Спасите меня, Кацураги-сан! Том 10

— Рад, что мы друг друга поняли, — вздохнул я. — В таком случае, Нода-сан, везём этого больного в операционную.

Мы вывезли каталку с больным в коридор. По дороге к лифту я сообщил постовой медсестре, что больной переводится в хирургии. Да, мест там сейчас нет, но после операции можно будет перевести его обратно. Ничего не поделать с этими дополнительными сложностями.

Пока лифт поднимался на этаж, где располагалось хирургическое отделение, я вспомнил, что не сообщил санитарам, откуда забирать каталку. Будем надеяться, что постовая медсестра передаст.

С этими каталками в больницах порой возникает та ещё головоломка! Одного пациента увезли в хирургию, другого в урологию, затем ещё одну пациентку в гинекологию — и всё! Потом днём с огнём не сыщешь все каталки, которые изначально были в коридоре одного конкретного отделения.

В клиниках вообще много внутренних тонкостей, о которых пациенты даже не догадываются. Большинству людей кажется, что единственная задача врачей — обследовать и назначать лечение, а медсестёр — ставить капельницы и прокалывать препараты, которые прописал врач.

Ох, если бы всё было так просто… Ведь вся эта картина — лишь вершина айсберга. А там — в глубине — творится такая кухня! Врагу не пожелаешь с этим столкнуться. Хотя правильнее будет сказать, что я не пожелал бы попасть в этот круговорот человеку, который не имеет задатков к медицине.

А такие, к сожалению, часто оказываются в нашем ремесле.

Мы с Нодой Тирико завезли больного в операционную. Я отлучился, чтобы переодеться в хирургический костюм, после чего вернулся и, заметив, что девушка уже начала подавать наркоз, сказал:

— Нода-сан, рассчитайте наркоз на один-два часа — не больше.

— Что? — удивилась она. — Вы уверены, Кацураги-сан? Обычно сосудистые хирурги торчат в операционной по несколько часов. Иногда даже по полдня.

— Не сомневайтесь, я знаю, что говорю, — уверил её я.

Моя задача была простой. Попытаться с помощью лекарской магии восстановить кровоток, а затем ампутировать пальцы, которые уже невозможно восстановить. И главное — убедиться, что стопа и ноги в целом не пострадают от рецидива заболевания.

Многое теперь зависит от того, будет ли в дальнейшем пациент регулярно принимать сахароснижающие препараты. Хотя одного метформина с гликлазидом теперь точно не хватит. Их было бы достаточно, если бы больной принимал таблетки регулярно. А раз он ничего не пил, и диету не соблюдал, скорее всего, в его организме пострадало множество органов, не только ноги.

Нода Тирико ввела пациента в наркоз, а я приступил к более подробному осмотру.

Ага… Как и ожидалось. Сахар уже и почки порушил, и атеросклеротическую болезнь сердца вызвал. Всё-таки недаром всех диабетиков держат на пожизненном учёте. Ужасная болезнь! При плохом контроле сахара может отлететь весь организм. Сначала глаза, почки, сердце, нервы и сосуды, а потом уже всё остальное.

И хоть в мои обязанности на операции это не входит, я всё же попробую помочь больному восстановить все системы. Магии у меня теперь — хоть отбавляй. Сделаю ему подарок на Новый год. Будет скоро, как новенький, только несколько пальцев потеряет. Главное, чтобы эндокринолог объяснил самому пациенту и его родственниками, что доводить себя до такого нельзя. Учитывая состояние организма, ему уже положена инвалидность. Может, не первая группа, но вторая — точно.

Параллельно со своими размышлениями я приступил к работе. В первую очередь оценил состояние всех пальцев, изучив все мельчайшие сосуды сначала гистологическим, а затем клеточным «анализом».

И пришёл к выводу, что любой хирург на моём месте удалил бы почти все пальцы. А, быть может, и стопы.

Но я отделаюсь только четырьмя. Нужно ампутировать большой — он же первый — палец на обеих ногах. И идущий вслед за ним второй. Указательным его на ногах, очевидно, никто не называет.

Нода Тирико полагает, что я ещё и в артерии ног вмешаюсь. Разумеется, в документации я опишу, будто такая операция проводилась, но на деле уничтожу все бляшки лекарской магией.

А Кондо-сан, грубо говоря, мне даже помог. Один палец отрезать не придётся. Осталось только удалить окружающие его мёртвые ткани, а затем всё зашить.

В целом, операция, которой я занимался, называлась некрэктомией — удалением погибших частей организма.

С пальцами я провозился не больше часа. Подобными операциями мне заниматься уже доводилось. Хирургам после меня лишь придётся сформировать культю. Всё остальное готово.

Следом я сделал всё то, что запланировал. Подлатал почки, почистил сосуды, немного «отскоблил» от сахара вены с помощью лекарской магии.

— Всё, Нода-сан, — произнёс я. — Вроде уложился в два часа.

— Да едва полтора прошло, — ответила она. — Всё? Возвращаем в терапию?

— Ага, — кивнул я. — Поймайте санитара, пусть поможет вам довезти. А мне нужно пообщаться с медсёстрами хирургического отделения.

Пока Нода Тирико увозила пациента, я прошёл к посту и передал медсестре, что хирургический больной ждёт узких специалистов в нашем терапевтическом отделении. А список необходимых ему врачей очень длинный. Хирург, эндокринолог, кардиолог, невролог, окулист, нефролог… Со счёта собьёшься!

Уже в терапевтическом отделении я встретил хирурга Рэйсэя Масаши.

— О! Рэйсэй-сан! — воскликнул я. — Уже дело идёт к полуночи, а вы — первый хирург, которого я встретил за сегодня. Операций много?

— Даже чересчур… — вздохнул он. — У травматологов там под тридцатник закрытых переломов. Нам они кидают открытые. Плюс ко всему несколько человек умудрились сломать рёбра так, что они вонзились во внутренние органы. У одного даже мечевидный отросток в печень вошёл!

— Летальный исход? — нахмурился я.

— Нет, представьте себе. Живучий попался, — ответил Рэйсэй. — Смогли стабилизировать состояние.

И это большая редкость. Я знаю много случаев, когда отломившийся от грудины мечевидный отросток вонзался в печень. И почти всегда это заканчивалось летальным исходом. В капсуле печени много нервных окончаний, поэтому больной может погибнуть в такой ситуации от болевого шока. Сама-то печень восстанавливается очень неплохо. Это один из тех органов, которые могут регенерировать на протяжении всей жизни. Если, конечно, человек не страдает гепатитом и не убивает себя алкоголем.

— Я осмотрел вашего «отмороженного», — сказал Рэйсэй. — Ничего срочного, потерпит до завтра. Как только ткани отойдут, сразу же ампутируем стопы. А может быть, и голени в том числе.