Спор о Дьюне

– У него перелом голени, - Аджей попытался выдернуть ремень из его кулака.
– Ты видел, как он свалился?

Кен покачал головой. Внутренняя поверхность бедер горела, икры сводило судорогой. Опершись на руку Аджея, он шагнул к крыльцу, решительно отодвинул в сторону морду Соксы и погрузил лицо в воду. Прохладная влага отрезвила его.

Выпрямившись, он уставился на Бена.

– Урфы никогда не видели лошадей, говоришь? А неизвестное, значит, пугает?

– Виноват, Кен, - с искренним сожалением развел руками Аджей.
– Мне как-то не пришло в голову, что на, это дело можно посмотреть и с другой стороны...

– Ладно... Все кончилось бы хорошо, если бы не этот крокодил...

– Крокодил?
– ветеринар, снимавший с Соксы пропотевшее седло, в изумлении уставился на Кена.

– Точнее - рептилия... с огромной пастью...
– Кен бросил внимательный взгляд на Хрула.
– Она сейчас завтракает лошадью Солинари. Я не успел рассмотреть других подробностей, ведь мы даже не прихватили винтовки.

– Но в отчете разведчиков не упоминались рептилии или ящеры подобных размеров!

– Там не упоминалось и о хрубанах, - напомнил Кен, вытирая ладонью лицо. Он снова оглянулся на Хрула. Молодой хрубан стоял, подняв глаза вверх, и к чему-то прислушивался.

Кен шагнул к нему и крепко схватил за руку.

– Что, к нам снова гости?
– его тон был резким, почти грубым, и он даже не подумал использовать язык туземцев.
– А вы - вы опять исчезаете?

– Ничего не поделаешь, Ррив, - Хрул с улыбкой освободил руку.
– Я бы остался - с огромным желанием. До встречи.
– Он кивнул на прощание и быстрым шагом направился к мосту.

– Что это значит, Кен?
– ошеломленный ветеринар уставился вслед хрубану.
– Что ты имел в виду? И почему Хрул умчался сломя голову?

– Скоро поймешь, дружище, скоро ты все поймешь, - заверил его Кен и, пошатываясь, побрел к дому.

20. КУТЕРЬМА

– Кен, - за дверью ванной раздался жалобный голос Пат, - Ху Ши спрашивает, когда ты появишься на собрании.

– Черт побери! Когда приду в себя!
– рявкнул Кен, потирая отмокавшие в горячей воде ягодицы. Кусок льда, приложенный к затылку, соскользнул в ванну и растворился прежде, чем. Кен смог нашарить его на гладком пластиковом дне. Он немного подождал. Похоже, голова перестала кружиться, и кровь больше не стреляла в висках.

– Тебе лучше?
– робко спросила Пат.

– Нет! Оставь меня в покое!

Он не собирался так скоро покидать свое уютное убежище, но когда Ху Ши явился сам и вежливо постучал в дверь, Кен, кряхтя, вылез из полуостывшей ванны. Вытирался он с превеликой осторожностью.

– Прости, Кен, но ты нам нужен, - сказал Ху Ши, когда его помощник, закутанный в махровую простыню, вышел в коридор.
– Хрубаны снова исчезли. Если бы не фотографии и фильмы, все обитатели колонии были бы объявлены душевнобольными.

– И отлично!
– воскликнул разъяренный Кен, тут же издав жалобный вопль, ибо в запале хлопнул себя ладонью - по бедру.
– Во имя ран Христовых, Пошлите за Эзрой Моуди и его чудодейственными мазями!

Пат подняла на руководителя колонии испуганный взгляд.

– Значит, они опять ушли. Но... но...

– Да, исчезли. Когда Ли попробовал...
– вдруг метрополог, не закончив фразы, начал оглядываться по сторонам.
– Кстати, где Тод?

В ответ у Патриции вырвался крик ужаса. Кен бросился к детской, и рывком распахнул дверь, ободрав о притолоку палец. Комната была пуста.

– Никаких признаков Тода!
– сообщил он и сунул кровоточащий палец в рот.

– О, Кен, твои колени!
– Пат едва не расплакалась, увидев покрытую синяками и царапинами кожу.

– Черт с ними, с коленями!
– Кен трясся от гнева.
– Ну, Хрул, доберусь я до тебя! Будешь бегать без хвоста!

– Кен, ты... ты ведь не думаешь, что они причинят какой-нибудь вред Тодди?

Кен замер, глядя на Пат и только сейчас сообразив, что слишком многое сказал при жене. Лицо ее побледнело, осунулось, в глазах стояли слезы.

– Тодди в безопасности, - сказал он.
– Хрубаны придают огромное значение своей репутации. Но все это смешно и нелепо! Нелепо!
– Кен с силой ударил кулаком по стене.
– И если ты, мой дорогой начальник, - он повернулся к Ху Ши, - желаешь, чтобы я выступил перед этими недоумками, этими севшими в лужу ксенофобами, я скажу все, что я думаю об их вонючем департаменте.

– Кеннет Рив!
– взвизгнула Патриция.
– Что ты себе позволя...

Кен взглянул на жену с такой яростью, что она отпрянула назад, замолчав на полуслове. Бросив не менее яростный взгляд на администратора колонии, он выскочил из гостиной.

– Кен, Кен!
– догнал его жалобный возглас Пат.
– Что ты хочешь делать?

– Всего лишь лечь в постель и оставаться там как можно дольше!

– А Тодди?
– с дрожью в голосе спросила Пат, подскочив к двери спальни.

– Тодди - единственный человек на этой планете, который способен позаботиться о себе сам!

С этими словами Кен захлопнул дверь перед носом жены и плюхнулся в кровать, шипя от боли. Где же этот Моуди? Врач он или нет? Где его черти носят? Боже! Колени так и горят! А ягодицы... Лучше не думать об этом!

Он вертелся в постели, стараясь устроиться поудобнее и одновременно прислушиваясь к шепоту за дверью - Пат совещалась с Ху Ши. Затем наступила тишина. Проглотив еще пару таблеток болеутоляющего, Кен лежал на спине, уставившись глазами в потолок и рисуя картины страшной расправы, которую он учинит над Эзрой Моуди. Конечно, если ему суждено подняться живым с этого одра страданий.

В дверь тихо постучали.

– Войдите!
– прорычал Кен.

На пороге появился Моуди с чемоданчиком. При виде его лица, Кен, не взирая на боль, не смог удержаться от смеха. Похоже, врач сам готовился стать пациентом.

– Ладно, Эзра, заходи! И не обращай внимания на то, что тебе говорила Пат. Только сделай что-нибудь... и поскорее!

Моуди откинул одеяло и, обследовав нижние конечности больного, присвистнул. Вытащив флакончик, он, с неожиданной ловкостью действуя распылителем, начал покрывать эмульсией бедра и колени Кена. Резкое жжение и боль утихли, и через пару минут врач велел ему перевернуться на живот.

Последовало долгое молчание. Уткнувшись лицом в подушку, Кен размышлял о том, какие замечательные открытия сделал Моуди, обозревая нижнюю часть его тела. Наконец, врач хихикнул и пробормотал: