Справедливость-это женщина

– О чем ты?

– Ты знаешь, ты прекрасно знаешь, что я имею в виду. По твоей милости я забеременела.

Элен видела, как лицо мужа сморщилось в улыбку, и он переспросил:

– Забеременела? – Затем все выражение его лица изменилось, он махнул рукой перед своим лицом, как будто отгоняя муху, и сказал: – Не говори глупости.

– Хотелось бы думать, что я говорю глупости, но я знаю, что это не так. Я бы так не возмущалась, но ведь ты обещал, клялся, что…

– И я сдержал обещание; ты это знаешь. – Он повернулся от нее и прошел по комнате. – Я… я не знаю, когда это могло случиться, если только в ту ночь, когда мы вернулись от Леви; в тот вечер мы оба приняли больше чем нужно.

– Да, да, я помню; мы оба приняли больше чем нужно. – Теперь она шипела прямо в его спину. – Но я не была столь пьяна, чтобы не помнить, что ты ходил в ванную. Ты! Ты обманул меня, и я ненавижу тебя! Слышишь? Ненавижу. И более того, я не буду рожать; я сделаю аборт.

– Что сделаешь? – Джо повернулся и двинулся к ней так быстро, что Элен вновь плюхнулась на кровать, немало опасаясь его вида, так как его нижняя челюсть отвисла и он был агрессивным. – Никогда больше не повторяй этих слов!

Она отодвинулась на кровати подальше от него и, задрав вверх подбородок, произнесла ледяным тоном, ударяя каждым словом, точно хлыстом:

– Я сказала и сделаю так; я не собираюсь связывать себя на данном этапе. Я… я говорила тебе еще до того, как мы поженились, мы все обговорили, и что ты мне сказал тогда? Что тебе нужна только я.

– Я знаю, что сказал, но это случилось и должно идти своим чередом. Ребенок будет частью тебя.

– Сделаю все возможное, чтобы этого не было.

– Послушай. – Теперь Джо наклонился над Элен, а она наполовину лежала на кровати, ноги же по-прежнему оставались на полу, и сказал, как будто слова причиняли ему боль: – Я не хочу выходить из себя из-за тебя, во всяком случае в такой момент, когда мы должны быть всем друг для друга, но если ты осуществишь свою угрозу, то никогда больше не вернешься в этот дом. И я не шучу. Я вышвырну тебя, даже если придется вызвать тебя в суд! Ты будешь рожать! Хочешь того или нет, но будешь. Боже мой! О чем мы говорим? И эти слова я слышу от женщины?!

Он выпрямился, глядя на нее, медленно покачал головой и добавил:

– Я не поверил бы этому. Теперь, когда я знаю твою позицию, скажу тебе свою. Да, я обманул тебя; я так хотел ребенка, что обманул тебя. Но, делая это, я думал не только о себе, я думал о тебе, надеясь, что это сделает из тебя женщину, изменит твое мировоззрение, глупое, эгоистичное мировоззрение среднего класса. В своем неведении я думал, что ты немного поартачишься, а затем бросишься мне на шею со словами: «Как это чудесно!». Но ты не такова! Теперь мы знаем наши позиции: ты говоришь, что ненавидишь меня; что же, на данный момент могу вернуть этот комплимент, и я лишь надеюсь, что эта фраза вырвалась у тебя случайно. Это бывает у женщины в твоем положении…

Он отвернулся от нее, его походка, когда он вновь двинулся к туалетной комнате, была медленной и тяжелой, она потеряла свою живость. Джо шел как человек в годах, отягощенный невзгодами.

Часть II

l

Беатрис Хьюз-Бэртон прибыла в дом Ремингтонов в начале ноября. Элен была теперь на пятом месяце беременности и, видимо, смирилась со своим положением, если и не с радостью, то, во всяком случае, без видимых признаков враждебности.

С того самого утра во вторник, когда Джо запугал ее, – а она признавалась себе, что запугана, не столько тем, что он может сделать лично с ней, сколько угрозой, что он ее «вышвырнет», – к этому времени Элен достаточно хорошо узнала его и поняла, что в нем скрыто агрессивное начало и что, невзирая на все свои чувства к ней, он осуществил бы свою угрозу, если бы она сделала аборт, – с того самого утра она много размышляла, и все ее мысли концентрировались на ней самой и ее потребностях. Молодая женщина понимала, что единственное, чего она не может допустить, это жизнь без комфорта. Элен была невыносима мысль вновь оказаться на «рынке невест»; да на этот раз еще с клеймом развода; он был и без нее заполнен огромным количеством женщин ее класса – молодых вдов и отвергнутых невест. Те мужчины, кто избежал брачных уз, ничего не могли предложить в браке, кроме любви, а, как она знала из собственного опыта, такая любовь являлась не очень большим утешением в квартире четвертого этажа в Блумзбери. И Элен позволила Джо переубедить себя и смириться с «несчастьем», которое с ней произошло.

Кроме того, она сочла целесообразным изменить тактику относительно выражения своего мнения о людях, в среде которых она оказалась, так как ей пришлось признать, что ее муж – достойный сын своего отца, а оба они пролетарского происхождения; фактически они никогда и не прерывали связи с пролетариатом, и это было предметом особой гордости для них обоих. Она обнаружила, что даже образование Джо было всего-навсего внешним лоском, и временами он даже не скрывал этого, когда, казалось, гордился тем, что забывал об образовании, используя бытующие в регионе просторечия. Согласно ее умозаключению, все это вылилось в глубокое чувство неполноценности; можно принадлежать по рождению к среднему классу или высшему классу, но нельзя влиться в него. И хотя его мать была леди, так Элен себе это представляла, сам он ни в коей мере не проявлял присущих этому сословию качеств; напротив, ему доставляло особое удовольствие общение со слугами. Например, с этим неприятным типом, который жил в коттедже. О, как ненавистен ей был этот человек; ее бросало в дрожь каждый раз, когда она видела его с Джо. Если бы этот человек был белый, отношение к нему Джо все равно не казалось бы обычным и естественным, так как он вроде бы из кожи лез вон, чтобы понравиться этому человеку. Нельзя сказать, что он боялся его, нет, этого не было, но создавалось впечатление, что он питает к нему огромное уважение, как к очень близкому и горячо любимому другу.

А жена этого человека? Это создание, дочь Игана. Хэйзл очень фамильярна с Джо, и Джо с ней. Вчера она видела, как он положил руку на ее плечо.

Элен ходила вниз по аллее, чтобы встречать автомобиль. Она поняла, что нужно совершать такие обычные, общепринятые вещи, чтобы как-то убить время и ослабить чувство глубокой тоски. Молодая женщина едва успела свернуть у поворота, как увидела автомобиль уже внутри ворот, и Джо входил в коттедж вместе с этой девушкой, и оба смеялись, причем довольно громко. Девушка была одета не по-домашнему, она явно каталась с Джо в автомобиле.

Элен повернулась и пошла обратно домой, решив, что придется сказать ему что-нибудь, когда он придет. Но, еще не дойдя до входа в дом, она спросила себя, что она скажет ему и как; ведь возможно, что он просто подвез девушку по дороге из города. Да, но зачем он сопровождал ее в дом? Его ответ мог бы быть таким: «А почему бы и нет? Не мог же я заставить ее искать дорогу одной?» Такое легкомысленное отношение с его стороны стало проявляться в последнее время все чаще; это был юмор в его понимании.

Еще до того как Элен услышала, что он, насвистывая, идет к дому, она решила взять на вооружение пословицу: благоразумие – лучшая часть доблести…

Но сегодня она не думала ни о девушке, ни о ее цветном муже. Сегодня она чувствовала себя счастливой, даже возбужденной: ведь сегодня здесь будет Бетти; о, как она скучала по ней и как ей хотелось поговорить с кем-нибудь из своего класса.

Странно, но до этого Элен никогда по-настоящему не считала, что сестра принадлежит к ее классу или даже к ее поколению: между ними была разница в шесть лет, а военная служба Бетти сделала ее грубой и более говорливой. И все же она была ее родной сестрой, да и в ее говорливости прослеживался узнаваемый акцент; и у них был один круг знакомых. К тому же Бетти была прекрасной няней и такой благовоспитанной. Да, она была рада ее приезду.