! Ты прекрасно знаешь, что я давно сплю с тобой не за сигареты! Прекрасно знаешь, что я не могу без тебя…

— В самом деле?

Он скрыл волнение под самодовольной улыбкой настоящего мачо; она это обожала. Прижала его к двери.

— Доволен, да?

Даниэль обхватил руками ее шею. Потом — лицо. Это она тоже обожала. Поднялась на цыпочки, поцеловала его.

— Жюстина прошла пятнадцать минут назад, — заметила Марианна. — У нас полно времени…

Даниэль хотел отвести ее к ложу, но Марианна мягко отстранила его.

— Не здесь… Здесь все напоминает об Эмме… Слишком горькие воспоминания.

Он взял ее за руку, она на ходу схватила пачку сигарет и пошла за ним по темным, безмолвным коридорам. В библиотеку.

Они крадучись миновали комнату надзирателей. Первую решетку. Он торопливо открыл ее и закрыл за собой. Прижал Марианну к стене, страстно поцеловал.

— Мы еще не дошли! — прошептала она с тихим смехом.

— Мне невтерпеж!

Марианна стащила у него связку ключей и побежала к следующей решетке.

— Вот черт! Тут тридцать шесть тысяч ключей, на этой штуке!

Пока она искала нужный, Даниэль схватил ее, снова прижался, сунул руки ей под рубашку. Она таяла, как снег на солнце. Он утратил власть над собой.

— В коридоре есть видеокамеры? — спросила она чуть позже.

— Здесь нет!

— Уверен?

— Я сам их ставил, милая! — рассмеялся он.

Марианна больше не беспокоилась. В свой черед потеряла рассудок. Воспламенилась, как ракета в момент взлета. Все сильнее и сильнее. Все прекраснее. До такой степени, что она даже на миг подумала: а не отказаться ли от свободы? Пока головой не пронзила звезды…

Несколько минут, чтобы обрести почву под ногами. Вернуться к реальности. Вспомнить свои имена, свои жизни. Свои роли. Она подобрала одежду, он — ключи. И они направились в библиотеку.

— Ты совершенно спятил! — возмущалась она, покатываясь от хохота.

— Совершенно!

Даниэль опрокинул ее на стол.

— Уже? — изумилась она с плотоядной улыбкой.

— Ты что, утомилась?

— Это я тебя утомлю!

Он добавил нежности в каждое свое движение. Не спеша ласкал, восхищался ею. Щедро дарил себя. Исполнял малейшее ее желание. Даже что-то шептал на ухо. То, в чем давно хотел признаться. Но слова были излишни. Любой поймет язык взглядов, проникающих друг в друга, или тел, друг друга касающихся. То же самое впечатление, много раз. Он этим вечером был в прекрасной форме.

То же самое впечатление: она так же сомневается, сможет ли покинуть его. Оставить здесь… То же чувство, что она будет страдать на воле, вдали от него. Он не понял, отчего она плачет. Предположил, что из-за Эмманюэль. Или оттого, что сидит в тюрьме.

Как сказать ему, что это одна из их последних ночей?

В 3:50 Жюстина обнаружила камеру пустой. Позвала Марианну через глазок. Не получила ответа. Войти она, конечно же, не могла. Ночью ключи были только у Даниэля. А если Марианне стало плохо за дверцами туалета? Жюстина старалась сохранять спокойствие. Направилась в кабинет шефа. Тоже пусто. Тогда она поняла. Безошибочным женским чутьем. И успокоилась.

Прислушалась у дверей библиотеки. Совсем успокоилась. Даже растрогалась. Может, немного приревновала.

Еще немного послушала, как они любят друг друга. Чуть пристыженная, с закрытыми глазами, с непонятной улыбкой на устах.

Вторник, 21 июня, — камера 119 — 07:30

Чья-то рука на плече. Голос, узнаваемый даже сквозь сон. Марианна подняла веки, быстро обернулась. Жюстина улыбалась ей:

— Пора вставать, мадемуазель! Завтрак подан!