Спасти СССР. Реализация

— Фрэнк… — тонко улыбнулся Колби, пригубив кофе. — Помнишь, как ты однажды напомнил притчу о слепых мудрецах? И еще ты сказал тогда: «Пока нам известно только ухо этого слона»…

— Точно! — ухмыльнулся замдиректора ЦРУ. — Пусть будет «Слон»!

По кабинету загулял дружный смех. Отпив и засветившись от удовольствия, Карлуччи повел чашкой в сторону Фуллера:

— Грэм, ты начинай, а я продолжу.

Резидент наклонил голову, соглашаясь.

— Джентльмены, вы все в теме, поэтому мудрить не буду. Речь о пресловутой «Южной дуге нестабильности». По-моему, Бжезинский первым осознал тот факт, что разгром «Халька» уничтожил возможность «естественно подписать» СССР на «свой Вьетнам». При этом, без такого отвлечения и связывания ресурсов СССР, решить в свою пользу ситуацию в Польше нам стало существенно сложнее…

— А сейчас невозможно вовсе, — пробурчал Леман.

— Совершенно верно, — вежливо кивнул Фуллер. — В настоящих условиях, единственным способом все-таки «поджечь» дугу нестабильности, мне видится возможное вовлечение определенных — в том числе, весьма значимых — групп в Иране, а через них и в Афганистане. Честно говоря, я не во всём соглашался с Бжезинским, но то, что Збиг в изменившихся условиях пытался установить контакт с противниками иранского шаха, понимаю — и принимаю. Ведь Пехлеви в ряде случаев был готов работать и с СССР, даже в столь чувствительной для нас области, как военная. И поэтому шах должен был уйти. Более того, Бжезинский, опираясь на группы «бешеных» в нашем славном истэблишменте, искал подходы к Хомейни, даже не взирая на определенный ущерб, который может понести Израиль. И вот тут-то в нашем вашингтонском болоте затеялась свара с сенатором Мойнихэном, замом у Голдуотера во влиятельном сенатском комитете по разведке… — Он откинулся на мякоть спинки и сложил руки на груди. — Там как было… От своих друзей в Израиле Мойнихэн получает информацию, что данные о морском десанте палестинских террористов пришли из СССР. Кроме того, из тех же источников он узнает о формировании каналов косвенной… медийной, скажем, поддержки аятоллы Хомейни, позиция которого никак не может быть обращена в пользу стратегических интересов Израиля. И комитет сразу потребовал разъяснений в СНБ!

— Дэниэла Мойнихэна можно понять, — ворчливо заговорил Уолтерс. — Простое толкование типа «всё это направлено против СССР и не мешайте нам, потом всем будет лучше!» в случае Израиля не годится. Особенно если учесть рост уровня противостояния в Никарагуа, в Сальвадоре, то есть, в подбрюшье США. Ведь на локализацию этого пожара тоже приходится отвлекать ресурсы! Проще говоря, кроме «исламского мотора», иных способов привлечь энергию региона на нашу сторону Бжезинский не видел, а основным «подключением», как он считал, может служить лишь движение исламской революции. А все возможные возражения из среды конгрессменов предлагал парировать верной подачей надежд на «умаление главного врага»! Это несерьезно.

Абрамовиц допил свой кофе, почмокал губами и отставил чашку.

— Согласен, — мелко закивал он. — Обращение к активному революционному исламу, как к союзной силе… в принципе не смотрится приемлемым ходом! Лично я разделяю мнение Мойнихэна, и даже рад, что сенатор сбил неуместный задор Збигнева. Этот поляк видел только слабые места СССР и всё норовил реализовать это свое понимание советских слабостей как можно скорее, пока предвыборная компания не блокирует настоящую активность администрации Картера! Мне ближе позиция Хантингтона. Сэм поддерживает и развивает предложение Олбрайт о провокации против СССР на Дальнем Востоке. Он предлагает двигаться дальше именно в этом направлении, перенося активность с Ближнего Востока на Дальний. Да, там возможно обострение конфликтов в случае провала, но наши жизненно важные интересы серьезного ущерба не потерпят. Зато смена курса прервет рост влияния Советского Союза в АТР, где, при всех глупостях и издержках «идеологичной» московской внешней политики, даже Южная Корея начинает осторожно искать определенные выгоды во взаимодействии с русскими…

Молча улыбаясь, Карлуччи дослушал Абрамовица, и с чувством сказал:

— Я тоже согласен, Мортон! И… принимаю эстафету. — Пружинисто встав, тщедушный и малорослый, он зашагал к окну, где тулился Леман, прислонясь к подоконнику. Но именно от Фрэнка, от его жесткой натуры исходила опасность. — Так вот, джентльмены… В обоих комитетах Конгресса по разведке ходили неопределенные слухи… которые сразу стали конкретикой после недавнего обращения Голдуотера к Картеру, инициированного, кстати, всё тем же Мойнихэном. И вот тогда Тёрнер, впервые на президентском уровне, упомянул о «нестандартности» источника, ранее оказавшего США существенную услугу в вопросе борьбы с наркомафией. Кроме того, очень вероятно, что именно «Источник» — простите, «Слон»! — исключил расширение советского влияния на Афганистан, раскрыв военный заговор в этой стране. А после, с большо-ой вероятностью, нарушил планы террористов в отношении Израиля. Но! Мы, то есть ЦРУ, не можем оценивать источник как однозначно дружественный именно потому, что не представляем себе его целей. И, при таком разбросе, не видим даже круг интересов «Слона», что могло бы дать хотя бы общее представление о его собственной базе данных, а значит и о направлении, в котором он работает. Соответственно, мы предпочли бы, деятельно занимаясь поисками «Слона», ожидать новых вспышек его активности. И дождались! Как минимум, несколько информационных пакетов от «Слона» перепало руководству СССР. Правда, о их содержании приходится лишь догадываться — по внешним признакам. К числу таких, весьма заметных проявлений, выпадающих из ранее наблюдавшихся трендов, относится рост динамики на направлении «Польша-СЭВ» или темп работ по демонополизации и разукрупнению некоторых советских министерств.

Исходя из этого, можно предполагать, что «Слон» мыслит системно и пытается воздействовать глобально…

Леман помотал головой.

— Извини, Фрэнк, но, как мне думается, пока этого из посланий, известных нам, еще не следует, — мягко парировал он. — Да, информация — весьма ценная, но в стратегическом смысле обрывочная. Целеполагание… э-э… «Слона» непонятно, мотивация — неясна. Перспективы взаимодействия — неизвестны. В конечном же счете президенту надо предлагать не рассуждения, а решения или, по крайне мере, точные формулировки вопросов его уровня.

Карлуччи расплылся в улыбке.

— Вот и давайте создадим в вашем Совете группу по оценке перспектив объекта «Слон»! — рубанул он махом, по-ковбойски. — А для начала поищем ответы на три принципиальных вопроса: насколько всё же системно мыслит и ведет свою партию «Слон», насколько сам осознает себя в контексте глобальной игры… то есть, как оценивает возможное поле своего влияния! Ну, и насколько глубоко его восприняла система советского руководства, насколько он в эту систему интегрирован. — Фрэнк усмехнулся уголком рта. — Вы спросите, почему я так упорствую? Отвечу… Потому что, фактически, — с силой сказал он, — проблема «Слона» на сегодня не имеет альтернативы в числе первоочередных проблем для наших служб! Потому что от ответа на озвученные мной вопросы зависят общие перспективы политики и стратегическое планирование на важнейшем направлении за пределами западного мира!

Колби, впечатлённый словами замдиректора ЦРУ, переждал паузу и медленно заговорил, словно пробуя выстроить непротиворечивую логическую цепочку:

— Насчет «глобально» и «системно»… Глобальность охвата у «Слона» — налицо. С системностью — сложнее. Системность подобной — целеустанавливающей — деятельности предполагает именно что определенную цель — событие, как вершину — или множество событий, ряд взаимоувязанных целей, которые можно, в принципе, уложить в некий ориентированный граф. Пока такая картина не складывается вполне. Но сразу оговорюсь, что, вероятно, такая система выстраивается, если привлечь неизвестные нам факты и тексты посланий, которыми располагает Кремль. Пока можно лишь ожидать, что в отношении той же Польши запущено противодействие дестабилизации, и, параллельно, начата еще одна попытка «лечения» СЭВ. Возможно, но не факт, что речь в отношении Польши идет о чем-то наподобие нейтрализации «Халька» — Москва избавляется от нестабильности на западных границах Советского Союза чужими — польскими — руками. И признаков очевидной целенаправленной работы СБ Польши или советского КГБ предостаточно! То есть, возможно, активность СССР в отношении Польши — это следствие того, что сообщения «Слона» или данные КГБ о «Слоне» заставили Политбюро забеспокоиться и принять определенные меры. Быть может, и ввиду наличия собственных информационных и аналитических ресурсов, причем не освещаемых нашими службами с достаточной полнотой. Но…

— Но? — Карлуччи, заинтересовавшись, склонил голову, глядя исподлобья.

— Но при этом, послания «Слона» или материалы предполагаемой, как вариант, компактной группы, адресованные советскому руководству, не имели непосредственной целью нейтрализовать план «Полония»! — завершил мысль Колби, почти торжествуя. — Понимаете? Даже срыв палестинской атаки в Израиле обставлен так, что вектор события на основе одного акта не определишь с достаточной достоверностью. Если это «Слон», то возможно, ему принципиально не нравятся подобные излишества палестинских клиентов СССР, и тогда этот акт адресован, в первую очередь, именно советскому руководству — как и нейтрализация «Халька»!

Уолтерс, поигрывавший пустой чашкой, привстал и со стуком поставил ее на край стола.

— Мне одно ясно, — громко сказал он, — от коммунистической ортодоксии, в любом ее понимании, «Слон» — кем бы и чем бы он ни был — весьма далек. Определить надо несколько дополнительных параметров, о которых можно порассуждать позднее. В общем виде — отношение к Западу, отношение к СССР, к советской системе и социалистическому миру… А конкретно — нельзя ли всё-таки решить вопрос о контакте со «Слоном»? И, как наилучшее решение, обратить его возможности на пользу интересам США и западного мира вообще? Не видно ведь пока принципиально нерешаемых проблем!

— Ну, «Слон» «Слоном», — заерзал Абрамовиц, — но давайте не будем сводить политику в отношении СССР к разгадке единственного, пусть и важного «Ленинградского феномена»! Зато, Вернон, обрисовывается важное следствие — если не удается самостоятельно найти подступы к «Слону» на территории противника, то, может, удастся попытка подобраться к нему вместе с представителями СССР, желательно благорасположенными к Западу? Например, с сотрудниками одной из «golubyaten»… м-м… достаточно многочисленного корпуса консультантов и советников, «исторически» имевших выход наверх? И этот момент, как я думаю, уже неплохо увязывается с третьим ключевым вопросом по теме «Слон» — о взаимосвязи с партийно-государственной системой СССР…