"Современный зарубежный детектив". Компиляция. Книги 1-33

Мужчина направился к пикапу, и Коломба поняла, что Данте попал в яблочко. Она вышла из машины и протянула ему руку.

– Господин Ноггини? Приятно познакомиться. Садитесь, пожалуйста, – сказала она и открыла перед ним заднюю дверцу.

– Может быть, лучше посидим в баре? – спросил он, указывая на кафе-мороженое на углу. – Там почти пусто.

– Здесь нам будет удобнее. Прошу.

Ноггини пожал плечами и сел в машину. Коломба расположилась рядом с ним. Данте остался впереди, но развернулся на сиденье, чтобы иметь возможность поучаствовать в разговоре.

– Вы, должно быть, Пинна, – сказал мужчина.

– Вы на удивление проницательны. Но все, что нужно, вы можете обсудить с моей подругой, – отозвался Данте.

– Клянусь, я понятия не имею, что происходит.

Данте ухмыльнулся:

– Это называется беседа.

– Господин Ноггини, почему Пинна с вами связался? – спросила Коломба.

Ноггини повернулся к ней:

– Если позволите говорить откровенно, у него было неладно с головой.

– Продолжайте, – подбодрила его Коломба.

– Фабрицио помешался на радиации. Утверждал, будто заболел раком из-за военной службы. Просил, чтоб я связался с нашими бывшими сослуживцами из Аннони и узнал, кто еще заболел. Но к тому времени я давно потерял их из виду. Впрочем, как и его самого. Когда он позвонил, я порядком удивился. – Он помолчал. – Стоит ли говорить, как я был удивлен, когда прочитал в газетах, что он отсидел в тюрьме и водил дружбу со взорвавшим парижский ресторан террористом.

– Белломо.

Ноггини кивнул:

– Да. Когда-то мы с Фабрицио были те еще дебоширы. Все мы были немного бешеными, иначе нас бы не отправили в Аннони. Но потом я изменился. Остепенился, завел семью. А он так и остался прежним.

– Это точно, – сказала Коломба, взглянув на Данте.

Тот незаметно кивнул: Ноггини говорил правду.

– Что еще он вам сказал? – настойчиво спросила Коломба.

– Спрашивал, помню ли я один давний ночной наряд. Он был уверен, что именно там и заразился.

– И вы его помнили, – утвердительно произнес Данте.

Ноггини снова кивнул:

– Да. Это было одно из тех странных армейских поручений, которые запоминаются на всю жизнь. Но домыслы про радиацию – просто чепуха. Я сотрудник муниципальной администрации и занимаюсь общественными зелеными насаждениями. Никакой утечки радиации в Каорсо никогда не было. Радиоактивные отходы представляют опасность несколько миллионов лет, но сейчас все они утилизируются во Франции. Также есть само ядро, которое…

– Расскажите об этом наряде, – перебила Коломба.

– Простите, но вы, случайно, не из полиции? – спросил Ноггини. – У меня складывается впечатление, что вы меня допрашиваете.

– Я тоже похож на полицейского? – спросил Данте.

– Нет, вы не похожи.

– Ну слава богу.

Мужчина улыбнулся:

– Так вот. Точной даты не помню, но было это в декабре, перед рождественскими праздниками. Сержант поднимает всех с коек и отправляет нас шестерых в ночной наряд. Нас грузят в фургон и увозят за несколько километров от казармы. Несусветная глушь, холод собачий. Там находится армейский склад, и нам приказывают избавиться от всего, что хранится внутри.

– И что же там хранилось?

– Мебель, медикаменты, книги, но в основном мешки с одеждой.

Данте напрягся:

– Мешки с одеждой?

– Да. В мешках были ношеные вещи. Гражданские, не военные. Было противно к ним прикасаться, потому что они были грязными и все провоняли. Но большая часть одежды была в мешках, и мы всю ее сожгли. Помню, Пинна при виде одежды буквально остолбенел.

– Почему? – снова спросил Данте, сверля его глазами.

Ноггини замялся:

– Столько лет прошло.

– Попытайтесь вспомнить, – гипнотизируя его взглядом, как удав кролика, сказал Данте.

– Он потом говорил, что для взрослых вещи были слишком маленькие. Что одежда была детская, мальчиковая.

Коломба и Данте молчали.

Ноггини смущенно продолжил:

– Но скорее всего, он ошибался. Большую часть мешков мы так завязанными и сожгли. И потом, откуда в армии дети? – Данте и Коломба продолжали молчать, и Ноггини испугался, что ляпнул лишнего. – По телефону Фабрицио сказал, что считает, будто одежда принадлежала облученным детям. А склад служил чем-то вроде секретного госпиталя, поскольку военные скрывали утечку радиации. Но как я вам уже говорил, это бред…

Опомнившись, Коломба достала из кармана поляроидный снимок:

– По словам Пинны, помимо вас, там были и солдаты из другого отряда. В камуфляже без знаков различия. Это они?

Ноггини взглянул на фотографию.

– У меня не слишком хорошая память на лица… Помню, в то время солдаты из другого отряда меня немало напугали, а теперь кажутся обыкновенными малолетними пацанами. Кроме него, – добавил он, показав на Немца. – Он пугает меня и сейчас. По-моему, это был их командир, но я не уверен. Простите. – Он вернул снимок Коломбе.

– Что еще вам запомнилось?

– То, что я сказал Фабрицио. Я видел, как солдаты из другой части загружают грузовик цистернами с керосином. Фабрицио спросил, уверен ли я, что это был керосин, и я сказал «нет». – Он посмотрел на Коломбу, потом на Данте. – Все носился со своей ядерной теорией.

– Он считал, что в цистернах могли находиться ядерные отходы? – спросила Коломба.

– Вот именно, но я сказал, что тогда мы все бы заразились, а это не так.

– Почему? – спросил Данте.

– Потому что я знаю, где они захоронены.

– Откуда вам это известно, господин Ноггини? – спросила Коломба.

Ноггини прислонился к дверце машины. Все это время ему приходилось поворачиваться, чтобы взглянуть женщине в лицо, и у него начинала побаливать шея. Однако, несмотря на ее дурацкий цвет волос, ему было на что посмотреть.

– Как я говорил, я работаю в муниципалитете. Мне довелось составлять список местных гравийных карьеров. В Кремоне добывают гравий и субстрат. Но надо сказать, что большая часть карьеров уже много лет закрыта. Некоторые из них превратили в свалки для утилизации асбеста или попросту забросили.