Спасти СССР. Часть 5

А оказалось, что здесь их ненавидят. Что считают русских оккупантами. И считают, что Грузия оккупирована русскими уже более сотни лет.

Ради Бога, они все ходили в одни детские сады, учились в одних школах по одним учебникам, отдыхали в одних и тех же пионерских лагерях. Где они всего этого набрались? Их что, дома учат этому?

Он как то раз вспомнил поездку на родину в попытке найти свои корни. С ними в купе ехала украинка, средних лет, но бодренькая такая, этакая гоголевская панночка. Они говорили не по-русски, и услышав это она с ними поделилась. Ненавижу русских! — сказала она с такой неподдельной экспрессией, что стало не по себе.

Наверху накрывали стол, накрывали богато, по-грузински богато. С грузинским хлебом с припёком сыра, с мясом — настоящим шашлыком, с зеленью. Вор был тут, он сидел во главе стола, гостеприимно показал на места напротив…

Музыки не было, потому звуки беды — скрип тормозов, заполошное хлопанье автомобильных дверц — они услышали отчётливо. Вошёл кто-то из шестёрок, что-то быстро сказал хозяину на ухо на грузинском

Левон хлопнул в ладоши

— Сидим. Едим. Пьём…

Но Мазур не успел ничего предпринять — хлябнула дверь, вошли люди в форме, милицейской и военной вперемешку

Вор сохранил присутствие духа, показал на стол

— Гость в доме Бог в доме. Присядьте.

— Где он? — спросил толстый, одышливый, усатый милиционер, явно старший

— Кто?

— Ты знаешь

— Если ты про племянника — то он в подвале

…

— Но ты туда не спустишься. Живот помешает…

Когда их рассаживали по машинам, Мазура со спины сильно ударили по почкам, прострелило болью. Он не заметил, кто…

Трясясь в военном УАЗике, идущем по направлению к Тбилиси, он подумал, почему так? Почему такие люди становятся ворами?

И самое плохое — почему вызывает симпатию именно вор, а не толстый мент, и не тот, кто ударил его со спины.

Почему так?

Что не так с нами со всеми?! А?

К его удивлению — привезли их не в центральный РОВД, и не в КГБ — а в какой-то районный отдел милиции. Может, в других райотделах уже места не хватало.

Здесь — на удивление было спокойно, никто никуда не бежал, телефоны звонили не чаще чем в обычном отделении милиции в обычное время. Какой-то милиционер в рубашке с коротким рукавом беседовал с девицей явно не отягощённой комплексами…

— Пополнение принимайте… — сказал задерживавший их мент

— Сами принимайте — ответил тот, что беседовал с девицей — места нет.

— Поговори мне ещё! Где дежурный?

— Уехал …

Дальше разговор пошёл на грузинском, на повышенных тонах

Их завели в дежурку. Как только этот мент увидел Левона — он сразу занервничал и пошёл куда-то. Может, искать в кабинете телефон, чтобы позвонить.

Журналистов невежливо посадили на скамью как в парке, только некрашенную

— Тут сидите!

Никто на них не обращал особого внимания — будучи уверенными: не сбегут. Дежурка жила своей повседневной жизнью, провели какого-то парня, по виду — как с гитлеровского концлагеря освободили. Понятно: наркоман со стажем. Потом двое ментов привели какую-то девицу, на вид — то ли девица, то лти старуха: грязная, ободранная. Сунули на скамью

— Сиди!

И ушли.

Девица какое-то время сидела неподвижно, потом посмотрела на них. Мазура до глубины души поразил её взгляд — голодный, жаждущий. В нём не было ничего человеческого

— Есть? — хрипло спросила она. В предложении начисто отсутствовало подлежащее

Мазур качнул головой. Взгляд её сразу как то потух

— Закурить дай — попросила она

Мазур достал пачку Космоса, положил на скамейку между ним и девицей. Девица жадно цапнула, раскурилась

— Всё лучше, чем ничего — пробормотала она

…

— Брезгуешь? — вдруг спросила она

Мазур качнул головой — мол, нет

— Брезгуешь — теперь тон был утвердительно-обвинительным — а знаешь, сколько мне лет?

…

— Двадцать четыре

Поверить, что этому чучелу было всего двадцать четыре было решительно невозможно. Оператор смотрел с ужасом, ничего не говоря

— Как вас… тебя зовут?

— Нана — сказала она — а ты кто?

— Журналист.

— Пионерской правды? — зло засмеялась она

— Нет, Человек и закон

— У…

…

— Ну, спрашивай. Хочешь, знать, как я такой стала?

— Как же?

— Как-как…

— Ездили на лето в Узбекистан. Анаши привезли. Попробовали. У меня тогда… беда была… думать ни о чём не хотелось.

…

— Потом мне первый раз… в вену сделали. Пробовал когда-нибудь?

Мазур покачал головой. На журналистике считалось… два самых б…ских факультета — филологии и журналистики. Скучать не приходилось. Ну и понятное дело, пили, если было на что. Болгарский «Слынчев бряг», «три топора». Водку не уважали — считалось, что её пролетарии пьют. Но никто и никогда у них не ширялся — и нечем было и как-то… в голову не приходило.

— Жаль… много потерял… мальчик. Такое… как в космос летаешь… без скафандра

Снова злобный истерический смешок

— Где вы берёте… наркотики

— Где брала там уже нет. Убили его…

Она снова жадно посмотрела на него.

— Доза есть? Я за дозу ноги лизать тебе буду. А захочешь и не только ноги.

Этот дикий разговор внезапно прервался — хлябнула входная дверь, послышались начальственные голоса, потом ещё раз — дверь, ведущая из предбанника. В помещении сразу стало тесно, вошло сразу несколько человек, в форме и в штатском

— Эт-то что тут…

— Задержанных привезли…

— Кто привёз?

— Габерия…

— А ты какого хрена их принял? Пусть и вёз бы к себе в город…

Начальственного тона мужик посмотрел на них

— Кто такие? — спросил он по-русски

— Журналисты.

— Не местные?

— Человек и закон.

Начальственного тона мужик развернулся и влепил пощёчину тому кто оправдывался. Мазур вздрогнул… если бы это было скажем в Чили или в ЮАР. Но это был Советский союз. Советская страна. Родина.