Спелый дождь

Так много в ней

Загублено надежд.

Тепло моё,

Святого света капелька,

Дороги наши сожжены не все!

Плывут два наших

Жёлтеньких кораблика,

Качаясь

В предзакатной полосе.

ТАК СТРАННО...

Так странно:

Однажды

Исчезнут мой разум и тело,

Подвластны законам,

Единым для звёзд и песчин,

И я не услышу,

Что рядышком ты пролетела,

Частичку меня

Окликая

В бездонной

Бессмертной

Ночи...

* * *

Т.

Так куролесит,

Так вьюжит -

Столбушки снежные,

Колодцы!

Теперь бы только жить да жить,

Да времени не остаётся.

Моей усталой жизни чёлн

Уносит к краю водопада.

Не говори мне ни о чём,

Не утешай, прошу, не надо.

Почти что свёрстаны дела.

Лета разлуку прокричали.

149

Я не хочу, чтоб ты была

Последней пристанью печали.

Живи.

Тепло души храни,

И знай, что, уходя в дорогу,

Я пережил

Святые дни

Благодаря

Тебе

И Богу.

* * *

Однажды

Не взойдет звезда

Вечерового небосклона.

Не вместе

Крикнут поезда

И замолчат разъединённо.

И незаметно ты пройдешь -

Печалью глаз по заоконью.

И твой уход

В осенний дождь

Благословлю.

И не запомню.

* * *

Позывные мои -

Бесконечно благодарю!

Ты молитвы мои

Допусти к твоему алтарю.

Обними -

Можно мысленно...

Не отторгай, что я делаю.

Подложи мне ладони

Под усталую голову белую.

(Это стихотворение было найдено мною на полях газеты

через месяц после смерти автора).

ЧЕРЕЗ СТОЛЕТИЕ

Я не знаю,

Поют ли теперь

Перепёлки во ржи -

Когда можно, как в воду,

Войти в знойный запах над рожью!

Пусть никто обо мне

Никогда не услышит:

«Он жил...»

Я хожу и сейчас

Под дождями,

Тайгой, бездорожьем.

150

Пропадаю в туманах

И лугом дышу голубым,

И полынью,

И запахом

Яблонь и вишен!..

В это трудно поверить -

Как был я богат,

Как любим!

Всё вошло в моё сердце,

Всё помню,

Всё вижу, всё слышу.

Я приветствую жизнь:

Лошадей

И луга,

И луну,

Голоса поездов,

Пассажиров,

Названия станций.

И в рассветы столетий

Входя,

С головой утону,

Чтоб душою и сердцем

Остаться,

Остаться,

Остаться.

Вы летите, летите

К желанной

Далёкой звезде!

Я останусь навек -

Там, где детство,

Как привкус от вишен!

Где любая изба

Проскрипит вам:

«Он только что вышел».

Журавлей над Россией

Спросите -

Ответят:

«Он здесь».

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Это эссе-размышление создавалось летом 2003 года, последнюю главу

я дописала в мае 2004 года. Сейчас, когда Михаила нет в живых и я изу-

чаю его архивы всё глубже, думаю, что кое-что осветила бы по-другому.

Но... это наш совместный труд, он был прочитан и поправлен с учётом

пожеланий поэта. Миша искренне радовался тому, что благодаря этим

записям его творчество будет понято глубже. А если у меня или кого-то

другого появятся новые размышления, толкования и наблюдения - это

будет уже другая книга.

151

ИЗ СБОРНИКОВ РАЗНЫХ ЛЕТ

МАЛЬЧИШКА-ВОИН

Когда началась война,

Михаилу Сопину было де-

сять лет.

Вот как он это вспомина-

ет:

«Мы не успели эвакуиро-

ваться, помню, собирались

ехать в каком-то эшелоне,

а в тылу нашем уже были

немцы. Бежали из-под Харь-

кова, в одной массе - сол-

даты, дети, старики, жен-

щины... Это был какой-то

бег исхода. Если бы нас остановили, мы, наверное, умерли бы на месте.

До сих пор не верю, что выжил... Немцы нас нагнали. Разорванные, раз-

давленные дети, их утюжили танками. Меня ранило осколком в череп,

спас какой-то военный - замотал голову тряпкой и пихнул в районе

Богодухова в товарный вагон, я там валялся на опилках, весь в крови.

Растолкала старушка, снова мы куда-то шли. Снова я в скоплении на-

рода. Помню, упёрлись в реку: горел мост, и солдаты наспех сколачивали

плоты. На них люди прыгали вместе с детьми, плоты переворачивались.

И всё это под бомбёжкой...»

Детей (Мишку, маленького братишку Толика и старшую сестру Катю)

переправляют к бабушке в деревню, на Белгородчину, но война настигает

и тут:

«У нас во дворе частями Красной Армии были прорыты профильные

окопы, потом брошены. Окопы ошибочно выкопали за избой, и дом таким

образом оказался на линии огня. Начались тяжелейшие бои. Однажды

во двор заскочили двое молоденьких солдатиков и прямо перед окнами

стали устанавливать пулемёт, но никак не могли его заправить. Бабушка

выскочила с поленом: «Куда ставите, сейчас начнут бить по хате, а здесь

дети малые!» Велела тащить пулемёт на угол двора и там сама заправила

пулемётную ленту.

Когда начинались налёты, мы с Катериной бежали прятаться в погреб.

Бомбёжки продолжались по трое-четверо суток... Я был в зачумлённом со-

стоянии. Когда сутками напролёт бомбят, перестаёшь испытывать страх

за жизнь - безразличие полное. В таком состоянии солдаты, измотанные,