Созидая на краю рая

– Почему ты не сказала мне?

– Ты бы не нанял меня, а в то время мне нужно было оплатить счета.

– Но ты могла сказать вчера…позавчера?

– Я боялась, что ты что-то сделаешь с Энтони, – честно признаюсь я.

– Энтони? – он снова удивлён. Чему на этот раз?

Судорожный вздох заставляет меня запнуться, но я всё-таки произношу следующее:

– Да, Тони – сокращённое имя от Энтони.

– Довольно странное совпадение… – произносит он, всё ещё находясь в раздумьях.

– Что странного? Какое совпадение? – во мне не осталось сил на загадки. Я пытаюсь отвлечься от мыслей об операции Тони, и только потому борюсь с усталостью, чтобы узнать результаты и увидеть сына.

Довольно ощутимо помогает Эдвард. Он обнимает меня всё так же крепко, но это уже не доставляет боли или дискомфорта, как в наши первые ночи, потому что теперь – это нежность. Прекрасная и замечательная.

– Меня зовут Эдвард Энтони Каллен, – усмехаясь, произносит он. Я удивлённо смотрю на него.

– Эдвард Энтони Каллен, – повторяю скорее для себя, чем для него, и аккуратно прикасаюсь пальцами к его щеке. Он резко выдыхает, но не отстраняется.

Я медленно веду рукой вверх, поглаживая теперь уже его скулы.

– Тебе нужно поесть, – замечает он совсем некстати. Ему не нравится? Не нравятся мои прикосновения, или то, что я до сих пор сижу на его коленях?

– Я никуда отсюда не уеду, – отрицательно качаю головой, и мои пальцы замирают на его лице.

– Ты же не собираешься провести здесь всю ночь? Вечером я в любом случае отвезу тебя в отель.

– Я должна быть здесь, – повторяю я, и в моём голосе слышится решимость.

– Ты устала.

– Всё равно.

С минуту мы смотрим друг на друга, устраивая очередной этап «гляделок».

– Где ты был сегодня утром? Я проснулась одна, – решаю перевести тему, чтобы ни думать сейчас ещё и об отъезде из клиники. Нет, я никуда не уеду, я буду здесь. Буду рядом со своим мальчиком. Малыш мой, я с тобой!

– Мне нужно было проверить пару предприятий, в том числе, и этот кардиологический больничный комплекс,– нахмурившись, отвечает Эдвард. – И я узнал нечто новое о содержащихся здесь пациентах…

– Так ты учредитель клиники? – снова перевожу тему, и снова он хмурится.

– Да, я.

– Если бы я знала… – обрываю предложение посреди фразы, не зная, как его закончить. В голове полная каша, путаница. Я действительно устала, но на отдых рассчитывать не приходится ещё пару часов как минимум, наверное.

– Не стала бы приезжать сюда? – продлевает мою мысль мужчина.

– Возможно, – неохотно признаю я, хотя догадываюсь, что другого выбора у меня не было.

– Ты такая противоречивая… – неожиданно сообщает Каллен.

– А ты надеваешь маски… – мы оба понимаем, о чём идёт речь.

– Они нужны, Белла, уж поверь, – он тяжело и устало вздыхает, а я убираю непослушную бронзовую прядь с его лба.

Похоже, сегодня мы достигли большого прогресса. Этот сдвиг очень ощутимый и с сегодняшнего дня я ни на секунду ни забуду, что Эдвард Каллен знает, что такое сострадание, что такое нежность и какими бывают чувства. Он умеет чувствовать…

Пусть я и сомневалась в нем, когда вошла в этот кабинет, но теперь мое сомнение исчезло. Я вижу его насквозь…

Прогресс в наших взаимоотношениях был нужен и мне, и Эдварду, как глоток свежего воздуха.

– Зачем? – я прекрасно знаю ответ на свой вопрос, но хочу услышать объяснение именно от Эдварда. Что же он думает?

– Они защищают тебя, – неохотно признаёт он, словно какое-то своё слабое место. – Не дают другим причинять боль. Думаю, ты знаешь, о чём я.

– Знаю. Но о себе, – заминаюсь на секунду, но потом всё же спрашиваю: – Тебе делали больно?

– Считаешь – это невозможно? – грустно улыбается он. Похоже это его любимая фраза.

Впервые вижу перед собой нормального человека. Ласкового, осторожного, и такого красивого. Но за красотой кроется нечто большее. Я начинаю догадываться, что у него в душе остались какие-то глубокие шрамы из прошлого. И я не знаю, смогу ли до них добраться и нужно ли мне это вообще…

– Почему? Конечно, возможно!

– Ты первая, кто говорит это, – пожимая плечами, произносит он. – Ты вообще во многом первая, Белла.

– В чём? – я действительно удивлена таким поворотом событий. Я первая для него? Разве у него ещё не всё было?

– Когда я предложил тебе задать мне три вопроса в тот день, когда ты впервые спала со мной, ты спросила то, что другие никогда не спрашивали. Спросила про мою семью, про меня…

– А что спрашивали другие? – осторожно интересуюсь я, не до конца веря, что он говорит правду. И всё же, если это так, моё сердце болезненно сжимается. Почему мне снова больно? На этот раз за него?

– Сколько у меня было любовниц, сколько у меня денег… – чередуя улыбку с хмуростью, отвечает он.

– По-моему, глупые вопросы, – отвечаю я и искренне улыбаюсь. Он поджимает губы. – Я люблю, когда ты улыбаешься, – тихо говорю я, снова обвивая руками его шею. Мне так хорошо и спокойно, что на миг кажется, будто мы оторвались от реальности, будто вокруг ничего нет кроме нас двоих. Это так прекрасно, что у меня захватывает дыхание, а по телу течёт приятное, словно мёд, тепло.

Он выдавливает улыбку, и моя собственная становится шире.

Хочу ещё кое-что спросить у него, но меня прерывает стук в дверь.

Поднимаю голову и пытаюсь слезть с колен Эдварда, но его руки держат мои бёдра, не позволяя сделать этого.

– Сиди смирно, Белла, – журит он, а потом обращается к стучащим. – Войдите.

На пороге появляется Эленика, и кровь начинает бешено стучать в моих висках. Вот оно, долгожданное сообщение, которое может стать моим приговором или спасением.

Молюсь и уповаю на второй вариант.

– Мистер Каллен, – здоровается она, и он кивает в знак приветствия, а тем временем девушка оборачивается ко мне. – Белла!

– Ну? Что? – сжимаю руки в кулаки так, что белеют костяшки пальцев. От Эдварда явно не укрывается моя взволнованность и странное поведение, но сейчас меня это не беспокоит. Его пальцы принимаются растирать мое предплечье, и должна признать, это заставляет меня почувствовать что я не одна. Что он рядом, и защитит меня, утешит при необходимостию