"Современный зарубежный детектив". Компиляция. Книги 1-33
Шрифт:
— Я уже жалею, что с вами познакомилась!
— Послушай меня хорошенько, Марианна: если ты откажешься подчиняться, я сам займусь твоим мужиком.
Огненный шар вспыхнул у нее в груди, пробрался в голову. Она оперлась об оконную раму. Жизнь в ней остановилась.
— Я постараюсь вытащить его из тюрьмы и заставлю испытать самое страшное, пока ты не капитулируешь.
Разумеется, Марианна больше не могла себя сдерживать. Изогнувшись, как пантера, бросилась на него, выпустив когти, с устрашающим рыком. Комиссар, защищаясь, выставил руки вперед, да и ассистенты ринулись ему на помощь, они схватили
— Не вздумай его трогать! Если ты что-то ему сделаешь, я тебя убью!
Марианна снова забилась в тенетах, Филипп и Лоран с трудом удерживали ее.
— Не надо играть со мной, Марианна! — пригрозил Фрэнк. — Будешь хорошей девочкой, сделаешь все, чего от тебя ждут, — и с твоим прекрасным надзирателем ничего не случится, сечешь?
Лоран завернул ей руку за спину, она вскрикнула от боли. Потом ударил каблуком под коленку, и она грохнулась на паркет.
— Ты поняла, Марианна? — припечатал Фрэнк.
Чтобы избежать боли, она перестала вырываться, а комиссар нагнулся, чтобы посмотреть в черные глаза, которые превратились в два огнемета.
— Мне нужен ответ, моя милая. Ты поняла?
— Да! — выплюнула она.
Он сделал знак своим людям, и те наконец ее отпустили. Марианна встала, прижалась к окну:
— Банда говнюков!
— Спокойно! Уверен, ты возьмешься за ум и мне не придется увечить того типа… В конце концов, я ничего против него не имею. Но раз уж ты решила замешать его в это дело…
Потирая ушибленное плечо, она не сводила с комиссара взгляда, полного кристально чистой ненависти.
— Знаешь, Марианна, я не мальчик из церковного хора. Не надо играть со мной… То, что ты сказала вчера вечером, огорчило меня. Честное слово… С самого начала ты меня держишь за лоха, а это кого угодно выведет из себя. Только выйдя из больницы, ты уже попыталась нас кинуть… Потом эти жалкие потуги с беднягой Дидье…
Он улыбался, она кипела от ярости. Он получал злорадное удовольствие, играя у нее на нервах.
— И вчера утром тоже… Нет, я решительно жалею, что выбрал тебя, и начинаю тебя ненавидеть. А это совсем нехорошо… Так что придется закрутить гайки. Осталось потерпеть несколько дней до того, как наши пути разойдутся; и если ты не прекратишь капать мне на мозги, эти дни станут для тебя очень тяжелыми. Понимаешь, что я хочу сказать?
Ничего не прочтешь на этом лице. Со следами ударов, жесткое, желчное. В тоне голоса угадывались грядущие муки. Но это было не самое страшное. Она воображала, как Даниэля пытает тот самый коп, который раз за разом вбивал ей в сердце остро отточенный кол.
— Ты права: в моей власти вытащить твоего мужчину из тюрьмы. Но молись, чтобы этого никогда не случилось… Ты совершила ошибку, Марианна. Раскрыла передо мной свою любовь к нему. Обнаружила свою единственную слабость… кроме наркоты, конечно. А ведь никогда не следует обнаруживать перед врагом свои слабости… Никогда. Тебе никто этого не говорил?
— Сволочь!
Он позволил себе прикоснуться к ее лицу, а она даже дернуться не посмела, поскольку рядом стояли двое других.
— Повезло этому вертухаю… Как же ему удалось тебя
приручить? Но везение оставило его. Возможно, он пожалеет о прекрасных мгновениях, проведенных с тобой… Сделай так, чтобы этого не случилось, Марианна.Ей хотелось его убить, прикончить всех троих. Также хотелось плакать. Губы у нее дрожали от гнева, от страха. От бездонного ужаса, какого она раньше никогда не испытывала.
— Приятного аппетита, Марианна… Набирайся сил, они тебе понадобятся…
19:00 — камера 213
После полудня Даниэль большей частью спал. Ведь в эту ночь Портье заступал на дежурство. Значит, особо не разоспишься. Может, вообще не получится заснуть. Даниэль с отвращением смотрел на свой ужин. Миска тошнотворной пакости, на которую и паршивый пес не польстится. Он съел хлеб, запил двумя стаканами воды, чтобы обмануть желудок. Потом растянулся на койке и проглотил два зерновых батончика, благословляя Жюстину.
Надеюсь, Марианна, что ты далеко отсюда. Уповаю на то, что ты одна. Как и я.
Он никак не мог отделаться от этой мысли. Тип, приходивший на свидания. Несомненно, ее сообщник. Красивый зеленоглазый мужик, которого Даниэль однажды заметил. Как они познакомились? Кто он такой? Ее бывший?
А если она сейчас, в данный момент, с ним? Если они вдвоем… Слишком больно воображать такую сцену.
Должна ли она заплатить за свою свободу? Такого он уже навидался: заключенные получают помощь извне для совершения побега, а потом отдают долг, так или иначе. В большинстве случаев становятся дешевыми исполнителями при совершении краж со взломом, грабежей, убийств.
Марианна, какую цену ты должна заплатить за свой побег?
Он прикурил следующую сигарету от той, которая потухала. Вдруг вспомнил о жене. О детях. Оставленных на произвол судьбы. Тоскливо засосало под ложечкой. Я не хотел причинять вам боль.
Ночь медленно опускалась на его клетку.
Марианна, я люблю тебя. Больше всего на свете. Я бы хотел, чтобы ты меня услышала. Чтобы явилась передо мной.
Но всего лишь Портье с его кликой показались в дверях камеры. Для коллективного сеанса разрядки. Час зверя пробил. Даниэль встал, чтобы встретить их лицом к лицу.
— Пришли навестить тебя! — усмехнулся Портье. — Не хотелось бы, чтобы ты закоснел в одиночестве, пока тут сидишь… Похоже, ты говорил с судьей? Наплел ему про нас гадостей?
Даниэль не даст себя избить просто так, будет сопротивляться. Задаст им работенку. Их всего четверо, как опрометчиво!..
Они накинулись все как один, вроде стаи пираний. Даниэль раздавал удары направо и налево, но клике удалось одолеть его. Его повалили на живот, сковали руки за спиной. И потащили в карцер.
Ни один из копов не произносил ни слова. У всех мрачные лица. Фрэнк пребывал явно не в лучшем настроении. Они сидели за столом перед пиццей, купленной с первого встречного грузовика, развозящего продукты, и орошали свою скуку пивом.
— Оставьте кусочек Марианне, — попросил комиссар.
— Ты серьезно думаешь, что ей захочется? — взвился Филипп.
Столько упрека в его голосе…
— Если тебе есть что сказать, не стесняйся! — цыкнул на него комиссар.