Спасение Европы

– Януш, а как у монголов? Аюна говорила, что у них луки стреляют гораздо дальше, чем у руссов, – поинтересовалась одна из амазярок.

– Это правда, – подтвердил молодой мастер. – После битвы с ними я испытывал не один захваченный у них лук. По дальнобойности они действительно превосходят луки руссов. Но наши не уступают монгольским. А мои явно превосходят. Это не похвальба, сейчас сами увидите.

Тут же Януш по очереди пострелял из своих луков на максимальное расстояние. Оказалось, он нисколько не преувеличивал, говоря о своем новом оружии.

– А точность попадания проверяйте сами. По прицельной стрельбе мне с вами не сравниться. Только обратите внимание на мои стрелы. Они отличаются от ваших. Видите, хвост у них несколько сплющенный, зато расширенный, что должно улучшить соблюдение линии полета. Если это подтвердится в ваших мастерских руках, мы с отцом наладим выпуск таких стрел тысячами.

И девушки начали по очереди стрелять из новых луков Януша. Их восхищению не было предела. Особенно удивили тяжелые луки. Выпущенные из них тоже тяжелые стрелы легко пробивали латы с двухсот шагов. Вот это да-а!

– Девочки, я вам оставлю луки на неделю, – сказал перед расставанием Януш. – За это время испытайте их по-всякому. Потом мне скажете свои замечания, предложения, если они появятся. Не скрою, такие же луки мы вскоре передадим для испытания и хашаму хана Ильхама. Если все пройдет удачно, мы с отцом хотим нанять несколько десятков подмастерьев и начать делать луки для всей армии.

В город Януш поехал вместе со всеми. Однако девушки, вначале с птичьим щебетанием следовавшие вместе со своим командиром, по пути как-то незаметно поисчезли одна за другой, и Аюна с Янушом вскоре остались одни. Их кони не торопились, а всадники своих четвероногих друзей не подгоняли. Было уже глубоко за полдень, и тени от них тянулись далеко вперед, превращая и коней, и седоков в длинные темные существа, ползающие по земле. В спину дул легкий прохладный ветерок с Адыла, остужая то ли разгоряченные в течение дня тела, то ли нахлынувшие вдруг на обоих чувства.

– А хорошо, что мы с тобой не мусульмане, – сказал неожиданно Януш.

– Ты это к чему? – обернулась к нему Аюна.

– К тому, что, будь мы мусульмане, не смогли бы вместе вот так, рядом, проехаться.

Это так, конечно. Отец Аюны, хоть в силу своего положения прилюдно и придерживался некоторых мусульманских обычаев, в семье и быту оставался приверженцем традициий своего племени суваров. А они еще со времен эмира Алмуша, признавшего в десятом веке ислам государственной религией, оставались верны небесному богу Тура. Власть ни при Алмуше, ни после не стала настаивать, чтобы сувары поменяли веру. Слишком многочисленное и сильное это племя, чтобы с ним рассориться.

– Но ты же из сувазов, – напомнила Аюна. – Насколько я знаю, ваше племя приняло ислам.

– Это так, – нехотя подтвердил Януш. – Но не все из нас мусульмане. Многие придерживаются прежней своей веры. А она схожа с вашей, суварской.

– Ну и что? – игриво улыбнулась Аюна. – Тебе-то чем от нее лучше?

– Ты знаешь, главное в нашей вере, я считаю, отсутствие запрета ребятам и девчатам встречаться, – вполне серьезно ответил Януш. – Мы ведь, как и вы, вместе можем проводить игрища, устраивать посиделки. Вообще, говорят, сувары и сувазы раньше считались одним племенем. Другое дело у моих мусульманских друзей. Им это категорически запрещено. Не понимаю, как они женятся, выходят замуж, если до свадьбы иные пары вообще не видят друг друга? А иметь несколько жен? Мужчине это, может быть, и приятно. А каково женам? Я этого не принимаю. Я буду жить только с одной женой, только ее любить.

– Это если женишься по любви. А если так не получится? – не смея смотреть парню в лицо, заметила Аюна.

– Как это? – оторопел Януш.

– А так… Отец возьмет и оженит тебя на дочке какого-нибудь приятеля. А ты ее знать не желаешь. И что станешь делать? Пойдешь против воли родителя?

– Ну… – замялся Януш. – Я попробую уговорить.

– Это вряд ли, – усомнилась Аюна. – Взрослые не любят менять данное слово.

Немного помолчав, вернее, поразмыслив, Януш заключил:

– Все равно мы, сувары, хоть можем встречаться, вместе веселиться, знакомиться. А насчет женитьбы – надо просто заранее уговаривать родителей, подготовить их.

– Ты уже уговариваешь? – глядя с хитринкой в глаза парню, спросила Аюна.

Януш смущенно опустил голову.

– Вот видишь, – рассмеялась Аюна. – А отец твой, может, уже с кем-то сговорился насчет твоей невесты.

Тут она, чмокнув, подала знак коню и дернула за уздечку. Послушный аргамак с ходу взял галопом и помчался в сторону города, до окраин которого уже было рукой подать. Янушу ничего не оставалось, как пуститься догонять девушку.

* * *

Тем временем в Серебряной Болгарии совершенно неожиданно произошла очередная смена власти. Прямо черная полоса какая-то. Новый болгарский хакан Мир-Гази, увы, процарствовал недолго. В начале одна тысяча двести двадцать девятого года его не стало. Сыновей у него не было. И братьев не осталось. Правда, был жив сын предыдущего главы страны Челбира по имени Ильяс Ялтав. Но его в свое время не рекомендовал в предводители сам отец. Наверное, понимал, что сынок слабоват для такой ответственной работы. Таким образом, обрывалась линия правления Хайдара, который стал эмиром еще в далекие времена, после Шамгуна. Такое в истории Серебряной Болгарии случалось лишь однажды, когда умер эмир Муэмин. Из-за отсутствия у него сыновей и братьев его линия правления была прервана. Не найдя достойного человека в своей стране, тогда знать пригласила на престол представителя дунайских болгар Шамгуна. Он царствовал долго, с одна тысяча сто восемнадцатого по одна тысяча сто тридцать пятый год. Однако после него продолжить верховенство его рода знать страны почему-то не захотела. Говорили, будто из-за того, что Дунайская Болгария перестала быть самостоятельным государством и потеряла авторитет, потому, дескать, Серебряной Болгарии не пристало находиться под главой представителя слабой страны. Так это или нет, но курултай избрал новым эмиром Хайдара. У того с сыновьями оказалось все в порядке, его линия правления продолжалась последовательной сменой отца сыном или брата братом до кончины Мир-Гази. И вот она тоже оборвалась. По традиции теперь требовалось собрать курултай и на нем назначить нового главного кана страны. Прошел слух, что на трон предложат Алтынбека, известного во всей стране хана. Однако группа столичной знати почему-то не стала морочиться долгими процедурами, собралась в узком кругу и, объявив это сборище курултаем, пригласила на трон некоего Гази Бараджа. Объяснение нашли простое: Гази – болгарин, будучи воеводой Чулхулы (то есть Каменного Города, как называли тогда болгары и продолжают называть сейчас их потомки чуваши Нижний Новгород) – важного города-крепости, набрался большого опыта управления и хозяйственными, и военными делами. А ничего, что он при этом служил великому князю Владимирскому Юрию Всеволодовичу? Ведь того-то никак нельзя причислить к друзьям болгар! Подобными вопросами столичная знать почему-то не стала заморачиваться.

Многим улугбекам, ханам, бекам, тарханам, имамам такой поворот событий не нравился. В том числе и хану Ильхаму. Но что делать? Не зная ответа на этот вопрос, он подавил свое недовольство, решил, что продолжит заниматься делами своего иля. И с него хватит. Однако этого «хватит» хватило ненадолго. Вскоре из Биляра вернулся домой Сидимер. Оказывается, новый хакан упразднил разведку, посчитав, что в ней нет надобности. То есть без разведки, конечно, дескать, никак, только не нужно этим заниматься в таких масштабах, проникая даже в далекие монгольские степи и среднеазиатские страны. По нему выходило, что это – пустая трата денег. Только молчавший об истинных причинах своей отставки Сидимер хану Ильхаму рассказал все как есть:

– Вызвал меня хакан. И знаешь, не стал допытываться ни про разведку, ни про добытые в последнее время сведения о монголах, руссах, кыпчаках. Его больше всего интересовало, какие болгарские войска участвовали в отражении нападения владимиро-суздальцев на эрзян. Кто послал на помощь Пургасу наших курсыбаевцев и почему.

– И что ты ответил? – не скрывая любопытства, спросил Ильхам.

– Я рассказал все, как и было. Он же как-никак глава нашего государства. Сказал, что отряд наш был небольшой, состоял из пяти пиньбю и командовал им я сам. А насчет того, кто послал, сказал, что кому было положено, тот и дал команду. Думаю, он решил, что это был приказ покойного Мир-Гази, потому подробностей не стал допытываться.

– Странно это, странно… – ведший разговор с Сидимером, сидя в кресле, Ильхам встал и начал расхаживать по просторной комнате. Остановился, повернулся к нему, в упор спросил: – И что, о сведениях разведки так ничего и не спросил?

– Так и не спросил, уважаемый хан.

– Странно это, странно, – вновь начал расхаживать по комнате Ильхам.

– А я думаю, ничего странного, – прервал его размышления Сидимер. – В ходе боя эрзяне захватили в плен немало руссов. Так вот они рассказали, что обороной крепости Нижнего Новгорода руководил тогда он, наш нынешний хакан. Он же у них там был воеводой.

– Ну да, билярская знать этим и обосновала его избрание, – вновь сев в кресло, спокойнее заметил Ильхам.

– А как он стал воеводой у руссов – они не говорили? – теперь уже начал вспыхивать Сидимер. – За какие такие заслуги Владимирский князь Юрий удостоил его этой важной должности? Ведь был слух, что будто бы Гази Бараджа долго держали в заточении. Теперь выходит, властитель Владимиро-Суздальский не просто освободил его, а сделал своим близким помощником. За что? За красивые глазки? И вот этот ближайший помощник русского князя, постоянно нападающего на наши города, стал нашим хаканом. Эльтебер, как это можно?