Спор на жизнь

— Я ненавижу тебя, — выпалила она, вжавшись стену.

— Ни капли в этом не сомневаюсь. Но должен сделать тебе комплимент — ты куда сильнее, чем кажешься. Признаюсь, я думал, что сейчас ты смиришься со своей участью, а ты, лежа на спине, пытаешься нападать, черпая силы в своей обиде. Мне только интересно: тебя так злит то, что эта клетка сломила твою волю, или то, что я был свидетелем тому, что здесь происходило? — с чувством превосходства проговорил он.

При этих словах девушка почувствовала укол по своему самолюбию, ее противник все знал и бесстыдно пользовался своим знанием, чтобы поиздеваться над ней.

— Видишь Анна, терпение – это добродетель, разница лишь в том, что я могу ждать вечно, но вот век человека ограничен. Еще несколько минут назад ты готова была смириться, так зачем начинать эту пытку с самого начала? Ты готова принять мои условия?

— Никогда, ты убийца! Ты убил мою семью!

— Не я пустил серебряную пулю в сердце твоему братцу.

— Ты превратил его в оборотня.

— Насколько я помню, его покусал другой оборотень. Но вот почему? Не потому ли, что вы, объявив охоту, загоняли нас, подобно дичи. Оборотни нападали на стада, но вы посчитали, что не можете пожертвовать ими, и начали войну. Как по-твоему, Анна, на что готово пойти живое существо, чтоб сохранить собственную жизнь? Львы охотятся на буйволов, подобно оборотням, но люди не ставят под сомнение их право на жизнь. Однако задайся вопросом, что станет с человеком, который решит войти в львиный прайд и нападет на вожака? Правильно, его разорвут на части. Вампиров, оборотней, львов объединяет одно — все мы хищники.

— Вы – ожившие мертвецы, проклятые богом создания. Вам нет места в этом мире.

— Кто ты такая, чтобы это решать? В своих молитвах ты твердила, что наши судьбы вершит Господь, а значит, в его власти испепелить меня силой мысли прямо сейчас, но я все же стою перед тобой. Так почему ты решила, что имеешь право вмешиваться в божьи замыслы? Многие из нас становятся убийцами не желая того — в этом наша сущность. Может ли рыба жить без воды, а растения без солнца? Вы боитесь нас, а люди всегда стараются уничтожить то, чего не в состоянии понять. Не мы начали эту войну… Ты говоришь, что мы мертвецы. А могут ли мертвецы стремиться к жизни? Могут ли они желать продолжения рода? Покоя? Совершенствования? Может ли мертвец желать почувствовать тепло женского тела? Может, Анна?

— Продолжения рода? Я заметила, ты трудишься над этим не покладая рук, удивительно, как на остальное время находится, — с презрительной усмешкой выпалила она, вспоминая склизкие коконы, подвешенные в замке Франкенштейна.

Но все же его слова оказались для нее откровением. С детства она знала лишь одно: вампиры — это зло, которое нужно уничтожить. Она никогда не пыталась понять природу этих ночных созданий, тратя все время лишь на поиск возможностей их уничтожения, но сейчас, выслушав этот монолог, мысли об их сущности стали невольно проникать в ее разум. Бесспорно, они были разумными существами, представлявшими совсем иную форму жизни, но, с другой стороны, она сама видела то, к чему может привести увеличение их популяции. Если план Дракулы по оживлению потомства удастся, все человечество окажется под угрозой, а значит, все, чему ее учили все эти годы, было истиной — вампиров нужно убить. Но смогла бы она смириться с существованием нескольких из них? Ответ на этот вопрос не казался уже столь явным.

Дракула все это время молчаливо выжидал, дожидаясь, пока ее разум сможет упорядочить весь поток мыслей, блуждающих по очаровательной головке. Проникать в ее сознание оказалось весьма приятным развлечением. Девушка была достаточно противоречивой натурой: в ней удивительным образом сочетались воинственность и миролюбие, страстность натуры и страх отказа, сила и слабость, ненависть и любовь. Однако все эти противоречия скрывались под маской горделивой сдержанности и бесстрашия, приподнять которую удавалась лишь немногим.

— Что же ты молчишь?

— Я уже все сказала, ты – убийца, предавший свою семью! — в гневе выплеснула она.

Граф, до этого времени хранивший учтивое спокойствие, буквально взорвался, услышав эти слова. В кромешной темноте запылали два синих глаза, готовые испепелить дерзкую девчонку, осмелившуюся рассуждать о том, чего она не знала, да и не могла понять.

— Предавший семью?! Да что ты знаешь об этом?! Все что я делал, делалось для моей семьи, но что я получил взамен? Это они предали меня, обрекли влачить жалкое существование. Убийца — да, предатель — никогда!

Произнося эти слова, он приблизился к ней настолько, что она могла почувствовать его дыхание на своей коже. Анна знала, что ему достаточно будет одного движения, чтобы свернуть ей шею, но все же не могла найти в себе силы отвести полный страха взгляд, неосознанно вцепившись в его руку.

— Тебе не стоит говорить о тех вещах, о которых ты не имеешь ни малейшего понятия, — уже спокойнее проговорил он.

В этот момент девушка могла поклясться, что услышала горечь в его словах; признаться, на какой-то миг ей даже стало жалко эту неприкаянную душу. Дракула, очевидно, тоже почувствовал какое-то изменение в ее отношении, потому что смирил огонь, пылавший в его глазах.

Анна обессиленно опустилась на холодный пол. Этот спор, голод и чудовищная атмосфера безнадежности, царившая вокруг, отобрали у нее остатки сил.

«Видимо, я так жалко сейчас выгляжу, что он считает ниже своего достоинства убивать меня сейчас», — подумала Анна, усмехнувшись своей беспомощности.

В этот момент Дракула, очевидно прочитавший ее мысли, тоже расплылся в улыбке. Сил сопротивляться у нее больше не было, камера сделала свое дело, а значит, он вполне может вернуться к тому, на чем они остановились накануне.

— Ну что, теперь ты увидела разницу между гостеприимством и заточением? — в его голос вернулись привычные насмешливые нотки.

Анна продолжила сидеть в полном молчании, пустым взглядом рассматривая темноту. Со стороны могло показаться, что ее сознание, пережив множество потрясений за последние дни, просто отрешилось от реальности, создав свой собственный мир, но это впечатление было обманчивым. Девушка изо всех сил боролась с собой. Взыгравшая в ней гордость, ненависть к Дракуле, чувство долга сейчас боролись со страхом перед доводящим до сумасшествия мраком ее каменной тюрьмы.

— Я жду от тебя лишь покорности, — прошептал мужчина, склонившись к ее уху, но Анна даже не пошевелилась, будто не слышала этих слов. — Ну что ж, видимо, я действительно недооценил твое упрямство. Я подожду, у меня в запасе вечность, — бросил он и направился к выходу.

— Постой…

Дракула стоял к ней спиной, но при звуке ее голоса триумфальная улыбка засветилась на его лице. Это была победа, маленькая, но все же победа. Хотя он отчетливо понимал, что гордиться тут нечем, однако наполнившее его чувство радости приятным теплом разлилось по груди. Но большее удивление в нем вызвало то, что он оказался способен испытывать подобные чувства. Повернувшись, мужчина присел на одно колено около своей пленницы, легким движением отодвигая непослушный локон и проговорил:

— Я услышал из твоих уст слово «покорность»?!

При этих словах затихшая было гордость вскипела с новой силой, пришел черед ее глазам метать яростные искры. Собрав свою волю в кулак, она твердо произнесла:

— Никогда! — не поднимаясь с пола.

Дракула, чьи надежды разрушались в один миг, подобно карточному домику от дуновения ветра, не сдержав злости, ударил кулаком о стену в нескольких дюймах от головы девушки, но она даже не пошевелилась. Мысленно Анна уже простилась со всем, что было ей когда-то дорого, и готова была встретиться со смертью. Это состояние обреченности повисло вокруг, превращая пребывание в темнице в сущий ад даже для вампира. Он хотел получить триумфальную победу, а взамен имел только равнодушие, лишенное страха, с которым никак не хотел мириться.