Спасите меня, Кацураги-сан! Том 10

Пока пациента везли к лифту, я быстро поднялся к Кондо Кагари, который до сих пор сторожил своего диабетика.

— Ситуация вышла из-под контроля, Кондо-сан, — произнёс я. — Помогать готовы?

— Конечно, — закивал он.

— Сейчас привезут больного с отморожением. Просто поддерживайте его общее состояние! Больше до освобождения других хирургов ничего не делать, вам ясно?

— Да, Кацураги-сан! — кивнул Кондо Кагари.

— Тогда бегите, а я займусь диабетиком.

— Одна нога здесь — другая там, — заявил Кондо Кагари, эмоционально взмахнул руками и случайно задел краем ладони стопу пациента с сахарным диабетом.

Большой палец правой ноги с тихим щёлком упал на кафель…

— Упс… — прошептал Кондо, став белее декабрьского снега.

Глава 11

— Что же я наделал?! — воскликнул Кондо Кагари. — Что я натворил? О нет, нет, нет… Кацураги-сан! Клянусь, я случайно!

— Кондо-сан… — попытался возразить я, но коллега болтал без умолку.

— Нет! Вы не должны закрывать на это глаза, — произнёс он и зажмурил глаза. — Доложите обо мне! Увольте меня! Я палец отломал пациенту! Нарушил главную заповедь «Не навреди»!

— Кондо-сан, успокойтесь и послушайте меня… — я схватил Кагари за плечи, но тот продолжил отнекиваться.

— Вы ведь всё видели! И вы, и Нода-сан!

Я взглянул на Ноду Тирико, но анестезиолог лишь пожала плечами. Видимо, девушка уже имела кое-какой опыт работы и понимала, как и я, что вины Кагари в этом нет.

— Кондо-сан, я бы в любом случае этот палец отрезал! — повысил голос я, чтобы коллега хотя бы постарался прислушаться к моим словам.

— А? — удивился он. — Как это? Что вы имеете в виду?

— Если палец самоампутировался, значит, лечить его было уже бесполезно, — произнёс я. — Понимаете?

— Но он ведь не сам…

— Но и вы — не хирургический инструмент, — ответил я. — Ткани уже мертвы. Скорее всего, придётся ещё несколько пальцев ампутировать. Но стопы постараюсь спасти.

Кондо Кагари всего трясло. Похоже, он всерьёз решил, что был хоть какой-то иллюзорный шанс спасти пальцы ног нашего пациента.

— Кондо-сан, прошу не забывать, это — сахарный диабет. Причём запущенный! — напомнил я. — В таких случаях ноги отрезают, не говоря уже о пальцах.

Я не пытался поддержать Кагари. Мне лишь хотелось объяснить ему суть произошедшего. При развитии сухой гангрены происходит глубочайший некроз тканей. Даже кости обламываются без труда из-за того, что сосуды их уже давно не питают. Вся органика в них давно умерла.

— Кондо-сан, ну, вспомните хотя бы эксперимент из школы. Делали на уроках химии такой? С куриными костями? — я решил перевести тему, чтобы мой коллега пришёл в порядок.

Если он так и будет паниковать, ему вряд ли удастся заняться тем больным с отмороженными ногами. А разорваться и вылечить всех сразу я не могу — такой возможности магия мне ещё не давала.

— У нас таких экспериментов не проводили, — помотал головой он. — Не помню!

— Тогда я вам напомню. Кратко, чтобы, наконец, достучаться до вашего рассудка, — вздохнул он. — Если подержать кость над пламенем, что выходит?

— Она сгорит? — предположил Кондо Кагари.

Нода Тирико, кажется, знала ответ на вопрос, но терпеливо ждала, когда мы с коллегой закончим беседу.

— Не совсем, — помотал головой я. — Костная ткань состоит из двух типов веществ. Из неорганический и органических. Органика на огне сгорит. А всё остальное останется. Кость сохранит твёрдость, но станет крайне хрупкой. Рассыплется от любого повреждения.

— Точно… — вздохнул Кагари. — А если поместить в кислоту…

— Верно, — кивнул я. — Если поместить в кислоту, то все неорганические вещества из кости выйдут. И она станет очень гибкой. Некоторые кости после такой обработки можно даже в узел завязать. И какой вывод из этого следует?

— Неорганика вроде кальция и фосфора даёт кости твёрдость, а органические вещества — белки и аминокислоты — гибкость, — ответил Кондо Кагари.

— И чего же больше всего не хватало нашему пациенту, если учесть, что кровообращение в его нижних конечностях почти сошло на «нет».

— Органика, — чуть успокоился Кондо. — Они стали хрупкими.

— Верно. А ещё точнее — они умерли. Там, может и остался кальций, но все живые ткани давно исчезли, — уточнил я. — Теперь вы понимаете, что глобально вы ничего плохого не сделали?

— Да! — воскликнул он.

— Но впредь будьте осторожны, — посоветовал я. — Махать руками рядом с пациентом не надо. Ситуации разные бывают.

— Помню, один мой коллега ещё вёз пациента на рентген, — решила добавить Нода Тирико. — Больной сломал берцовую кость, которая, как вы понимаете, лежит в основе голени, поэтому самостоятельно передвигаться не мог. Вот и представьте! — развела руками девушка. — Едет он в гипсе на своей коляске. Один терапевт его завозит в лифт, не рассчитывает расстояние до дверей и… Бац! — анестезиолог хлопнула в ладони. — Сломанную ногу прищемило лифтом. Ох, как же всегда тогда орали… И пациент, и терапевт… И заведующий, который увольнял терапевта.

— Кстати, точно! — вздрогнул Кондо Кагари. — Я понимаю, что больной уже под наркозом, но… Ему не было больно?

— Он не под наркозом, — пожала плечами Нода Тирико. — Я лишь ввела обезболивающие и успокоительные. Наркоза, как такового, пока не было. Он спит.

— Но больно ему не было, Кондо-сан, — объяснил я. — В таких пальцах мертво всё, включая нервные окончания. После дежурства обязательно повторите теорию. Не хочу казаться занудой, но такие вещи знать надо.

— Принято, Кацураги-сан! — поклонился Кагари. — Спасибо вам большое, тогда я побегу к больному с отморожением!

— Стойте, Кондо-сан! — остановил его я. — Хочу убедиться. Что делать с общим состоянием переохлаждённого пациента помните?

— Д-да, конечно! — кивнул он. — Ноги не трогаем, ждём, когда ткани отойдут сами. Обезболиваем, отогреваем, для улучшения кровообращения колем спазмолитики и кроверазжижающие…

— Отлично, Кондо-сан, — перебил его я. — И антибиотики не забудьте. Если инфекция ещё не присоединилась, то обязательно присоединится уже в больнице. С отогреванием санитарки и медсёстры разберутся, а ваша задача — подобрать верные дозировки всех остальных препаратов. И следить за состоянием пациента до прибытия хирургов.

Кондо Кагари поклонился и покинул палату. Нода Тирико едва слышимо хихикнула.

— Ничего смешного в этом нет, Нода-сан, — нахмурился я. — Над Кондо-сан даже не думайте насмехаться. И об этом разговоре никому не рассказывайте. Он — врач не хуже прочих. Но опыт приходит не сразу. А моя задача — ему в этом помочь.

— Да вы не подумайте, Кацураги-сан, я никому об этом не расскажу, — помотала головой она. — Уже привыкла с хирургами. Ясуда Кенши и Рэйсэй Масаши порой во время операцией такое обсуждают… Автоматически привыкаешь держать язык за зубами. А Кондо-сан — молодец. Другой врач мог бы плюнуть на этот палец и пойти по своим делам. Вы правильно сделали, что всё ему объяснили.