Спасение Лоусона

Она хихикнула, когда я вошёл внутрь, избавляясь от её зловония. Я слышал её пронзительный голос ещё долго после того, как двери лифта закрылись, и он поднял меня наверх. Всё это время я думал о Мэтте. Какого чёрта он вмешивается в мои дела? Сначала Марко, теперь это.

Когда я вошёл в квартиру, у меня в голове без остановки стучало.

Это было как идти сквозь туман. Зрение было нечётким. Оцепенение, в котором я нуждался, постепенно проходило. После Рикардо я думал, что вполне способен справиться со смертью, но на этот раз всё было иначе. Я больше не знал, что правильно. Не знал, должен ли ненавидеть себя, чувствовать себя виноватым или признать, что Марко принял правильное решение.

Во мне исчезла уверенность. Я был растерян и сбит с толку. Я намеревался подчистить дома, но не убивать людей в процессе! Я повернул не туда, мне не хотелось продолжать идти по этому пути. Я был в западне. Я хотел уйти из этой схемы, сбежать из этого города, уйти от всего плохого, что он символизировал.

А потом происходит это дерьмо с Мэттом…

Я шагнул в тёмную кухню, как вдруг чьи-то руки схватили меня и с силой отбросили назад.

— Где ты был?! — закричала Элли, судя по голосу, она была на грани истерики. Затем её руки схватили меня за рубашку, притягивая к ней. В темноте я посмотрел на её заплаканное лицо, смотревшее на меня так, словно я убил её.

— Эй, — осторожно начал я, — я же говорил тебе.

— Где ты был?! — требовательно спросила она. Её тело задрожало, когда она сделала большой шаг назад, отпуская меня. Теперь она смотрела на меня так свирепо и дрожала, будто я никогда раньше не видел её в ночной рубашке. — Я звонила тебе несколько часов, Хит! Часов! Знаешь, как я испугалась?

— Я был на бое.

— Нет! Тебя там не было! Я звонила Мэтту, и он мне всё рассказал. А потом остаток ночи звонила тебе снова и снова!

Дерьмо. Грёбаное дерьмо.

Вот почему Мэтт следил за мной.

Сегодня я не зарядил свой телефон. Он сдох вечером, и я напоминал себе, что его нужно зарядить.

Я с трудом сглотнул. Мне потребовалось всё моё мужество, чтобы сделать бесстрастное лицо несмотря на то, что у меня не было достаточно веского оправдание, чтобы сказать ей что-нибудь. Меня поймали, но она смотрела на меня с подозрением. Я беспокоился, что она думает, что меня поймали за чем-то совершенно другим.

— Я думал, что буду драться, — быстро ответил я, не теряя ни секунды. Я даже не задумывался, буквально придумывая все на ходу.

— Когда я узнал об этом, я повёл Марко в паб. Он много выпил, и я убедился, что он добрался домой в целости.

Какое-то время она молчала. Её глаза изучали моё лицо, а затем скользнули вниз по телу. Я был грязный. Её рот приоткрылся от моего состояния, она посмотрела на дверь, а потом снова на меня.

— Марко? — повторила она, подняв брови.

— Да, и не надо меня за это ненавидеть. Он не такой, как ты думаешь.

— Но почему? Потому что он подтвердит то дерьмо, которое ты мне сейчас рассказываешь? Что он напился в баре, и ты присматривал за ним всю ночь?

Я придерживался плана.

— Именно так всё и было. На телефоне села батарейка, так что я не получал от тебя звонков. Клянусь, если бы увидел, то ответил бы и… — Мой голос затих, когда её взгляд стал жёстче. Она долго смотрела на меня, и на этот раз я не смог прочесть ни единой эмоции на её лице.

— Ты лжёшь, — наконец, прошептала она, не веря своим ушам. Она замерла, когда слова слетели с её губ, как будто она внезапно приняла это.

— Элли.

— Если ты не хочешь рассказывать мне, что ты задумал, тогда не надо врать, будто Марко напился. Этот мудак не пьёт! Я слышала, как он говорил это слишком много раз! Он не ходит в бар! — Её лицо покраснело от гнева, когда она приблизилась и указала на меня. — И я нахожу невероятным, что ты до сих пор не понял, что женщина замечает всё!

Чёрт, я только что вырыл себе яму, специально предназначенную для меня и моей лживой задницы. Как я должен был выбраться из этого?

— Скажи мне, где ты был, — потребовала она с решимостью, с которой я не мог бороться.

Застонав, я провёл руками по волосам и уставился в потолок. Я чертовски устал. Сильнее некуда.

— Не могу сказать, — пробормотал я.

— Не можешь сказать? — Её голос повысился от удивления. — Ты не можешь мне сказать? Я так много пережила с тобой.

— Мне надоело лгать! — выпалил я, оглядываясь на неё. Я почувствовал, как меня охватывает гнев, которого никогда не испытывал по отношению к ней. — Отлично, ты меня поймала! Я солгал, где буду. Я не дрался. В паб тоже не пошёл. И ты права, Марко не был пьян, потому что не пьёт.

— Скажи мне, почему ты солгал.

— Ты не можешь узнать.

— Я не могу узнать, или ты просто не хочешь мне говорить?

— Тебе не стоит это знать, — настаивал я, чувствуя, как вздуваются вены на моей шее. — Всё просто. Я не сделаю ничего, чтобы навредить тебе.

— То, что ты не говоришь мне, причиняет боль!

— Послушай, — прорычал я, наклоняясь, чтобы посмотреть ей прямо в глаза. — Я не собираюсь устраивать вечеринки, напиваться, трахать девушек… Или делать что-то мерзкое за твоей спиной! Чёрт возьми, я не причинял тебе боль! Я был верен тебе каждую секунду каждого дня. Чёрт, даже мыслями я всегда с тобой и думаю только о тебе. Я трачу каждый день на то, чтобы быть отцом для Кайдена и партнёром для тебя, убеждаясь, что ты сыта, одета и счастлива! Делаю всё, что в моих силах. Так что если я не хочу говорить о какой-то грёбаной вещи, то думаю, что имею на это право!

Вот так-то.

Вот. Чёрт возьми. Так-то. Я просто сломал её. Боль на её лице и слёзы, которые падали из глаз, сломили и меня тоже. Я ненавидел себя. Ненавидел то, что только что сказал.

Господи, что на меня нашло?!

Я кричал, как маньяк на единственного человека, которого когда-либо любил, который когда-либо ценил меня. Но, Господи, она была упряма, и это убивало, потому что я был загнан в ловушку, как животное в клетку.

— Элли, — прошептал я, пытаясь исправить ситуацию, прежде чем снова всё испортить. — Я люблю тебя. До боли в сердце, и это меня убивает. Но… Это… Есть вещи, которые я не могу сказать прямо сейчас. Я сделаю это позже, но не сейчас.

Она не ответила. Просто смотрела на меня с этим… Выражением разочарования. Я хотел поцеловать её, чтобы всё исправить, чтобы сохранить образ, который она имела обо мне, прежде чем разрушу его полностью. Она отвернулась прежде, чем я успел сделать хоть одну попытку, и исчезла в комнате.

Вот так и рухнуло всё прочное, что я с таким трудом строил в наших отношениях. Осколки были так глубоко и были такими острыми, что я понятия не имел, как это исправить.

Я потащился в спальню и некоторое время наблюдал за ней, сидящей на краю кровати спиной ко мне. Одной рукой она раскачивала люльку, в которой Кайден начал хныкать. Наверное, услышал мой крик. Чёрт, я был уверен, что все в этом доме его услышали.