Спасение Европы

А ей бы сейчас готовиться замуж. Дочь у Мамута выросла всем на зависть. Статная, пригожая, гибкая, как лоза. Только попробуй согнуть эту лозу! Это вряд ли получится даже у бывалых воинов, настолько хорошо обучили ее братья рукопашному бою. Девочка привязалась к ним с малых лет. Те тогда не посмели ей отказать, ибо случилось так, что они все трое в один несчастный день остались без матери. Морозной зимой поехала она однажды в деревню к сестре. Когда возвращалась, было уже темно. Вдруг откуда ни возьмись на ее лошадь напала стая волков. Бедное животное как-то сумело вырваться из оглоблей и было таково. А женщина осталась на санях одна… С той поры и живет Аюна мальчишеской жизнью. Теперь она состоит в группе таких же девочек-сорванцов, из которых готовят амазярок.

Еще Аюна умна не по годам. Особенно сильна в изучении языков – дал же Тура ей такие способности! Она еще девочкой слезно просила отца отправить ее учиться в мектебе, чтобы потом попасть в медресе. Но она всего лишь девочка… Правда, Мамут из рода суваро-болгар, который ислам не признавал и придерживался своей традиционной веры. Сам Мамут вынужден был принять ислам, иначе ему сложно было бы заниматься торговлей по-крупному. Принять-то принял, но в обыденной жизни его придерживался не очень, зато не забывал прежнюю веру, которую впитал с молоком матери. А она, их вера, не притесняла женщин. Потому Мамут, видя способности дочери, попросил знакомого имама ближайшей мечети обучить ее грамоте в домашней коранической школе. Позже тот приучил ее ходить в главную библиотеку Булгара. Уж там-то юная Аюна нахваталась знаний, каких хотела. Особенно увлекалась языками, вполне сносно выучила арабский и фарси. Позже, увязываясь с отцом в торговые поездки, научилась говорить и на языке соседей – руссов. Всему этому помогало и то, что базары Булгара соперничали с самыми крупными базарами востока, потому сюда постоянно съезжались торговать купцы из самых разных стран – и ближних, и дальних. Мамут и сам не заметил, как дочь со временем стала ему первым помощником при переговорах с иностранцами…

…Отряд Сидимера, тратя на ночной отдых не более четырех – пяти часов, быстро продвигался в северном направлении. Сидимер понимал, что сообщение о монголах надо довести до эмира как можно скорее, потому спешил попасть на территорию своей страны. Там он смог бы отправить двоих сразу в Булгар, чтобы они доставили лошадей отца в его хозяйство. Сам же с остальными людьми воспользовался бы чункасами, то есть ямскими станциями, уже давно существовавшими в их стране, и ехал бы дальше круглые сутки безостановочно до самой столицы – города Биляра, заметно сократив время в пути.

Пошли уже третьи сутки со дня выхода из Дербента. Ближе к обеду высланный вперед всадник, подняв левую руку, подал предостерегающий знак. Сидимер всем приказал остановиться. Вернувшись к отряду, всадник доложил:

– Сидимер, слева прямо на нас идут вооруженные конники. Я насчитал человек двадцать. Что будем делать?

Вскоре показались и сами конники. И оказалось их не двадцать, а все полсотни.

– Рассредоточьтесь! – приказал Сидимер. – Аюна, ты встань в стороне. В случае чего будешь стрелять. Но их много, если что, придется делать ноги. Нам погибать никак нельзя, донесение отца, во что бы то ни стало, надо довести до эмира. Однако посмотрим, может, все обойдется.

Вот конный отряд тоже остановился. От него отделился один всадник и, на ходу что-то доставая из-за пазухи, рысцой стал приближаться к отряду Сидимера. А достал он… белый платок. Фу, слава Всевышнему!

– Бдительности не терять! – все же насторожил Сидимер всех.

Переговорщик подъехал ближе и остановился на расстоянии выстрела лука.

– Вы кто такие?! – крикнул он на языке руссов.

Аюна перевела вопрос брату.

– Ответь: мы мирные болгары, возвращаемся домой с Кавказа, – велел Сидимер. – Спроси, они кто такие? Что руссы – я понял, только откуда они?

– Мы – отряд дальнего разъезда Киевской Руси, – сообщил переговорщик. – Кто у вас старший? Княжич Изяслав желает поговорить с ним.

– Пусть выходит на середину. Я подойду с толмачом, – даже не посоветовавшись с остальными, тут же согласился Сидимер. Да и что советоваться. Требовалось любыми возможностями разойтись мирно. В последние годы болгары с руссами жили не в ладах. Те постоянно совершали набеги на болгарские города, а Ошель так вообще полностью порушили и сожгли. Болгары старались не оставаться в долгу, отвечали встречными набегами. Правда, стычки происходили все больше с владимирскими, ростовскими, суздальскими, муромскими руссами. А с киевлянами вроде бы давно не сталкивались, хотя и они раньше добирались даже до богатого города Булгара, чтобы нажиться.

Спешившись, Сидимер обратился к Аюне:

– Сестричка, придется тебе идти со мной. Ты лук-то оставь на седле так, чтобы в случае чего быстренько достать. Наладила? Теперь пошли.

Из отряда руссов тоже отделился отличающийся от других богатыми доспехами воин, довольно-таки молодой высокий блондин, не спеша, вышагивая с достоинством, направился навстречу им. Поздоровались.

– Я Изяслав, сын великого князя Киевского Мстислава Романовича Старого, – представился русс. – Возглавляю дозорный отряд. Вы кто будете, откуда и куда едете?

– Я Сидимер, сын болгарского купца Мамука, – назвал себя и Сидимер, пронзительно глядя в синие глаза княжича. Бывая с отцом в разных странах и с кем только не встречаясь, в свои неполные три десятка лет он научился внутренним чутьем почти безошибочно определять, как к нему относится собеседник. Этот княжич вроде бы настроен вполне дружелюбно. – Мы едем с берегов Хазарского моря в Булгар, чтобы сообщить о подходе по Адылу каравана отца с товарами, чтобы его люди встретили груз без промедления.

– Ну и ладно, – улыбнулся Изяслав, почему-то глядя не на Сидимера, а на Аюну. – Я не хочу причинить вам зла. И остановил лишь узнать, не заметили ли вы в наших степях что-либо подозрительное?

Чьи тут степи – поди разберись, кто только по ним не гуляет наравне с ветром. Хорошо, пусть будут киевских руссов. Главное, разойтись мирно. Похоже, дело к этому и идет. Вон с какой лучезарной улыбкой смотрит княжич на сестренку… А она? Она, обычно смелая и неприступная, вдруг зарделась так, что даже ее смуглая кожа выдает, как порозовели ее щечки… Ну да ладно. Что же ему сказать-то? Может… А что? От этого болгарам точно хуже не станет.

– Видеть мы, княжич, сами никого не видели, – молвил Сидимер. – Но в Дербенте нам сказывали, что мимо них через Кавказ прошли два монгольских тумена. И продолжают проходить еще. Они будто бы накапливают силы в Кырыме и в прибрежье Саксинского моря. А еще в Дербенте ходят слухи, будто бы люди ширваншаха взяли в полон нескольких монголов и те рассказали, что будто бы силы эти накапливаются для нападения на руссов. Каких – не спрашивал. Да я и не ведаю, какие руссы ближе к Кырыму…

Аюна краешком глаза взглянула на брата. С чего это он приврал насчет пленных монголов? Она сама была с отцом у ширваншаха, тот ни о чем таком не говорил. Наоборот, сказал, что монголы захватили в плен его переговорщиков. Но слова брата Аюна перевела в точности. Изяслав все-таки успел заметить некоторое смущение девушки, переспросил:

– Это точно или предположение?

– Я же сказал, что это слова пленных монголов, – хмыкнул Сидимер. – А уж точно они сказали или нет, выдали тайну или вводили в заблуждение – не мне судить.

– Ясно… Что ж, езжайте дальше с миром, – попрощался Изяслав. Уже отойдя на несколько шагов, вдруг обернулся и обратился к Аюне: – Девушка-красавица, а ты так и не назвала свое имя. Как тебя зовут-то? Может, где еще свидимся…

– Аюна я. А свидимся или нет – это как Тура предпишет. Или Аллах. Или ваш Христос, – ответила Аюна с улыбкой.