Созидая на краю рая

– Может быть, ты и права, – вздыхает он. – А может, и нет…

Последнюю фразу он говорит так тихо, что мне кажется, будто я ослышалась.

– Эдвард, можно кое-что спросить? – мы сидим на скамейке напротив лунной дорожки в озере и луга, простирающегося впереди. Очень красиво. Вокруг ни души, лишь ночная романтическая мгла. Впрочем, до романтики мне сейчас дела нет. Я просто наслаждаюсь моментом рядом с этим человеком.

И всё же, раз предоставляется возможность, почему бы не задать ему вопрос, тревожащий меня.

– Что? – он переводит на меня взгляд, отрываясь от ночного пейзажа. Я знаю, про что он думает. И догадываюсь, что он переосмысливает свои сны. Не хотелось бы отвлекать его, но мы слишком долго молчим.

– Это не по поводу твоих кошмаров, – успокаиваю я, чувствуя исходящее от него напряжение.

– Тогда спрашивай, – Каллен заметно расслабляется, а я глубоко вдыхаю ночного воздуха:

– Одним из твоих правил было не беременеть, ты пригрозил, что убьёшь меня, если всё так получится…

Его напряжение возвращается, и рука начинает медленно сжиматься вокруг моего запястья.

– …Но когда узнал про Энтони, ты отреагировал совсем по-другому.…Нет, я очень рада, что ты не принял это в штыки и не собираешься вредить ему, но…я не понимаю?

Прикрываю глаза, осознавая, что признание забрало слишком много сил. Зачем я это спросила? Что он мне ответит, что будет дальше?

Все просто, - после недолгой паузы говорит Эдвард – Ты идеальная мать. Я мечтал о такой всю свою жизнь.

Мое дыхание перехватывает, а на глаза наворачиваются слезы.

– Понимаешь, Белла, я вырос там, где детей считают обузой, где с ними не считаются и не нянькаются, - немного помолчав, продолжает он, набирая в грудь больше воздуха. – В приюте с нами никто не возился, да и до приюта тоже. Я мечтал, что однажды все это кончится. Все наладится, изменится…Но это были напрасные мечты. Ничто просто так не бывает. Наверное, я все это заслужил.

Нет, Эдвард, не заслужил, - качаю головой, пододвигаясь к нему, и гладя ладонями напряженные плечи – Никто этого не заслужил. Особенно в детском возрасте. Тебе просто не повезло…

Это можно назвать как угодно, - вздыхает он – Но факт остается фактом. Сегодня в ресторане я понял, как верно то мнение о детях из детских домов. То, что они ничего не могут добиться в жизни. И знаешь, почему они не могут это сделать?

Он переводит на меня такой тоскливый взгляд, что мое сердце кажется, пропускает пару ударов.

Они не могут этого потому, что у них нет ни семьи, способной поддержать, ни элементарных навыков жизни. Все их существования серое, никчемное. Мое было бы таким же, если бы однажды я не решил порвать с этой серостью. Если бы однажды не рискнул, и не поставил на карту все, что имел.

Мне так жаль что я обидела тебя в ресторане. Я не хотела, Эдвард, правда. Прости, - прислоняюсь головой к его плечу, водя пальцами линии на его ладонях – Я идиотка.

Не идиотка, - мужчина выдавливает улыбку, растирая мое предплечье и целуя в волосы – Ты можешь считать себя глупой лишь потому, что сейчас со мной.

Мне хорошо с тобой, - урчу, покрепче прижимаясь к нему. – Мне ни с кем так хорошо не было.

Значит, я приношу хоть что-то хорошее для кого-то, - мужчина снова целует меня. – Я ответил на твой вопрос?

Почти, – делаю пару вдохов-выдохов, прежде чем продолжить – Получается ты принял Энтони из-за того, что я его мама?

Можно и так сказать. Я жил, видя, что дети никому не нужны. Я не видел, чтобы для них кто-то совершил хоть какой-то героический поступок…Пока не встретил тебя. Тогда, в кабинете, когда ты сказала, что пойдёшь на всё что угодно ради сына, я понял, как ошибался…- губы мужчины подергиваюсь грустной улыбкой – Энтони чем-то похож на меня. Когда я его увидел, будто вернулся в прошлое. Этакая счастливая версия моей жизни…

А собственные дети? Ты не хочешь своих детей? – этот вопрос должен получить ответ. Иначе я изведу себя. Прикусываю губу почти до крови, ожидая его слов.

Не вижу смысла заводить их, - он опускает голову – Я не стану отцом, о котором кто-то мог бы мечтать.

– Только таким ты и будешь. Дети будут любить тебя. Ты будешь их любимым папочкой.

– Нет, не будут! – громко отрезает он. – Меня не за что любить, Белла. И им будет не за что.

– Эдвард, ты судишь неверно, – мягко пытаюсь остановить его я, хотя в душе всё так и рушится. Ещё одна тайна, подернутая пеленой, раскрыта. Он уверен, что его нельзя любить?

Неужели это правило: «не влюбляться» появилось, потому, что он считает, будто не достоин быть любимым?

– Нет, Белла, верно! – обрывает меня он, резко выдыхая. – Чем взрослее я становился, тем чётче понимал, что никогда не стану нормальным отцом, если вообще им стану. А смысл давать детям самое лучшее, если не можешь дать самого себя?

– Почему у тебя такая низкая самооценка? – легонько сжимаю его ладонь, заставляя обратить внимание на себя. – Посмотри, какой ты добрый, нежный, ласковый? Неужели ты не видишь?

Он отрицательно качает головой, а на губах играет грустная усмешка.

– Всё это видишь только ты, Белла. И то не меня, а придуманный образ.

Сижу рядом с ним слушая и не зная, что дальше делать и что теперь говорить. Отчаянно борюсь со слезами. Я не должна расплакаться сейчас, я введу его в заблуждение, или вообще оттолкну. Наверное, последнее, что он хочет сейчас от меня – жалости. Ему нужна уверенность в себе, ему нужна вера в себя, ему нужно научиться любить себя.

А мне нужен он.

Впервые по-настоящему понимаю, как мне нужен этот человек. Почему эта мысль не приходила мне раньше?

Впрочем, слёзы это сдержать не помогает. Обдумаю всё утром.

– Замерзла? – неожиданно интересуется Эдвард, оглядывая меня.

– Почему ты спрашиваешь? – плохо, голос подводит.

Его глаза распахиваются от моих слов.

– Ты дрожишь, – он указывает на мои плечи, и я сама опускаю глаза. Вот чёрт, правда.

– Подожди… – Каллен хмурится, наклоняясь ко мне чуть ближе. – Ты что, плачешь?